Кровь Первых - Ольга Аст

– Веришь мне? – удивленно спросил Нэим.

– Нет причин не верить.

– Мальчика тоже не я убил.

– Знаю. – На лицо упала прядь волос, и я заправил ее за ухо. – Что там после смерти?

Бог помедлил, пожевав губы.

– Очищение, перерождение. Зависит от души. Есть те, кто придумывает себе наказание, а потом позволяет ему поглотить себя, не понимая, как легко можно выйти, просто отпустив выдуманные грехи.

– Ад. – Слово само собой сорвалось с губ. Так, значит, он существует и виной тому сами люди, а не боги.

– Да, забавное название вы придумали. – Бог всмотрелся в мое лицо. – Ты считаешь, что ее душа там.

– Она может освободиться из него?

Нэим покачал головой, и мне показалось, в этом движении промелькнуло сочувствие.

– Души не могут различить правду и вымысел. Для них это выглядит как бесконечно повторяющийся момент, и без чьей-либо помощи возможность выбраться ничтожна. Но там ваш мальчик. Я бы доверял ему больше. Ради нее он готов на все. Герой.

Снова положиться на Этана? Но если бы он меня мог услышать, то я сказал бы ему лишь одно: «Спаси ее, несмотря ни на что. Ты мне обещал».

После подвала головная боль усилилась, отдавая в глаза и сводя с ума. Разговор с богом не принес мне спокойствия, лишь сожаление и новые вопросы. Была ли она счастлива в последние дни? Попала ли ее душа в ад? Уверен, что да. Король нещадно вершила правосудие не только для других, но и для себя. А если Бардоулф узнала о смерти Вэйланда и мальчиков из королевского гарема, то я уверен, что она добровольно приготовила для себя самый изощренный и невыносимый ад, дабы искупить все грехи.

Тошнотворная лаванда дурманила разум, ухудшая мое состояние. Каждый день я хотел сорвать все шторы и покрывала, открыть окна настежь и выкинуть всю одежду, чтобы больше не ощущать терпкий запах. Но не мог. Рука сжималась на дорогой ткани и бессильно опускалась, как будто я все еще надеялся, что она меня узнает лишь по одному аромату. Не королевская змея, а выброшенный на улицу пес с дорогим ошейником.

Тихий стук в дверь. Вечные стуки, раз за разом, не оставляющие меня в покое ни на мгновение. Наплевав на внешний вид и помятую одежду, я со злостью распахнул дверь. На пороге опять стояла дочь Арнмунда с подносом в руках. Она намеревалась преследовать меня даже ночью?

– Леди Эйнария, я искренне не понимаю, когда своим поведением привел вас в заблуждение и дал повод посещать мои покои посреди ночи.

Ее лицо, освещенное факелами, покраснело, и я мысленно укорил себя за грубость. Девочка была не виновата в моей усталости и беспомощности, а я выместил на ней свой гнев. Но она быстро пришла в себя и, с силой оттолкнув меня, бесцеремонно вошла в комнату. Осмотрев обстановку, Эйнария нашла столик и громко поставила на него поднос.

– Не знаю, господин советник, что вы себе навыдумывали, но я осведомлена о таких понятиях, как честь и достоинство. Ранее вы упомянули, что знаете, к какой судьбе меня готовит отец, поэтому не смейте оскорблять дочь правителя Хельгура такими словами. Я потомок Арнвидов. Я… – она подняла голову и посмотрела на меня, ее губы дрожали, – жрица богов.

Алеистер, ты глупец. Я быстрым шагом пересек комнату и аккуратно обнял плачущую девушку за плечи. Сколько ей было лет? В Хельгуре жрицами становились, когда наступало двести восемнадцатое полнолуние со дня рождения, принося свою честь и непорочность в дар богам. В пересчете на дартелийские года получалось восемнадцать или девятнадцать лет. К своему стыду, я никогда не задумывался над тем, что испытывали жрицы, потому что считал такой статус высокой честью. Может, она хотела полюбить кого-то, создать семью? Но вместо естественных радостей должна была всю свою жизнь провести как божественный непорочный символ.

– Простите меня, леди Эйнария, я не хотел вас обидеть. Просто… я устал. – От обычного слова, произнесенного в слух, стало легче.

Признаться кому-то в своей истощенности, в том, что я не опора, не королевская змея, а человек, мечтающий хоть раз отдохнуть, не думать о стране и о решениях, которые могут стоить чьей-то жизни, было для меня проявлением непозволительной слабости.

Она осторожно отстранилась и забавно шмыгнула носом. Я легко улыбнулся. Разноцветные бусины все также пестрели в ее волосах, но уже не вызывали раздражения и казались милыми украшениями.

– Я знаю, вы измождены. Ваши глаза выглядят как низкие дождливые облака, а плечи опустились, словно на них навалилась гора. Вы плохо спите, не едите и не отдыхаете, поэтому я набралась смелости прийти и помочь.

Эйнария высвободилась из моих рук и стала перебирать какие-то травы и баночки на подносе. Я считал, что хорошо прятал свою усталость и всегда держался подобающе, но она заметила и предложила помощь. Боги, Эйнария же ничего плохого не желала, добрая и чистая. Мне хотелось умереть здесь и сейчас, лишь бы искупить свою вину. Стыд за необдуманные и резкие слова обдал жаром. Хвала Небесам, что в комнате было не настолько светло от ламп, чтобы увидеть покрасневшего советника.

– Еще раз приношу свои глубочайшие извинения, – голос отдавал хрипотцой.

Она подняла на меня взгляд и ободряюще подмигнула.

– Я не обижаюсь на вас. Видите, я все еще здесь и хочу вам помочь, а не бегу к Лао с криком, что советник Дартелии посмел оскорбить дочь Арнмунда.

– Премного благодарен вам, боюсь, что справиться с вашим братом смог бы только лорд Вальтерсон. – Лицо перестало пылать, и губы снова тронула улыбка.

– Но это было обидно. – Эйнария нахмурилась. – Знаю, что мое поведение отличается от принятого в вашей стране, но хоть так я могу чувствовать, что принадлежу самой себе, а не богам.

– Простите.

– Будем считать, что я не слышала ваших слов, а вы не видели моих слез. – Ее лицо посуровело. – Но сейчас вы должны довериться мне, если хотите завтра стоять на ногах, а не упасть от усталости.

– Вверяю свою жизнь в ваши руки, леди Эйнария.

– Вот и договорились. – Она ослепительно улыбнулась и, покрутив головой, направилась к кровати, застеленной теплым бархатистым покрывалом.

Под моим изумленным взглядом Эйнария забралась на нее и похлопала по коленям.

– Вы должны положить свою голову на мои ноги.

Мне не нравилась эта идея. Дочь правителя Хельгура пришла ночью в покои мужчины на глазах у стражи, да еще и разместилась на его ложе. Только от мыслей о слухах, которые поползут в замке, становилось дурно.

– Так и будете стоять, как дворцовый столб?

Решив, что хуже уже не станет, я послушался и, удобно устроившись на кровати, положил голову на ее колени, испытывая при