Сингония миров. Относительность предопределенности - Валерий Петрович Большаков

не полетел. Но «г-жа Браилова» была ему дорога. Можно и прогнуться, спина не переломится. А Ленусик свою премию получит обязательно!

* * *

– …Господи, о чем вы? Разумеется, это не гиперпространственная интерполяция, до нее мы пока не доперли, а сингонально-пространственная! – терпеливо выговорил Гарин, битый час объясняя «смысл и значение». – Повторить?

Его изрядно подбешивала надменность шведов и приглашенных «британских коллег», но старый добрый русский мат мог навредить Ленусику.

– В двух словах, господа! – утомленно сказал Михаил. – Итак. Сингонально-пространственная интерполяция или, как ее еще называют, пространственно-транспозитационный манёвр, явление элементарное. Все, надеюсь, хотя бы знакомы с теорией совмещенных пространств? Буду объяснять на пальцах! Граница… ну, скажем, между государствами – на карте или на земле – это линия на плоскости. Граница… м-м… ну, пусть между кубиками, если их прижать гранями – уже трехмерна. А вот граница между взаимопроникающими пространствами имеет четыре измерения…

Гарин подумал мельком, что представить себе четырехмерную грань могла лишь жена Эйнштейна Милева Марич, да майор ВВС Шарлотта Бельская-Блэквуд. Почему-то многомерная интуиция – удел именно женщин, да и то немногих.

Вдохнув воздуху, настоянному на книжной пыли, Михаил продолжил, мечтая поскорее закончить:

– Именно поэтому, кстати, для перемещения из одного мира в другой нужен пятимерный преобразователь пространства – требуется как бы «встать над схваткой», выйдя в следующее измерение. Наш великий математик Колмогоров, разработавший асимметричную теорию относительности, предложил грамотный термин для межмирных границ – нуль-пространство. Не буду вдаваться в подробности, упомяну лишь один факт, неоднократно доказанный и подтвержденный: в нуль-пространстве нет ни времени, ни расстояний! Поэтому транспозитация, используя эти свойства, является прямым переходом через нуль-пространство, скажем, из «Альфы» в «Бету». Мгновенным переходом!

Гарин, снова взяв паузу, оглядел собравшихся. Лица постные, надутые, спесивые… Есть откровенно враждебные, но попадаются и заинтересованные. Отпив из стакана выдохшуюся «Перрье», Михаил продолжил со скукой в голосе:

– А СПИ идет еще дальше. Ну, сильно упрощая, это последовательная переброска объекта из пункта «А» в нашем мире в пункт «Бэ» сопредельного пространства – и с его последующей транспозитацией в пункт «Цэ» пространства исходного. Еще проще! Наш корабль, я имею в виду ТМК «Циолковский», сначала переместился в точку Лагранжа, которая находится в «Бете», и уже оттуда транспозитировался в «Альфу», но не обратно к Земле, а прямиком к Юпитеру! Ибо, повторяю, в нуль-пространстве нет ни времени, ни расстояний! Впрочем, недостатки у «СПИ-драйва» тоже имеются. Во-первых, очень большой расход энергии на транспозитацию. Во-вторых, необходим точный расчет точки выхода. Поэтому мы… Да, в принципе, мы можем отправиться в полет хоть к Проксиме Центавра, но в реале у нас нет настолько мощного компьютера, чтобы рассчитать выход из нуль-пространства в район ближайшей звезды с приемлемой погрешностью…

Осанистый господинчик с курчавой бородкой бойко заговорил с места:

– Коллеги из Лондонского королевского общества сомневаются во многих положениях ваших теоретических разработок, мистер Гарин! И в особенности тех, что касаются пространственно-временных структур!

Гарин равнодушно пожал плечами.

– Могу им посоветовать слетать на околоземную орбиту. Там можно вдоволь касаться «Циолковского» и щупать его хоть до посинения… Очень, знаете, весомый аргумент – тонн сто пятьдесят! Вопросы есть? Вопросов нет.

