Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская

неимением лучшего, сделал небольшой глоток талорского бальзама.

Рада отобрала у него бутылочку.

– Это тебе даже нюхать нельзя, – отрезала она, – тут черный ковыль, он делает тень тоньше, а твоя и так сумеречная. Ты опять звенишь и пахнешь хуже прежнего.

Луций открыл было рот, чтобы огрызнуться, но в голову ничего не шло. Он просто махнул рукой и позволил Раде стянуть с себя грязный плащ и тунику. Она усадила его на невысокий табурет и принялась оттирать его руки от запекшейся крови. Вода в широкой чаше для омовения быстро становилась бурой. Чистую кожу Рада покрывала зеленоватым густым маслом с едва ощутимым запахом пряной копоти.

Луций перебрал пальцами воздух, цепляясь за нити, которые связывали его с наемником.

– Сходи к Терцию, – тихо проговорил он, – скажи, что мы отправляемся в Мильвию завтра на закате. Встретимся в сортире Флоры. Пусть возьмет пару ребят из своих.

– Не стоит тебе выезжать из города, – покачала головой Рада, разминая его кисть, – мне здесь не нравится, но тебе так безопаснее. Духи не любят твой город, он глухой.

– Мне плевать, Рада. Просто скажи Терцию быть готовым на закате, – устало отмахнулся Луций, – можешь развлекаться как хочешь, только не на людях. Ты не талорка, но прибить тебя могут просто за то, что ты шальная.

– Я поеду с тобой.

– Нет.

– Поеду. Я должна охранять тебя, тем более там, – отрезала она и вдруг мечтательно улыбнулась, склонив голову набок, – может, наконец энки поймаю, здесь они совсем пропали.

– Твою мать, Рада! Мне будет совершенно не до твоей придури! – Луций вырвал скользкую руку из ее ладоней и подошел к тазу, чтобы наскоро смыть остатки грязи. – Толку от тебя там не будет, ты нас замедлишь, а я спешу.

– Почему ты никогда меня не слушаешь?! – Чаша с рукоделием полетела на пол, расплескивая варево. – Вы, эдесцы, укрылись за своей дурной магией и почему-то считаете, что если закрыть глаза и не видеть правды, то и она вас не увидит. – С внезапным проворством Рада схватила Луция за волосы, дернула, вынуждая посмотреть на себя, и вдруг перешла на талорский. – Аэд оставил меня с тобой. Не веришь мне, так ему поверь. Я поеду с тобой.

Слова Рады, ее гнев пробивались к Луцию словно через плотную пуховую подушку. Но последний ход был слишком грязным.

Луций зажмурился и закрыл уши мокрыми ладонями, закрываясь от внешнего мира. Если ему придется думать и переживать о чем-то еще, он просто треснет, как переполненный мешок.

– Хорошо, – рявкнул он, наконец открыв глаза, – дело твое. Надеюсь, ездить верхом ты умеешь.

– Умею, – просияла Рада.

– Прекрасно, – кивнул Луций, – теперь иди к Терцию. Живо. Два человека. Сортир Флоры. Он знает, где это. На закате.

25

Сувенир на память

Сортиром Флоры местные называли чахлый садик, посвященный богине. Это был триумф архитектурного идиотизма – архитектор решил оградить сад куполом, украшенным искусным барельефом с растительными узорами, но не учел, что без солнечного света ничего, кроме мха да хилых кустиков, в саду не вырастет. Однако в Нижнем городе, где никогда не было общественных туалетов, пространство все-таки получило свою славу. Укромность садика сделала его крайне популярным среди горожан, которым требовалось справить нужду.

Уже на подходе к месту встречи Луций почувствовал запах сырости и нечистот. Он поморщился и прошел резной аркой в похожее на склеп пространство. Рада, которая волокла на себе пару мешков какого-то добра, последовала за ним. Базальтовый купол не пропускал лучи закатного солнца, и Луций двинулся на свет единственного факела и негромкие голоса.

Терций был уже на месте с двумя подчиненными. Огненно-рыжий юноша – здоровенный, точно зубр, – и коренастый пожилой мужчина со смуглым лицом и орлиным носом негромко переговаривались. Терций игнорировал беседу и сверлил взглядом пустоту перед собой, с задумчивой нежностью оглаживая навершие меча, но подобрался, едва заслышав шаги Луция.

– У нас тут частное мероприятие, изволь поссать в другом месте. – Он обернулся, щуря единственный глаз. Луций согнул палец, шевеля связывающие Терция нити, и тот качнулся навстречу. – Малец? Не признал. Опять новую рожу себе наворотил. Скажи мне, твоя настоящая очень страшная?

– Страшнее всего, что ты видел в жизни, – Луций мрачно сжал кулак, подтягивая нити к себе и вынуждая гладиатора ссутулиться, – мы не на тренировке, так что попридержи язык.

Терций вздохнул и по-приятельски хлопнул Луция по плечу.

– Милаха, расслабься уже, а? – Его надсадный голос звучал неожиданно дружелюбно. – Нам с тобой сутки чалить, а в дороге проще быть добрыми друзьями. Места за городом опасные, леса темные, я у тебя за спиной – шишка на жопе вылезет от напряжения. Ты не думай, я не угрожаю. Делюсь опытом. Ссориться на перегоне – последнее дело, от этого никому добра не будет. Язык у меня без костей, но я буду сдерживаться. И ты свои пальчики при себе держи, уговор?

Подумав, Луций кивнул. Им предстоял долгий путь. Он и так был на взводе. Собачиться с попутчиками не хотелось. К тому же ронять авторитет Терция в глазах его головорезов не стоило.

– Будь по-твоему. Хочешь шутить про яйца – шути про свои. И прекрати называть меня милахой.

– На милаху ты сейчас не похож, твоя правда, – Терций насмешливо поглядел на фальшивое лицо Луция, бородатое, бугристое, покрытое пигментными пятнами, – а как тебя звать в дороге? Хозяином – не буду, хоть режь.

– Никакого «хозяина», – Луций болезненно поморщился, – пусть будет… Илем.

– Это кто?

– Никто. К делу. – Луций жестом подозвал рыжего бугая, который держал факел, и подошел к краю давно высохшего фонтана. Расстелив на балюстраде прихваченную из табулария карту, он указал на маленький значок, обозначавший мильвийскую виллу Корвинов. – Направляемся сюда. Выезжаем с сумерками, пока торговые обозы дорогу не забили. Под утро сделаем привал. Двинемся по тракту, свернем на указателе. Не заблудимся.

– Можно же срезать, – неожиданно перебил рыжий, – если поедем через лес, сэкономим день.

Луций вопросительно взглянул на Терция. Тот скрестил руки на груди и качнулся на пятках.

– Ты сказал взять потолковее. Толковых у меня нет, но этот родом из тех самых мест. Я решил – пригодится.

– Я не мильвиец, – неожиданно огрызнулся наемник, – я йорд. В Мильвию меня продали. Я работал на лесоповале, пока… – Он осекся и с подозрением глянул на Луция.

Тот махнул рукой.

– Пока ты не бежал. Мне плевать, Йорд. Ты знаешь эти места?

– Меня зовут Тумур. Йорд – это моя родина, – поправил его юноша, – в мильвийском лесу много беглых, сбиваются в шайки. Но оружия у них нет, если сунутся