Князь Света. Порождения Света и Тьмы - Роджер Желязны

А Вишну говаривал, что наконец-то явилось на Небеса запустение.

7

Еще одним именем, которым его называли, было Майтрея, что означает Князь Света. Вернувшись из Золотого Облака, отправился он во Дворец Камы в Хайпуре, чтобы собраться с силами и приготовиться к последнему дню Юги. Обмолвился однажды один мудрец, что никому не дано встретить этот день, лишь потом узнаешь, что же произошло. Ибо не отличить его рассвет от любого другого рассвета, и течет он как все, переиначивая историю мира.

Иногда звали его Майтрея, что значит Князь Света…

Мир – это жертвенный огонь, солнце – его топливо, солнечные лучи – дым, день – пламя, стороны света – угли и искры. На этом огне вершат боги подношение веры. Из подношения этого рождается Царь Луна.

Дождь, о Гаутама, – это огонь, год – его топливо, облака – дым, молния – пламя, угли, искры. На этом огне вершат боги подношение Царя Луны. Из подношения этого рождается дождь.

Мир, о Гаутама, – это огонь, земля – его топливо, огонь – дым, ночь – пламя, луна – угли, звезды – искры. На этом огне вершат боги подношение дождя. Из подношения этого возникает пища.

Мужчина, о Гаутама, это огонь, его открытый рот – это топливо, дыхание – дым, речь – пламя, глаз – угли, ухо – искры. На этом огне вершат боги подношение пищи. Из подношения этого возникает детородная сила.

Женщина, о Гаутама, – это огонь, тело ее – его топливо, волосы – дым, лоно – пламя, наслаждения – угли и искры. На этом огне вершат боги подношение детородной силы. Из подношения этого рождается человек. Он живет столько, сколько суждено ему прожить.

Когда человек умирает, уносят его, чтобы предать огню. Огонь становится его огнем, топливо – его топливом, дым – дымом, пламя – пламенем, угли – углями, искры – искрами. На этом огне вершат боги подношение человека. Из подношения этого выходит человек в сияющем величии.

Брихадараньяка упанишада (VI, 2, 9–14)

В высоком синем дворце, увенчанном стройными шпилями и украшенном филигранью резных дверей, где воздух пропитан терпкой морской солью и пронизан криками населяющих прибрежье тварей, отчего быстрее бьется сердце и сильнее жаждешь жизни и ее удовольствий, Господин Ниррити Черный допрашивал приведенного к нему человека.

– Как тебя зовут, мореход? – спросил он.

– Ольвагга, Господин, – отвечал капитан. – Почему перебил ты всю мою команду, а меня оставил в живых?

– Потому что я желаю допросить тебя, Капитан Ольвагга.

– О чем же?

– О многом. О том, что старый морской волк может вызнать в своих скитаниях. Хорошо ли я контролирую южные морские линии?

– Лучше, чем я думал, иначе меня здесь не было бы.

– Многие боятся рисковать, да?

– Да.

Ниррити подошел к окну и, повернувшись к пленнику спиной, долго смотрел на море. Потом снова заговорил:

– Я слышал, что немалых успехов добилась на севере наука со времен, гм, битвы при Дезирате.

– Я тоже слыхивал об этом. И знаю, что так оно и есть. Сам видел паровую машину. Печатные станки вошли в обиход. Ноги мертвых ящеров дергаются от знакомства с гальванизмом. Повысилось качество стали. Вновь изобрели микроскоп и телескоп.

Ниррити обернулся к нему, и некоторое время они изучали друг друга.

Ниррити был маленьким человечком с огоньком в глазах, мимолетной улыбкой, темными волосами, забранными серебряным обручем, вздернутым носом и глазами под цвет его дворца. Одет он был во все черное, а кожа его, похоже, давно не встречала солнечных лучей.

– А почему боги из Града не смогли это предотвратить?

– Мне кажется, что они просто ослабели, в чем ты, наверное, и хочешь убедиться, Господин. После холокоста на Ведре они вроде бы боятся искоренять прогресс машинерии силой. А еще говорят, что внутри Града сейчас свои распри – между полубогами и уцелевшими из старших. К этому добавляется проблема новой религии. Люди нынче не боятся Небес, как раньше. Они способны постоять за себя; и теперь, когда они лучше подготовлены, боги уже не спешат вступать с ними в открытые конфликты.

– Значит, Сэм победил. Через годы он разбил их.

– Да, Ренфрю. Думаю, ты прав.

Ниррити бросил быстрый взгляд на двух стражников, стоявших по бокам Ольвагги.

– Ступайте, – приказал он и затем, когда они вышли, добавил: – Ты знаешь меня?

– Угу, капеллаша. Я ведь Ян Ольвегг, капитан «Звезды Индии».

– Ольвегг. Это кажется невозможным.

– И, однако, так оно и есть. Это ныне старое тело я получил в тот день, когда Сэм разгромил Властителей Кармы в Маратхе. Я был там.

– Один из Первых и – да! – христианин!

– По случаю, когда у меня истощаются индийские ругательства.

Ниррити положил руку ему на плечо.

– Значит, само твое существо изнемогает, должно быть, от боли, внимая насаждаемому ими богохульству!

– Не очень-то я их жалую, да и они меня тоже.

– Еще бы. Но вот Сэм – он же делал то же самое, приумножая число ересей, еще глубже погребая истинное Слово…

– Оружие, Ренфрю, – сказал Ольвегг. – Оружие, и ничего более. Я уверен, что он хотел стать богом не больше, чем ты или я.

– Может быть. Но лучше бы он подыскал другое оружие. Хоть он и побеждает, души их все равно потеряны.

Ольвегг пожал плечами:

– Я, в отличие от тебя, не богослов…

– Но ты поможешь мне? Веками я накапливал силы, наращивал свою мощь. У меня есть люди и есть машины. Ты сказал, что враг ослаблен. Моя нежить – отродья не мужчины и женщины – не ведает страха. У меня есть небесные гондолы – множество гондол. Я могу добраться до их Града на полюсе. Я могу разрушить их Храмы по всему миру. Полагаю, пришла пора очистить мир от этой скверны. Вновь должна воцариться истинная вера! Скоро! Уже недолго ждать!

– Как я сказал, я не богослов. Но мне тоже хочется увидеть, как падет Град, – сказал Ольвегг. – Я помогу тебе всем, чем смогу.

– Тогда мы захватим для начала несколько их городов и оскверним их Храмы, чтобы посмотреть, что они предпримут в ответ.

Ольвегг кивнул.

– Ты будешь моим советником. Окажешь мне моральную поддержку, – сказал Ниррити и опустил голову. – Молись со мною, – велел он.

Долго стоял старик перед