Нона из Девятого дома - Тэмсин Мьюир

настолько зацикленный на системе, что ты никогда по-настоящему его не вернешь…

– Это называется «отставка», моя дорогая, – терпеливо сказала принцесса. – Тебя вообще ничему не научили в твоей террористической ячейке? Это называется «подать в отставку», и я планирую научить этому Бога. Он очень расслабился за последние тысячи лет… обленился, прямо скажем. И теперь пожинает то, что посеял. Это называется «страх». Я видела страх и поняла его и теперь чудесно разбираюсь в его внушении. Я Святой трепета. Гект, ты улыбаешься?

Нона, пораженная, повернулась к Камилле, немедленно дернулась назад, уверенная, что ее поймают, но успела увидеть лицо Камиллы. Та улыбалась легкой свободной улыбкой, как будто слушала интересную историю.

– Да.

– Ну расскажи, вместе посмеемся, – потребовала Ианта.

– Знает ли Бог, почему Шестой дом ушел?

– Полагаю, этому была какая-то жуткая высокоморальная причина, и, ради бога, не говори как философский трактат.

– Шестой дом, – сказала Камилла, – не склонен к философии.

Ианта Набериус раскинула руки в нетерпеливой мольбе.

– Тогда почему… так много паники, хаоса и драмы из-за того, что…

– Кассиопея из Первого дома оставила нам инструкции много лет назад, – сказала Камилла, – мы отправились за ликтором.

Принцесса Ианта Набериус раскрыла рот, дав Ноне возможность разглядеть – смутно – ровные белые зубы. Она вскочила на возвышение, рухнула обратно на стул – мертвые тела судорожно дернули левыми бедрами в унисон, как в танце, который Утророжденный якобы умел танцевать, но на самом деле нет.

– Вы говорили, что она мертва! – бросила Ианта Пирре.

– Она мертва, – сказала Пирра, – мы видели, как она умирала.

– Тогда как?

Но Камилла и Пирра не ответили. Принцесса провела рукой по мертвым сине-зеленым глазам с коричневыми крапинками.

– Господи. Это последнее, что нам нужно. Если он услышит, что очередная двуличная шлюха предала его, он никогда не восстановится. Он сейчас такой ранимый. Даже если мы уничтожим Антиохию и поднимем флаг Первого дома на самой высокой башне.

– Кэсси играла вдолгую, – заметила Пирра.

– Это… херня. Обидная. – Принцесса вдруг показалась удивительно юной, несчастной и разочарованной.

Корона вскочила со стула и опустилась на колени перед принцессой, обвила руками ее ноги и прижалась щекой к мертвому правому бедру. Принцесса протянула руку, взъерошила сияющие упругие кудри и вздохнула мертвым холодным вздохом. Корона заговорила самым тихим и нежным тоном, который Нона от нее когда-либо слышала:

– Детка, это ужасно.

– Корона, это смерть.

– Держись! Сделай это, и вернемся домой. Вернись ко мне.

Нона бы сразу все бросила и ушла жить с Короной, но принцессу тронуть не удалось. Она усмехнулась, потянула прядь волос, отпустила ее, чтобы посмотреть, как упруго подпрыгнет локон.

– Не смеши меня.

Но Корона не сдавалась.

– Иди ко мне. Ты мне нужна. Мы так давно в разлуке, Ианта. Они забрали тебя у меня. Они забрали меня у тебя. Давайте оставим их в покое и уйдем сами. Бросай Бабса. Я возьму этот шаттл и встречу тебя, где ты скажешь. И мы… мы начнем все сначала.

– Нет никакого начала, Корона, – тихо сказала Ианта Набериус.

– Есть. Я точно знаю, – нетерпеливо ответила Корона.

– Но мы ближе к цели, чем когда-либо.

– Конечно, ты же совершенный гений, – с любовью сказала Корона и поцеловала мертвые пальцы в перчатке.

