Украденный наследник - Холли Блэк

– Я отрекаюсь… – начинаю я, но тут же сжимаю зубы, до боли прикусывая язык.

Улыбка леди Ноури становится шире.

– Да-да, дорогуша? Пожалуйста, продолжай.

Каким-то образом ей удалось вплести заклинание контроля в лепесток, который она наверняка сорвала с побега, чудесным образом выросшего из костей Мэб. Если заговорю, то передам свою власть ей.

Я прикусываю язык еще сильнее, чтобы успокоить его. Он извивается, подобно плененному зверю.

– Богдана рассказала мне, как ты жила, – продолжает леди Ноури. – В жалком шалаше на окраине мира смертных, питаясь объедками, словно крыса.

Я не могу ей ответить и поэтому молчу.

В глазах леди Ноури мелькает тревога. Она бросает взгляд на Богдану, но Грозовая ведьма наблюдает за мной из-за стола с непроницаемым выражением лица.

– Тупица, открой уже свой рот, наконец! – рычит леди Ноури. – Я могу дать тебе то, чего ты желаешь больше всего на свете.

«И что же это?» – спросила бы я, если бы могла дать волю языку. Но это небезопасно, и я продолжаю держать его за зубами.

– Я не способна превратить тебя в человека, – говорит она. – Но могу добиться похожего эффекта другим способом.

Я не могу спорить с этим, потому что где-то в глубине души мне и правда этого хочется. Вспоминаю телефонный разговор с не-сестрой и думаю, насколько проще было бы вернуться к своей старой жизни, если бы при этом мне не нужно было прятаться и лгать. Если бы я могла не переживать, что при виде меня не-родители закричат от ужаса.

Леди Ноури улыбается и, сделав шаг ко мне, берет за подбородок.

– Я могу наложить на тебя такие мощные чары, что даже самому королю Эльфхейма не удастся увидеть за ними твой истинный облик. Теперь я обладаю достаточной силой для этого. Могу сделать так, что ты забудешь последние девять лет своей жизни. Ты вернешься в мир смертных пустым сосудом, который они смогут наполнить своей человечностью. Они подумают, что в детстве тебя похитили и совершили над тобой нечто настолько ужасное, что ты подсознательно заблокировала все свои воспоминания. Они не станут давить на тебя. А даже если и станут, то какая разница? Ты будешь искренне верить в то, что говоришь им правду.

Я отстраняюсь от ее руки.

Моя заветная мечта. Сокровенное желание моего сердца. Я в ярости от того, как хорошо леди Ноури знает меня, как безжалостно заманивает меня в свои сети, обещая утешение, которого я так отчаянно жажду.

Она вглядывается в мое лицо своими желтыми глазами, прикидывая, попалась ли я на ее удочку.

– Что, размышляешь о принце? Только не думай, что я не знаю, где ты была, когда твой народ проливал кровь в Змеиной битве. Пряталась под кроватью мальчишки.

Я смотрю на нее ничего не выражающим взглядом. Тогда я была лишь ребенком и все равно смогла от нее сбежать. Это воспоминание не вызывает во мне ничего, кроме радости. «Он хотел, чтобы я пошла с ним, – сказала бы я, если бы могла говорить. – Мы были друзьями. Мы остаемся ими до сих пор».

Но мои мысли возвращаются к сердцу Меллит и словам, сказанным Оуком.

«…что бы я ни сказал и ни сделал – в будущем или прошлом…»

– Рассчитываешь, что он встанет на твою защиту? Да от тебя же нет никакого толку. Зачем наследнику Эльфхейма возиться с необразованной, одичавшей девчонкой? Но подумай только: тебе вовсе необязательно о нем помнить. Даже необязательно помнить о себе самой.

– Я далеко не так практичен, как вы думаете, – встревает Оук. – Мне нравится много бестолковых вещей. Да и меня не раз так называли.

Леди Ноури не отводит от меня взгляда, даже когда я неожиданно для самой себя издаю короткий смешок, из-за которого едва не отпускаю язык на свободу. Ладони лорда Джарела сжимают ее плечи, словно отзываясь на ее настроение.

– От его доброты не останется ни следа, как только она тебе понадобится. Итак, дитя, пойдешь ли ты со мной на сделку, чтобы я больше никогда не беспокоилась на твой счет? Или заставишь меня решить эту проблему более жестоким образом?

Я представляю, каково это – сдаться. Мне больше не придется заглядывать в чужие окна, оплакивая жизнь, которая никогда не будет моей. Никаких безнадежных желаний. Никаких опасений по поводу будущего. Никакого страха. Какая мне разница, если в руках леди Ноури окажутся и кости Мэб, и сердце Меллит? Пусть Эльфхейм исчезнет с лица земли, и принц Оук вместе с ним. Пусть она уничтожит те части мира смертных, которые посчитает нужным. Какое мне до всего этого дело?

Я вспоминаю слова Чертополоховой ведьмы: «Ноль. Никто. Ничто. Вот чем ты являешься». Вот чем мне предстоит стать. Я обращу в ничто свою личность, все свои знания и опыт. Смирюсь с тем, что я не имею значения.

Я плюю леди Ноури в лицо. Капля слюны, смешанной с кровью, алеет на ее серой коже.

Она кривит губы и заносит руку для удара, но не бьет меня. Ее трясет от ярости.

– Прикусила язык, чтобы позлить меня? Что ж, я преподам тебе урок. Стража, вырежьте его из ее рта!

Стражник, мужчина из сокрытого народа, отходит от стены и хватает меня за обе руки. Я царапаюсь и пинаюсь так ожесточенно, как никогда раньше.

– Нет! – Оук пытается броситься мне на помощь, но его удерживают два бывших сокола. – Если причините ей зло, то даже и не думайте, что я…

Леди Ноури оборачивается и указывает на него пальцем.

– Сейчас же скажи мне, где сердце Меллит, и я не стану отрезать ей язык.

Подбегают еще трое стражников и помогают первому удержать меня. Я брыкаюсь и извиваюсь в их руках.

Оук кидается к женщине-троллю, которая стоит к нему ближе всех, и выхватывает из ее ножен меч. Он по-прежнему окружен, но теперь у него хотя бы есть оружие. Несколько представителей сокрытого народа и ниссе натягивают тетиву лука.

Хурклоу делает взмах рукой.

– Покажи мальчишке, что это бесполезно, – говорит он.

– Выйдите вперед, мои творения, – приказывает леди Ноури и солдаты, состоящие из палок, земли и плоти, шагают по тронному залу. Стражники отходят назад, уступая им место.

– Схватить его! – кричит леди Ноури.

Палочники без колебаний устремляются к Оуку. Он разрубает пополам одного из них, резко разворачивается и пронзает мечом другого. Острие глубоко погружается в сплетение веток. Палочник делает еще несколько шагов вперед, а затем отходит в сторону, пытаясь вырвать из руки Оука меч за