Последний жрец богини Лу. Том I - Александр Якубович

«Животные слишком примитивны, чувствуют только крайне сильные и простые вещи. Страх, голод, боль…», — всплыли в памяти слова моей богини.

Я скользнул в чертоги разума и сразу же выскочил за пределы безопасной сферы, буквально пробивая стены собственной ментальной защиты. На покой и опускание барьеров не было времени.

В пустоте бесконечной бездны, которая была просто изнанкой нашего мира, я видел множество огоньков: четыре тусклые дергающиеся точки — стреноженные и сильно паникующие лошади. Вот огненный светляк Энжи, чуть дальше — ровное и сильное сияние разума моей богини. Чуть поодаль теплился еще огонек сознания старого жреца.

Между знакомыми сознаниями отряда сновали темные точки волков. Почти сливающиеся с бездной, они были примитивны и едва заметны. Если бы не постоянные тренировки с Лу, я бы их даже не заметил.

Я обратился к своим чертогам, извлекая наружу день, когда мы с богиней Лу схлестнулись в ментальном сражении. Я не стал формировать образы, просто щедро зачерпнул своих чувств, которые испытывал в тот момент: страх, паника, беспомощность и бесконечное желание куда-нибудь убежать и скрыться. Потому что грядет неизбежное, потому что за мной пришло злобное божество, во сто крат сильнее, чем я когда-либо смогу стать. Пришло, чтобы не просто убить, уничтожить до основания, методично истребить все, чем я был, есть и когда-нибудь стану, стереть меня из ткани бытия. Я формировал сгусток из всепоглощающего первобытного ужаса, который пронзал каждую мою клетку во время сражения с Лу.

Я впитывал ужас, давал ему пространство развернуться и сформироваться — пустота бездны подходила для этого лучше всего.

Целиться времени не было. Где-то там, в реальности, на моем горле вот-вот сомкнутся клыки животного, так что я просто собрал сформированную мной энергию и широким движением разлил ее в бездну, нанося ментальный удар первобытной силы по всем живым существам вокруг. Большая ее часть канула в пустоту, но то, что осталось, налипло на светлячках сознаний живых существ.

Я почувствовал, как меня засасывает бездна, невероятной тяжестью ощущалось давление окружающего меня ничто.

Слишком много сил вложил, перестарался.

В невероятном усилии я зацепился за рваный край ментального барьера чертогов разума, который из толстой стены превратился в яичную скорлупу с острыми краями, и заставил себя ввалиться внутрь. Я вернулся в реальность.

Волки бежали, скуля и воя от ужаса, который я на них наслал. Такая скоординированная еще минуту назад атака сейчас превратилась в свалку: подлесок трещал от прорывающихся прочь от ужасного места хищников. Они спасали свои жизни, пытаясь сбежать от неизвестного чудовища.

Лошади ржали и били копытами, но привязанные к коряге не могли ускакать прочь. Я увидел лежащих без чувств Энжи и Илия. Видимо, они просто отключились от силы моего ментального удара.

На другом конце круга, повалившись на колени и выпустив из рук меч, рыдала Лу. В момент моего самоубийственного колдовства, которое чуть не оставило меня по ту стороны бездны, богиня держала ментальные барьеры опущенными, чтобы чуть что, услышать мой зов и прийти на помощь.

Кое-как ковыляя, я подошел к моей богине. Плечи Лу сотрясались в рыданиях и я не нашел ничего лучше, чем упасть рядом с ней на колени и прижать голову девушки к себе, аккуратно поглаживая ее черные волосы вымазанной в волчьей крови рукой. Лу вцепилась тонкими пальцами в мою порванную куртку, прижалась к моей груди всем телом и заплакала еще сильнее.

Где-то на востоке, за линией горизонта, забрезжил рассвет.

Глава 12. Славный град Пите

Как долго мы просидели вот так, на буром от грязи и крови снегу, я не знаю. В какой-то момент рыдания Лу стихли, а потом высохли и слезы.

— Так нельзя делать, Антон, — тихо сказала богиня, не выпуская из рук моей куртки.

— Что нельзя?

— Нельзя использовать часть души во время колдовства. Это путь в бездну.

— Ну, это была не лучшая моя часть.

Я прислушался к себе. Вроде ничего не изменилось. Сфера ментальной защиты вокруг чертогов моего разума все еще была истончена и плохо отзывалась на мои призывы, но в целом, я ощущал себя так же, как и раньше. Простой бухгалтер из Москвы в крайне непростых жизненных обстоятельствах.

— Все равно, послушай. Нельзя вкладывать в конструкты свои чувства и воспоминания, это сводит в итоге с ума, — глаза Лу были как никогда серьезны, — сейчас тебе кажется, что все хорошо, но ты уже потерял кусочек своей души. И чем чаще ты будешь проворачивать подобное, тем меньше от тебя настоящего будет оставаться. А на место утраченного придет пустота бездны.

— И что потом?

— Потом ты перестанешь быть человеком.

Лу отпустила мою ободранную волчьими когтями куртку и тяжело встала с холодной земли. Зашевелились и наши спутники. С тихими ругательствами на ноги поднималась Энжи, где-то в стороне кряхтел и проклинал волков Илий.

Наш небольшой отряд знатно потрепали, но обошлось без серьезных ран. На снегу осталось четыре волчьих туши.

Одного завалил я, двух зарубила Лу. Отличился и Илий. Старик последним болтом самострела угодил несущемуся на него зверю прямо в глаз. Болт вошел глубоко, пробил мозг и волк издох на месте.

У Энжи трофеев не было, но и вооружена она была хуже всех нас. Что делать с волками было не понятно. С одной стороны, четыре крепкие шкуры — неплохая добыча, но свежевать туши никто не умел, а тащить их за собой в село, так лошади с ума сойдут от запаха. Вон, до сих пор нервно вращают глазами и дергают ушами, хотя живых хищников уже давно и след простыл.

Энжи так и не поняла, что произошло. В тот момент, когда я окончательно сформировал свое заклинание и разлил ужас в бездне, барда сбили с ног, и от удара головой о землю она потеряла сознание.

Илию же ничего объяснять не пришлось, хотя я и очень волновался за жреца: боялся, что проспиртованное сердце старика не выдержит и просто остановится.

Но Илий был приспособленцем на всех уровнях своей сущности. По