Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф
Эпифания Длинного Солнца читать книгу онлайн
Откройте врата в иной мир – завершение великой саги «Книга Длинного Солнца» от мастера интеллектуальной фантастики Джина Вулфа.
Впервые – два завершающих романа эпической тетралогии: «Кальд Длинного Солнца» и «Прощание с Длинным Солнцем». Перед вами – не просто фантастика, а тщательно выстроенный мир, где религия, мистика, политика, тайны древних технологий и философские размышления переплетаются в уникальный гобелен повествования. Книга, которую нельзя однозначно отнести к фэнтези или научной фантастике.
Патера Шелк – священник, пророк и политик поневоле – продолжает свой путь к Просветлению, раскрывая заговоры, сталкиваясь с богами и богинями и принимая на себя роль, к которой он никогда не стремился. В этих двух романах судьба целого мира – гигантского звездолета, ставшего домом для сотен поколений людей – висит на волоске.
Джин Вулф складывает слова так, как художник инкрустирует мозаику: тонко, богато, многослойно, с скрытыми символами и мощным посылом. Его проза – вызов и награда для внимательного читателя.
«Один из главных циклов в жанре научной фантастики десятилетия. Настоящий шедевр». – Publishers Weekly
«Немногие писатели осмеливаются создать Великое произведение. Вулф осмелился и преуспел в этом». – The Magazine of Fantasy & Science Fiction
«Неизменно высокие цели и достижения». – The New York Times
Тем временем черный человек внизу бубнил и бубнил:
– Узри нас, о прекрасная Фэа, повелительница кладовых и погребов! Узри любовь нашу и нужду в тебе. Напитай же нас, о Фэа! Изголодавшиеся, блуждаем мы под землей, нуждаясь в твоих заботах!
– Напитай нас, о Фэа! – прокудахтали все люди разом.
– Тр-реп, тр-реп, р-разговор-ры, – пробормотал Орев себе под нос.
Разговаривать он умел нисколько не хуже их, но полагал, что от разговоров в подобных положениях толку мало.
– Узри нас, о свирепая Сфинга, воительница, дщерь войны! Узри любовь нашу и нужду в тебе. Возглавь нас, о Сфинга, поведи за собой! О Сфинга, мы заплутали, растеряны, окружены опасностями со всех сторон. Возглавь же нас, укажи надлежащий путь!
– Веди нас, о Сфинга! – подхватили остальные.
– Теперь, – велел черный, – пусть каждый, склонив голову, обратится к Девятерым от себя лично.
Стоило ему, и зеленому, и красной опустить взгляды, четвертый из их компании, грязный, поднялся, переступил через мертвого и мягкой, тихой рысцой потрусил прочь.
– Человек… ушел, – пробормотал Орев и, радуясь удачному, меткому выбору слов, а еще потому, что ему вообще нравилось объявлять о происходящем во всеуслышанье, повторил во весь голос: – Человек! Ушел!
Результат оказался для него весьма лестным. Зеленый тут же вскочил на ноги и бросился следом за грязным. Черный, заверещав, со всех ног побежал за зеленым, а красная, тряся телесами на ходу, помчалась за обоими – быстрее черного, но все же медленней, чем первые двое. Какое-то время, пожалуй, достаточное, чтоб его перышко, кружа в воздухе, опустилось на пол коридора, Орев, немало гордясь собой, взвешивал значимость всех этих событий. Чистику он симпатизировал и чувствовал: останься он с Чистиком, Чистик наверняка привел бы его к Шелку… однако Чистик куда-то пропал, а остальные, похоже, больше его не ищут.
Спорхнув вниз, Орев устроился поудобнее на лбу Ельца и наскоро, зорко поглядывая по сторонам, заморил червячка. Поди знай, где найдешь, где потеряешь! Добро проистекает из худа, а худо из добра, а люди – и то и другое, причем на редкость непостоянны: спят днем, зато ловят рыбу и щедро делятся лучшими, самыми вкусными ее частями… и так далее, и так далее.
Набив брюхо, Орев принялся чистить когтем яркий, как новенький, клюв, а между делом размышлять дальше. Мертвый – он замечателен, тут ни малейших сомнений быть не могло. Сдержанно дружелюбный, не слишком общительный, этого животворящего, изумительно вкусного мертвеца Орев готов был полюбить всей душой. Там, позади, остался еще один, однако есть Ореву уже не хотелось. Настало время всерьез взяться за поиски Шелка. То есть не просто взяться за поиски – в самом деле найти его. А для начала выбраться из этой зеленой дыры со всеми ее людьми, живыми и мертвыми.