Тот же день, позже

«Альфа»

Стокгольм, Сёдермальм

До отеля «Хилтон» Гарина подвезло такси. Скучный водитель за всю дорогу и слова не сказал, кивал только. Миха сунул ему кроны – таксист молча кивнул и убыл, заодно подхватив какого-то странника с чемоданами, опаздывавшего в аэропорт.

Гарин душевно пожелал водиле проколоть все четыре шины.

То усталое раздражение, что накопилось в нем под сводами академии де сиянс, не иссякало – Гарин на всё реагировал грубо, резко, с вызовом.

Еще и Рахимов со своими ребятишками куда-то запропастился… Всю дорогу, главное, ехали за ним бампер к бамперу, и на тебе! Пропали. Ну, не ждать же ему собственную охрану!

«Как назло всё…»

Михаил вошел в фойе отеля, буркнув что-то услужливому швейцару, и двинулся к лифту. Самым большим желанием, которое сейчас испытывал Гарин, было поскорее покинуть нудное, сытое королевство. А вот фиг – вылет только утром…

«Терпи, Миха…»

Вслед за ним в просторную лифтовую кабину шагнули еще двое – хрупкая девушка с избыточным макияжем на вялом лице и пожилой лысый толстячок в отлично сшитом костюме.

Изделие фирмы «Отис» неслышно тронулось, вознося на третий этаж, и раскатило дверцы.

Его номер – триста пятнадцатый, напомнил себе Гарин, нашаривая в кармане ключ, и ступил на ковровую дорожку.

«Хоть отдохну… Напиться, что ли?»

Острое чувство опасности велело ему уклониться, и пухлый толстячок всадил нож мимо печени. Лезвие пропороло Михин живот, страшной резью пригашая сознание.

«Как глупо…» – истаяла крайняя мысль.

Мир потух.

Вечер того же дня

«Альфа»

Стокгольм, Росенлундспаркен

Милый с виду лысый толстячок, накинув белоснежный халат и нацепив очки в тонкой золотой оправе, здорово походил на врача. Он высиживал у постели раненого русского, нетерпеливо промакивая тому потный лоб (а то очнется еще…) и придвигая поближе диктофон.

Русский бредил.

– Первая межзвездная экспедиция, понимаете? – срывалось с его запекшихся губ. – Не надо даже строить новый корабль, сгодится и «Циолковский»! Только… – задыхаясь, раненый облизал губы. – Только спускаемый аппарат нужен побольше, ведь ему придется… придется садиться и взлетать с планеты, где почти земная тяжесть! Понимаете? – голос Гарина прервался, заместившись невнятным бормотанием, и толстяк недовольно поморщился.

Мало того, что добить не позволили, так теперь сиди тут, как дурак, записывай всякую чушь, да еще на этом вульгарном русском языке!

А раненый глубоко вздохнул, открыл пустые, блестящие, как пуговицы, глаза, и снова ясно, горячо заговорил, споря с одному ему видимыми собеседниками:

– Нет, нет и нет! Начальником экспедиции буду я! Должен быть, понимаете? Это мой шанс, мой последний шанс! Интерстеллар… Вдумайтесь, товарищи! Это будет первый в мире полет к звездам! К Альфа Центавра «В»! К Толиману! Толиман – оранжевая звезда величиной с Солнце… не какой-нибудь красный карлик… А на второй планете у рептилоидов база, большая база, целый город… Представляете, что там можно найти?! Секреты бессмертия или долгой молодости… Или как пройти путь от Человека Разумного к Человеку Всемогущему… Мы не знаем точно! «Кубик» лишь подает намеки, обтекаемо, общо… Но надо, надо лететь! И я полечу… Обязательно!

Капли пота снова выступили на лбу раненого, скатились, щипля глаза, но тот ничего не чувствовал и не видел, пребывая в мирах своего воображения.

Брезгливо кривясь, толстяк поработал салфеткой, и насторожился. Из коридора донеслись звуки множественного движения и голоса.

Молниеносно подхватив диктофон, лжеврач метнулся к двери на террасу и бесшумно скрылся