Однажды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

силы уходили, Пролетова казалась неимоверно тяжёлой.

– Сейчас уроню! – запаниковала Марта. Она видела внизу, под своими ногами, магическое кольцо огня: оно, как живое, тянулось к ним, не хотело отпускать. Воронки гигантскими комарами присосались к её груди. Она слабела с каждой секундой. Рука Майи выскальзывала из её руки.

– Ты не можешь упасть! – говорил Цабран. – Ты просто не можешь!

– Отпускайте! Я прыгну! – закричала Майя.

Марта разжала руки. «Она падает прямо в огонь. Она сейчас сгорит», – успела подумать девочка, теряя сознание.

Она очнулась на земле. Ливень, не попадавший внутрь огненного кольца, теперь хлестал по лицу. Майка и Цабран были рядом, тревожно смотрели на неё.

– Как тебе удалось перепрыгнуть? Ты падала в огонь…

– Она такой кувырок в воздухе сделала! – восхищённо кричал Цабран. – И на ноги! Жаль, ты не видела! Ты как?

– Нормально.

Они обернулись: ифритово пламя клубилось поодаль. Сверху летели искры и головешки, над ними дрались ястребы Балама и Агареса, впиваясь когтями и клювами друг другу в огненное нутро.

Магические воронки, поискав детей хоботками и не найдя, растворились в воздухе. Голова Медведя уже исчезла под толщей воды. Уши его двумя треугольниками ещё торчали какое-то время, но потом пропали и они. Урса не спеша, как засыпающее животное, подобрал под себя задние лапы и окончательно застыл.

– Быстрее! – командовал Цабран. – У кого-нибудь есть булавка?

– Что? – спросила Марта. – С ума спятил?!

– Есть или нет? Некогда объяснять!!!

– Вот, – Марта сняла с груди значок с незабудкой, который приколола ещё в первый день смены, – только это.

– Отлично! – обрадовался Цабран. Он ловко вывернул у значка иголку и побежал к Баламу и Агаресу.

Жар исходил от дерущихся ифритов, но Цабран продолжал двигаться вперёд. Дышать стало невозможно, он прикрыл лицо рукой и немного отвернулся. Кожа на запястье сразу же обгорела и полопалась, футболка плавилась, прилипая к телу, ссадины на коленях запеклись чёрными корками.

Агарес, увидев Цабрана, схватил Балама и быстро развернул его к мальчику спиной.

– Давай! – пророкотал старик.

Цабран прыгнул вперёд и, размахнувшись, воткнул иголку от значка Баламу в спину.

– Стоп! – закричал он, обжигая горячим воздухом горло.

Всё остановилось.

Глава 20

Агарес

1

Балам застыл. Было видно, что он не может пошевелиться. Только налитые краснотой зрачки продолжали яростно вращаться. Агарес, до этого крепко державший ифрита, разжал руки.

Марта, охнув, бросилась к лежавшему на земле Цабрану: тот теперь выглядел не лучше Пролетовой, рука обожжена, на лице нет бровей и ресниц – сгорели.

– Я в порядке, в порядке. – Мальчик не открывал глаз. – Балам, птице своей скажи застыть, а потом сам замри снова, – добавил он совсем другим тоном.

Тут же к ним на траву опустился израненный ястреб Агареса. По, замерший на лету, остался висеть в воздухе, что выглядело очень странно. Марта удивлённо посмотрела на Цабрана.

– Я теперь его царь и господин, – прошептал мальчик.

– Есть такое древнее поверье, – объяснил старик, – если воткнуть в джинна иглу любую, то станет он во всём воткнувшему повиноваться, а сам эту иглу вынуть из себя не сможет. Власть воткнувшего закончится только тогда, когда джинн хитростью заставит вытащить иголку невинного ребёнка.

– Мне мама рассказывала, – сказал Цабран.

– Так это что же? Всё позади? – спросила Майя. Она присела на землю рядом с Цабраном.