Стоило подумать об этом, Ореву смутно вспомнилось ночное небо, мерцание перевернутых вверх тормашками земель над головой и, конечно, темные, перевернутые как надо земли внизу. И ветер среди деревьев. И как прекрасно, оседлав его, скользить над землей, высматривая что-нибудь интересное. Да, там-то Шелк наверняка и есть. Там-то он и отыщется. Там, где птичка, взлетев повыше, разглядит все, и Шелка тоже. Конечно, летать значительно труднее, чем ехать на ракетомете красной, но когда летишь по ветру вдоль коридора, можно отдыхать, только раскинь крылья шире да знай держи высоту. Если б не приступы боли, напоминающие о синей штуковине на крыле… Что это, зачем к нему прицепилось – Орев так и не понял.
По ветру, вдоль этой норы, и вдоль другой, и в эту, маленькую норку (тут Орев приземлился, опасливо заглянул внутрь, прежде чем сунуться туда самому), а из нее – в ту, большую, битком набитую грязными людьми, растянувшимися на земле либо по-кошачьи расхаживающими взад-вперед, а сверху, будто кастрюля крышкой, накрытую тем самым, памятным ночным небом.
Стоя с мечом в руке у окна, мастер Меченос бесцельно, с горечью в сердце взирал вниз, на темную, безлюдную улицу.
«Проваливай восвояси».
Да, так ему и сказали. Проваливай-де восвояси… пускай в других, не столь прямолинейных выражениях, и кто? Кто? Этот остолоп, этот неуч Бизон, дурень, не умеющий даже правильно держать меч! Этот неуч Бизон, похоже, заправляющий там всем и вся, и, как на грех, застигший его в разгаре спора с этим недоумком, Чешуей. Улыбнулся еще, точно друг, восхитился его мечом, и сделал вид – сделал вид! – будто нисколько не сомневается в его словах, когда он, Меченос (попросту, без околичностей, без похвальбы отвечая на беспричинный бестактный вопрос) сообщил, что уложил на Решетчатой пятерых латных штурмовиков…
Далее Бизон поневоле (при этой мысли старый фехтовальный мастер злорадно заулыбался) разинул рот, точно карп, увидев, как Меченос рассек веревку толщиной с большой палец, болтавшуюся в его, Бизоновой, руке. Поневоле принялся восторгаться его мечом, размахивать им, будто – впрочем, какие там «будто» – несмышленый мальчишка, а после имел наглость, пусть и во множестве до отвращения приторных выражений, заявить: Чешуя, дескать, прав, проваливай восвояси, старик. Нынче ты, старик, нам ни к чему. Ступай домой, старик. Поешь. Поспи. Отдохни, старина: денек у тебя выдался бурный.
Вот только ласковые речи Бизона поблекли, улетели прочь, куда более легковесные, куда более хрупкие, чем кружащие над улицей сухие листья, а суть их, горькая, будто желчь, осталась при Меченосе. Он бился – и снискал славу непревзойденного бойца – еще в те времена, когда Бизон гадил в пеленки. Задолго до того, как мамаша этого Чешуи, сбежав из конуры, задрала хвост перед каким-то вонючим помоечным кобелем…
Отвернувшись от окна, Меченос уселся на подоконник, уронил меч к ногам, подпер подбородок ладонями. Возможно, он уже не тот, что лет тридцать тому назад. Уже не так хорош, как до утраты ноги. Однако в городе до сих пор нет ни одного – ни одного человека, который осмелился бы скрестить с ним клинки…
Стук с узкой лестницы, ведущей на первый этаж. Кто-то стучится в парадную дверь. Кто?
Учеников сегодня вроде бы не ожидалось: ученики его наверняка дрались за ту или другую сторону, однако кому-то потребовалось с ним повидаться. Быть может, Бизон, осознав всю серьезность совершенной ошибки, явился к нему на поклон с просьбой взять на себя какое-нибудь без малого самоубийственное поручение? Что ж, он пойдет, пойдет, но, забери Высочайший Иеракс его кости, попросить им придется как следует!
Подобрав с