Пальцы мертвых солдат дернулись. Ианта Набериус почти непроизвольным движением подняла руку. Ее восковое красивое лицо стало невыразительной маской, двигались только холодные серые глаза.

– Мы многого можем добиться, Ианта, – тихо сказала Корона, – я знаю людей, которым мы нужны.

По какой-то причине именно это разрушило чары. Рука упала, и лицо Короны помрачнело. Ианта Набериус улыбнулась, взъерошила блестящие кудри и рассмеялась ледяным смехом.

– Людей. Милая, ты, как всегда, не сама по себе. Не волнуйся. Я очень хочу, чтобы мы были вместе, сейчас. Но у меня для этого есть опора. А у тебя нет, бедняжка. Не волнуйся ни о чем. Серьезно, тебе нужно расслабиться. И увлажнить кожу. И подстричься, – критически добавила принцесса, поднимаясь на ноги. – Я вымоталась до чертиков. Поймешь, когда увидишь меня. Но тебе нужно поменять приоритеты, прежде чем я смогу с тобой что-нибудь сделать. Ты сейчас вообще не ухаживаешь за кожей?

Она осторожно стряхнула Корону со своих ног. Корона уселась на свой стул и закрыла глаза, как будто ей было больно. Принцесса Ианта Набериус оглядела зал и спросила:

– А где живые, Долг? Я вижу печальную нехватку способных дышать.

– Как договаривались, у комнаты Дейтерос, – ответила Пирра, – они готовы.

– Что, все?

– Нет. Пятеро. Остальные в режиме ожидания.

Когда принцесса повернулась к Пирре, та добавила:

– Им не понравилось таскать тела.

– Что? Сопляки. На фронте приходится хуже.

– Они никогда не бывали на фронте.

– Да, это становится очевидным. Мы должны были удвоить гарнизон здесь восемь месяцев назад. Что ж, в ретроспективе все видится простым… Корона, ты надо мной смеешься. Не очень приятно.

Корона и правда смеялась. Потом сказала больным голосом:

– Ты говоришь о войне. Сама себя послушала бы…

– Я знаю, это немного противно, но привычка формируется быстро… у меня так точно. Кстати…

Нона не ожидала, что принцесса Ианта Набериус спустится с возвышения, легким шагом пройдет по ковру и снова встанет перед ней. Она была слишком занята попытками сдержать слезы. Она попыталась отступить, но вышло слишком медленно, принцесса ухватила ее за рубашку жесткой рукой в перчатке. Камилла повернулась к ним обоим, опустив руку к ножнам, но принцесса не обратила внимания.

– Харроу никогда не бывала такой тихой, – тихо сказала принцесса, – и такой пассивной. Что ты делаешь, Харри? Каковы твои планы? Или, точнее… что не так с тобой? Что произошло после того, как Мерсиморн ударила тебя? Куда ты делась? Ты не вернулась, и Бог сказал, что, по его мнению, ты для нас потеряна. Как ты выжила, Харрохак из Первого дома? Как ты выдержала свет номера Седьмого? Если только я не обращаюсь к…

Кулак сжался. «Нет» явно не подходило. «Да» было еще хуже. Кэм велела притвориться капитаном. Нона решила притвориться капитаном, открыла рот и закричала так, как закричала бы капитан. С темами для разговоров у нее всегда было плохо. Нона просто двигала губами так же, как капитан, это движение она легко вспомнила.

– Помогите! На помощь! – кричала она за неимением лучшего слова.

Крик прокатился по ее легким и гортани, вырвался из носа. Он прозвучал совсем не так, как у капитана. Он каким-то образом содрал всю слизистую с ее горла. Казалось, что этот крик состоит из ее внутренностей, что они растворились и вылетели через рот вокальной бомбой. Лампы зашипели. В зале потемнело. Принцесса Ианта Набериус отпустила ее и отшатнулась, и Нона,