Марта огляделась: дождь продолжал поливать их, но, кажется, заканчивался. Сьоры исчезли, видимо, ушли на глубину. Уцелевшие мариды помогали подняться раненым. Поодаль лежало несколько тел; кто-то уже успел накрыть им лица.

– Давайте-ка я вам помогу. – Агарес не ответил на Майкин вопрос. – Огонь – моя стихия. Обжигать я умею. Излечивать могу тоже.

Старик положил руки на макушки Пролетовой и Цабрана.

– Тепло, – улыбнулся Цабран.

Марта смотрела, как из ладоней Агареса льётся и обволакивает её друзей нечто, похожее на тюлевые занавески. Бело-молочное, невесомое, оно переливалось и прилипало к их ожогам и ранам.

– Щекотно, – вдруг захихикала Майя.

Рука её посерела, а затем порозовела. Раскрыв рот, Марта наблюдала, как кисть Рыжей набирает плоть из воздуха, становясь такой, как была прежде. Мгновение – и рука больше не была похожа на опалённую ветку дерева.

Ожоги Цабрана – обычные, в отличие от ожогов Пролетовой, пузыри – тоже заживали, зарубцовывались и исчезали на глазах. Отросли заново брови и ресницы. Даже со ссадин на коленках отвалились корки, обнаружив под собой чистую, здоровую кожу.

Агарес оторвал ладони от их затылков, и перламутровая субстанция опала на землю вокруг Цабрана и Майи. Теперь она выглядела просто пеной, как если бы на этом месте кто-то помыл голову шампунем.

– Как неделю отдыхала! – Рыжая вскочила с травы.

– И я! – поддакнул Цабран, восхищённо глядя на Майю. – Ощущение такое… чистое! И ничего не болит! Спасибо, Ахвал!

Мальчик тоже поднялся, взял Марту за обе руки.

– Что дальше? – спросила она, не отводя глаз от брата.

– Дальше, – старик понял, что вопрос адресован ему, – заточим мы Балама в темницу древнюю, что в Чатыр-Даге. Он теперь на одной стороне со своим повелителем быть должен. Цабран, на Тимсаха забраться надо тебе. А вам, девочки, на ту сторону пора. Марта, сможешь ты ненадолго расстаться с близнецом своим?

– Ну если только ненадолго, – без улыбки согласилась девочка.

2

Всё закончилось так же внезапно, как и началось: гроза отодвинулась и, больше не опасная, изредка посверкивала молниями вдалеке. Земля перестала уходить из-под ног. Моросил дождик, но тучи редели, обнажая то тут, то там ярко-синее небо.

Вскоре застенчиво, нежно засветило солнце. Море что-то успокоенно шептало вдалеке. Листва искрилась в лучах.

Стало тихо.

Из-за поваленных статуй главная аллея казалась шире, а ворота – ýже. Они были немного погнуты и расходились в стороны, как сломанная пряжка на штанах.

У спортивного ангара частично обвалилась крыша, остальные дома были полностью разрушены. Остался стоять только главный корпус.

Яртышников, опираясь на палку и волоча ногу, прихромал к тому, что осталось от столовой. Огонь превратил здание в гору почерневшего хлама, который ещё дымился. В воздухе стоял сильный запах гари.

Тренер с трудом присел на скамейку. Чтобы не застонать, посмотрел на чёрную балку, торчавшую возле останков здания, и попытался сфокусировать взгляд.

– Вы пересчитали своих?

От неожиданности Василий Викторович вздрогнул – нога отозвалась пульсирующей болью. Рядом с ним стояла старуха.

– Нет Весновой и Пролетовой. – Он мельком глянул ей в лицо и опустил глаза: голень быстро распухала, надо бы разрезать джинсы.

– Они могли быть в столовой? – спросила старуха.

– Могли, – признался Яртышников. – Мишаевы видели Пролетову именно там.

– А Веснову? – ему показалось, что