Дела Тайной канцелярии - Виктор Фламмер (Дашкевич)

и послушно подошел. Она задрала майку – и верно, вся спина мальчишки также была исполосована ремнем.

Не было никаких сомнений в том, кто избил Петьку. На мальчишке были надеты обычная майка и шорты – одежда однозначно домашняя, совершенно не годящаяся для прогулок по улице в феврале. Да и не порют уличные хулиганы мальчишек ремнем.

Но не успела она задать закономерный вопрос, как в дверь снова постучали.

– Кто там? – поджав губы, спросила Маргарита, хотя уже знала ответ.

– Не открывайте, тетя Марго, прибьет… ей-богу, прибьет…

– Не бойся, – сказала Маргарита и повернулась к двери.

– Маргарита Вячеславовна, откройте дверь, пожалуйста. – Голос соседа звучал весьма раздраженно.

– Чтобы ты мог продолжить? Еще чего. Проспись, Гриша, потом говорить будем. Когда Катя вернется.

– Да я не пил, вы что… трезв как стеклышко. Вы просто не знаете, что этот паршивец натворил!

– Что бы он ни натворил, ему двенадцать лет. Пороть, Гриша, надо тебя. Всю спину мальчонке исполосовал, ирод. Отойди от двери от греха! – повысила она голос.

– Откройте, говорю! – В голосе соседа послышались угроза и как будто… страх. – Иначе я… – Он замялся, не зная, что сказать дальше. Но Маргарита дополнила сама:

– Иначе что? Дверь сломаешь и меня ремнем отхлещешь? Иди домой, Гриша. Катя придет, поговорю с ней. А то полицию сейчас вызову! – пригрозила она.

Полиция, видимо, напугала соседа. Из коридора послышались шаркающие шаги: похоже, Григорий тоже выскочил на площадку в домашних тапках. Затем громко хлопнула дверь.

– Ну вот, он ушел. – Маргарита повернулась к вжавшемуся в угол между стеной и шкафом Петьке. – Ремнем бил?

– Да-а, – всхлипнув, протянул мальчик, – с пряжкой.

Это и так видно было по ссадинам. Маргарита только вздохнула.

– Что же такого ты натворил? Вроде и не слышала я, чтобы папка твой так тебя наказывал. Раньше-то бил?

– Если двойка в четверти… или пожаловались в школе… ключ когда потерял… не так… и не пряжкой, и не делал я ничего-о-о. – Мальчик снова начал всхлипывать. Полоски на ногах опухали все сильнее и начали наливаться синевой.

– Пойдем, намажу тебе ссадины. А ты расскажешь, что натворил.

– Да ничего-о-о! – снова затянул Петька. – Я не знаю, где он! Не трогал, не видел даже!

– Да кто он-то? – спросила Маргарита, доставая из тумбочки мазь.

– Пистолет дедушкин! Я не брал, клянусь! – Мальчишка вдруг снова разрыдался и начал повторять: – А папа не верит, не верит! А я не виноват!

– Так, подожди. Не реви, рассказывай толком. Какой такой пистолет? – Она зачерпнула мазь и начала густо смазывать руки Петьки, пострадавшие больше всего – видимо, ими он закрывался от ремня.

– Дедушкин, наградной. В сейфе у папы лежал. А я знаю, как сейф этот открывается, да? Чего сразу я-то?! – сквозь слезы сбивчиво принялся рассказывать мальчик. – Я вообще вчера на катке весь день был! Пришел – уже и мама дома с Димкой, и папа! Когда бы я его взял? Ну когда? Не брал я! – Лицо Петьки снова сморщилось, и стало понятно, что рыдал он не столько от боли, сколько от обиды за проявленную в его адрес несправедливость. И Маргарита сразу решила, что Петька не врет.

Она вспомнила, как говорит в таких случаях Гермес Аркадьевич, и приняла важный и серьезный вид.

– Выходит, – подражая сыщику, произнесла она, – из сейфа пропал наградной пистолет твоего деда? А отец считает, что его взял ты. А ты не брал. Так?

– Ну да… я сто раз говорил, что не брал, не видел. Нет, ну видел, но на той неделе – папа деньги из сейфа доставал, я попросил подержать. Он всегда разрешает! Патронов внутри нет. Ну и все! Больше я не видел. И сейф не открывал, он же на замке!

– А какой замок у папиного сейфа? – Маргарита присела на стул и принялась за Петькины ноги.

– Колесико такое, с цифрами. Папа говорит, что я подсмотрел. А я не подсматривал!

– Колесико, значит… Хм… – задумалась Маргарита. – Я тебе сейчас чаю с пирожками дам. Ты посиди тут. А я пойду с папашей твоим побеседую.

– Угу. – Петька вытер нос тыльной стороной ладони, только размазав по лицу слезы и мазь, и потопал за ней на кухню. Усадив мальчика на табурет и положив ему на тарелку сразу четыре пирожка, Маргарита направилась к соседям.

Григорий открыл дверь сразу. Выглядел он весьма смущенно. Похоже, успел остыть.

– Ну что? Нашел свою пропажу? – строго спросила Маргарита. Такое среди ее знакомых встречалось часто: люди засунут куда-то важную вещь, переругаются, а потом находят и не знают, как друг другу в глаза смотреть. И вечно у них дети виноваты. И хоть бы один потом извинился. Да и Маргарита, чего греха таить, ругалась на сыновей, хотя виновата оказывалась сама. Но чтобы руку поднимать? Такого в ее семье не водилось.

– Нет, – помотал головой Григорий, – не нашел. И Петька молчит, стервец. «Не брал», и все тут. Ох, Маргарита Вячеславна… да вы что же думаете, я зверь какой? Но ведь пистолет, это вам не деньги и не побрякушки какие-нибудь. Это оружие! А если из него застрелят кого? И я, и Петька, все под монастырь… А у меня еще один сын есть…

– Правильно, – Маргарита нахмурилась, – потому что, Гриша, следить за оружием надо. А не обвинять ребенка на ровном месте. Вас обокрасть могли вчера, пока никого дома не было. Подобрали код на замке, и все. Знаете, у воров такой способ есть. Прикладывают к сейфу обычный стетоскоп, как у врачей. И по щелчкам вычисляют код. – Она подняла палец вверх, чтобы придать своей версии больше веса. – Так что вызывай полицию. Не виноват Петька.

– Маргарита Вячеславовна, – взмолился Григорий, – какая полиция… Петька это, я вам клянусь. Какой вор, вот, глядите. – Он распахнул дверь зала, и Маргарита зашла в комнату за ним.

Сейф размещался между стеной и платяным шкафом, стоящим прямо возле входной двери. Григорий отдернул шторку и набрал код. Да, с осторожностью в этой семье было плохо – Маргарита мигом запомнила пять простых чисел. И Петька вполне мог подсмотреть…

– Вот, – сосед открыл дверцу, – сами видите! И деньги на месте, и шкатулка с Ленкиными колечками и бусами! Почему вор их не забрал? Да и замок на входной двери целый. Ну и самое главное, он ведь небось не рассказал вам, а? – Григорий с горькой усмешкой указал на диван. – Полюбуйтесь.

На диване лежал детский игрушечный планер. Но не обычный, сделанный из бумаги и реек, а серьезный и большой, выглядящий как настоящий военный самолет, с блестящим винтом и шасси. Даже по виду – весьма недешевая игрушка.

Маргарита подняла брови вопросительно. А Григорий развел руками:

– Он его под кроватью прятал. И знаете, что соврал, когда я спросил,