Сингония миров. Относительность предопределенности - Валерий Петрович Большаков

по каким критериям они оценивают «ценность» человека?

Неравенство стартовых условий: даже объективные тесты могут косвенно отражать социальное происхождение, доступ к образованию и культуру семьи.

Эмоционально-человеческий фактор: рациональность может вытеснить эмпатию, гуманизм и творчество.

Но в целом, если система действительно прозрачна, а критерии отбора справедливы и гибки, то это может быть одной из самых сбалансированных форм управления изо всех известных на сегодня.

Однако закончу на минорной ноте: А.Глебский не верит в «светлое, прекрасное будущее», считая его, в зависимости от настроения, мифом или блефом…

Л. Гарина

Конец документа 14

Глава 14.

Суббота, 6 апреля. Утро

«Альфа»

Лондон, наб. Принца Альберта

Размеренный бой Биг-Бена на недавно отстроенной часовой башне слабо доносился до штаб-квартиры МИ-6, но его благостный набат звучал в сердце Александра Янгера, эсквайра. Десять ровно.

Оторвавшись от письма, он скосил глаза на «Ролекс», чей браслет охватывал его волосатое запястье, как наручник. Точно идут, минута в минуту.

Янгер удоволенно кивнул – не зря потратился тогда, в Женеве! – и продолжил выводить строчки:

«Сир, хочется обратить внимание Вашего Величества на человека, который является – по сути, по факту! – главным врагом английской короны. Именно по его инициативе пресеклась династия Виндзоров, а королевство утратило Шотландию и Ольстер. Именно он потакал объединению Германии и Югославии, развязав преступную войну против коалиции Великобритании, Франции, Италии и малых сих. Имя этому демону в образе человеческом – Михаил Гарин.

Он – русский ученый и политик, член Политбюро ЦК КПСС. Был советником президента Андропова, имел влияние на президента Романова, водил дружбу с президентом Лебедем. Сейчас находится в хороших отношениях с президентом Путиным.

Упорно отказываясь от званий академика или хотя бы член-корреспондента, Гарин, тем не менее, направляет и координирует практически всю науку и высшее образование в СССР…»

Оторвавшись от письма, Александр Янгер нахмурил чело и перечитал написанное. Не слишком ли? «Демон…»

Он негодующе фыркнул. Да где же слишком?! Гарин… Это же настоящее исчадие ада! А вот… Стоило ли упоминать Виндзоров? Хм… А мы усилим этот момент, перейдя, так сказать, на личность…

Повертев в пальцах золоченый «Паркер», Александр начеркал:

«Этот жестокий (убивал лично и не однажды), циничный, дьявольски умный, развратный (живет с тремя женщинами!), страшный человек оказывает непосредственное влияние на советский ВПК и курирует космическую программу Советов. Мне, как главе разведки, известно о неоднократных попытках моих предшественников ликвидировать Гарина, однако все их усилия оказались тщетными.

Ваше Величество! Пока это воплощение зла ходит по земле, оно будет сеять смуту, угрожать Англии и вам лично, сир…»

Вкратце изложив свой план, гендиректор МИ-6 отложил перо. Вычитал послание, шевеля губами, и одобрительно кивнул. Сжато, ничего лишнего, все приличия соблюдены.

Янгер самодовольно усмехнулся, щепетно беря серебряный колокольчик – негоже эсквайру жать пошлые кнопки, созывая слуг…

Требовательный звон пронизал дверь кабинета, и вышколенный секретарь застыл на пороге, глазами поедая начальство.

– Возьмите это письмо, Джордж, – властно сказал Янгер, – и лично доставьте в Букингемский дворец!

– Да, сэр! – прошелестело в ответ. – Будет исполнено, сэр!

Среда, 10 апреля. День

«Альфа»

Московская область, Раменское

Члену Политбюро ЦК КПСС полагался кортеж из трех лимузинов, и Михаил Гарин добросовестно соблюдал число машин. И сам катался в старенькой, зато надежной ГАЗ-15 – «Чаечке», как он называл бронированное авто. Но вот сопровождали его не звероподобные «ЗиЛы», а всего лишь две черные «Волги» с «прикреплёнными», крутыми мальчуганами из «девятки». Гарин и от «волжанок» отказался бы, но начохра Рахимова фиг переспоришь…

Михаил усмехнулся, глядя за окно.

Суетные мысли о телохранах шли как бы поверху, не занимая ум и не трогая душу. А вот внутри…

Весь этот едва начавшийся год Гарин ощущал в себе некий невысказанный протест, что ли. Глухое неприятие обстоятельств, заточивших его в тех самых «высших сферах». Спору нет, добился он многого, вышел на самый «топ» и в науке, и в политике, но… Дальше-то что?

Так и топтаться на вершинах власти, надуваться чинно и звякать регалиями? А чего для?

Он хотел спасти СССР, и спас. Хотел для страны стабильности и благополучия, и было дано ему полной мерой. Советский Союз развивается вовсю, богатеет, строится. И что теперь?

Ему уже нашептывали: не пора ли, мол, в президенты метить? Нет уж! Еще одно ярмо на шею? Хватит с него. Членство в Политбюро и то тяготит, урезая свободу выбора.

Получается так, что он как бы отбывает свои обязанности, не видя в них ни пользы, ни смысла. Да, раньше все его потуги были путными, продуктивными, на благо и впрок – до самой «хронодиверсии»! Но теперь-то зачем?

«Вот и маюсь», – мрачно усмехнулся Гарин.

А уже и вторая жизнь заканчивается…

Нет, конечно, всё не так мрачно, лет тридцать-сорок он еще точно протянет, но заурядно, тупо существовать?.. Нету ни малейшего желания.

Взять, и всё бросить? Тоже не вариант. Ну, если хорошенько подумать, то должностями можно и поделиться…

Вон, Киврину пятьдесят восемь всего, и он так часто замещает «товарища Гарина» на директорском посту, что и сам по себе потянет институт – легко и без напряга. Конечно, оба они больше администраторы, чем ученые. Куда-то удалились златые дни, иссякли безумные идеи…

Но молодых-то поддержать надо? Надо.

«Вот и пущай растит достойную смену, – ворчливо подумал Гарин. – Я ему с удовольствием весь ОНЦ передоверю!»

Он усмехнулся, следя за своими рассуждениями. Ну-ну…

И из секретарей ЦК выйдешь? М-м? Замов-то себе сам, поди, набирал – всё личности думающие, нестандартные. Головастые мужики. Чего б не уступить место сановника? Еще одна степень свободы!

«Во-от! – усмехнулся Михаил. – В том-то и вопрос. Для какой такой цели тебе свобода нужна? Чем заняться собираешься? Или на пенсию выйдешь? Ну да… Чует душа, что не утерпит Лея, родит ему внучонка-паранормика… Не, лучше внучку… Вот и будет, чем заняться на заслуженном отдыхе! Да?»

Он насупился. Раздрай в душе… Задачек масса, верных ответов – ноль…

Показалось Раменское, и лицо Гарина малость разгладилось. Сюда он ехал, если не за ответами, то хотя бы за надеждой. А вдруг?..

* * *

Сверхсекретный объект охранялся едва ли не строже ракетной базы – кортеж тормозили трижды, вежливо требуя документы и пропуска. Козыряли – и растворяли решетчатые ворота.

У неприметного серого двухэтажного зданьица времен шестидесятых, в кое упрятали Институт Внеземных Культур, Гарина встречали двое – гордо сиявший Изя, старый космический волк, и стройная, не сказать, что молодая, но приятная женщина.

Михаил даже споткнулся на ровном месте