В Россию с любовью - Сергей Анатольевич Кусков

— Я только знаю, что по всем границам у нас рассованы боярские рода, — продолжил я отвечать, удерживая себя от приступа — хотелось встать и затопать от злости ногами. — Из крепких, боевитых. На которых ляжет тяжесть пограничной войны в случае чего. А если не будут «вывозить» — мы им поможем. Вот только, как понимаю, с той стороны тоже не все персидские войска, а только одного или нескольких их боярских родов?

— В целом верно, — задумчиво кивнула Женя. — Воевать там сложно — горы, они полноценный конфликт не потянут, как и мы, потому эта новость не на первой полосе. Но война там скоро будет, и надо к ней готовиться.

— А на первой полосе что? — перевёл я тему, ибо надо было слишком многое обдумать.

— А на первой то, что Вяземские получили контракт на производство БТР-ов. И это может сильно усложнить расклады в боярской думе…

Чо, нормальный разговор перед обедом в царской семье. Не нравится? Мне тоже. Но другой семьи у меня нет.

— Жень! — перебил я её разглагольствования. — А когда мне можно будет с друзьями видеться?

— Друзьями? — нахмурилась она. — А они у тебя есть?

— А что, разве нет? — Я уже был морально готов к этому ответу, потому не выпал в осадок.

— Ну… Вяземская, Долгорукая и эта вертихвостка Нарышкина разве что. Остальные — просто окружение. Не забыл, «у царевичей и царевен нет друзей, только окружение»?

— Честно — не помню, — усмехнулся я, и тут не врал. Ни один «я», ни основной, ни местный, не агрился на эту фразу. А она тут, по ходу, очень известная.

— Счастливый! — закатила сестра глаза к небу. — Я б тоже это забыла с радостью. Но нельзя. Потому, что это и правда так. Всем от тебя что-то надо. А применительно к тебе — добраться через тебя до ушей Оли или мамы.

Несмотря на амнезию, я это представлял. Принцы не принадлежат себе, они всегда в политике… Если только ты не выброшен из оной искусственно, как маман вышвырнула папочку, заперев его в художественной мастерской. И предшественник, видно, тоже всё понимал, потому с «друзьями» у него явные проблемы, что даже родные сёстры не могут никого близкого назвать. Больше чем уверен, что и указанные выше музыкантки — инвестиции двух вовремя просуетившихся княжеских и одного боярского рода с целью держать руку на пульсе рядом с пусть и младшим, но царевичем — на всякий случай. Девочки будут стелиться, но бороться за внимание, чтобы иметь возможность быть рядом, топя конкуренток. Впрочем, пообщаюсь лично — там и решу, что это за фрукты и как к ним относиться.

— Чёрт с ними с друзьями, скучно здесь. Хочется с кем-то пообщаться, развеяться. В город сходить бы.

— Саш, пока нельзя. — Женя снова уткнулась в газету. — Кремль большой — походи, поброди. Может что интересное вспомнишь, если взгляд зацепится.

— Кремль большой, а пообщаться не с кем… — грустно констатировал я.

— Сочувствую, ваше высочество, — совершенно ровно произнесла сестрёнка. — Надо было в семье боярышни родиться. Или купчихи. Не ту семью ты для рождения выбрал.

Женя у нас та ещё язва. Она никого не любит, всегда ведёт себя вызывающе, и пока со мной явно сдерживалась, не спуская собак на полную, ибо я относился к условно «немощным». Но сейчас начинает и меня языком цеплять. Оля её даже пару раз одёргивала за столом, а один раз запустила в неё «звёздочку» — как я называю их атакующие боевые фигуры. Такой можно убить человека — меня б убило дважды или трижды. Но Женя не просто девочка, а совершеннолетняя одарённая неслабого ранга, на ней разве что платье чуток обгорело.

Обед начался привычно. В смысле, я уже привык к такому церемониалу, а он есть. Все один за другим пришли, расселись. Дождались матушки нашей, великой царицы, и когда она села, степенно приступили к трапезе.

— Сынок, что-то вспомнил? — мазнула она меня тёплым взглядом. Начало ещё одной традиции — опроса семьи на предмет «у кого что болит».

— Да, матушка. — Тут такое обращение принято, «матушка», без шуток и иронии. Как будто в старинную сказку попал… Хотя я в неё и попал. — Евгения читала новости, а у меня что-то в голове всплывает. Не общая картина, отдельные фрагменты. Но без воспоминаний о лицах и событиях.

— Хорошо. Не забудь рассказать всё Поликарпу Людмилычу, — удовлетворённо кивнула она.

— Обязательно, матушка.

— Маш, твои дела как? — Маша — девочка, потому при равном возрасте считается чуть «выше», условно «старше». Но я не обижаюсь.

А вообще, применительно того, что тут сказка. Знаете, как в стародавние времена князь проводил во время пира опрос дружины, прежде чем издать какое-то важное распоряжение или указ? Начинал спрашивать своё видение проблемы с младших. Почему? Потому, что когда выскажется старший, кто-то из ближников (старшей дружины), то перечить ему более младшие по рангу и выслуге не посмеют — он же авторитет, а их слова поставят его слова под сомнение, это как бросить вызов в лицо, да перед князем. Вот и мама Ира даже в семье опрос проводит по той же схеме с той же логикой. Царица во всём царица. Я начинаю, затем Маша, Женя, Оля, и, наконец, наш коллективный папочка, посещающий такие мероприятия, и больше, в принципе, его участия в нашей семье я не вижу. Вот и сейчас Маша отчиталась, что сегодня проходили на занятиях, и во что она, как ни старается, не врубается. Что-то по монетарной политике — у меня на эту тему в голове ничего не «встало», наследие «я» молчит — помочь не смогу.

— Ну, дочь, экономика сложная наука, — благосклонно улыбнулась царица. — Сложная тем, что никто заранее не знает, что же в ней правильно? Можно только пробовать, смотреть и наблюдать. И делать выводы по факту. Потому учи, что есть — эти знания добыты поколениями наших предков. А как оно выйдет в итоге — наши дети и внуки будут изучать и исправлять наши ошибки.

Вот блин верные слова! Не знаю, что изучал «я» где-то там у себя, но он определённо был с нею согласен.

— Мам, а Саша когда присоединится? Мы ведь всегда на теоретических вместе учились. И он вроде готов…

—