Ключ Гидеона - Александра Торн

Конти замер, опустив голову. Исподлобья глядя на молодого эмира, начальник рександреттской стражи о чем-то напряженно размышлял. И Диего вполне понимал, о чем: схватить ли Анира, чтобы заслужить сомнительную благосклонность Аль-Сухрана, или объявить себя союзником, чтобы защититься от этого Уссема, раз уж его имя вызывает такой трепет?

– Чего вы ждете? – зашипел консул. – Хватайте их! Только не убейте девчонку! Заказ визиря…

Элио быстро прошептал заклинание и щелкнул пальцами. Дзакконе подавился словами и схватился за горло. У него вырвался слабый хрип.

– Элио! – прошептала Диана. – Ты что наделал?!

– Это всего лишь заклятие онемения!

– А если он тут задохнется насмерть?

Не то чтобы Диего расстраивала такая перспектива, однако раньше юный джилах не ошибался с мощью заклятия – он всегда тщательно рассчитывал свои силы, потому что у него их было немного. Все это уже не на шутку беспокоило оборотня, и он решил, что им нужно будет это обсудить, прежде чем они отправятся к островкам Агьеррина.

Капитан наемников тоже наконец что-то решил и приказал:

– Расступиться! Ваше величество, мы обеспечим вам безопасный путь к воротам. Можем ли мы просить вас о том, чтобы вы уговорили досточтимого шейха не атаковать Рександретту?

Консул издал отчаянный звук, но его мнение, видимо, уже не пользовалось весом среди наемников. Они, повинуясь жесту дель Конти расступились и выстроились в две шеренги, прикрывая улицу слева и справа.

– Ваше величество, я бы настоятельно не рекомендовал вам покидать дом! – зашептал мистер Фогг. – Из такой позиции они могут атаковать вас со всех сторон, и нам будет крайне сложно отбиться!

Анир дан-Улудж помолчал, прислушиваясь к стонам, которые все еще доносились из спальни, хотя и постепенно стихали. Затем он положил руку на плечо мистера Фогга:

– Позаботьтесь о моей семье. Я доверяю вам их защиту, как доверил бы отцу и братьям.

– Неужели вы пойдете с ними? – воскликнула Диана.

– Да. Но я бы просил, чтобы ваш юный джилахский брат, – с улыбкой добавил эмир, – сопровождал меня.

Уикхем издал недовольный звук и придвинулся к юноше.

– Хорошо, – сказал Романте. – Диего, останься здесь.

– Фффыррр!..

– Здесь женщины, которые не могут сами позаботиться о своей защите. Если на нас нападут – я что-нибудь придумаю.

* * *

Вид, открывающийся с надвратной башни Рександретты, был завораживающим и угрожающим: две колонны солдат, одни в синем, другие – в черно-синем, сошлись, как два клина, на небольшой площади перед купеческим кварталом. Жители Арбеллы, несмотря на глубокую ночь, наводнили улицы, как будто опасность от столкновения армий шейха и визиря их совсем не пугала.

«А может, горожане и вовсе намерены принять деятельное участие в развлечениях», – подумал Элио.

Он ощущал себя так, словно оказался на страницах исторического романа – однако его совсем не прельщала роль активного участника событий. Он о таком хотел только читать, а не наблюдать воочию. Хотя вид улиц, заполненных, как золотой лавой, огнями фонарей и факелов, был очень впечатляющим.

Капитан дель Конти кашлянул:

– Мне бы хотелось, ваше величество, чтобы вы что-нибудь предприняли.

Эмир обернулся к Элио и чуть слышно спросил:

– Когда мой врач говорил, что вы тоже владеете особым джилахским знанием – он ведь не ошибся?

– Нет, сир.

– Сумеете ли вы защитить меня от выстрелов, как… – Анир дан-Улудж запнулся.

– Как ваш врач? – невинно поинтересовался юноша; эмир кивнул. – Конечно, сир. Желаете ли увидеть знамения со стороны высших сил в вашу пользу?

– О! – заинтересовался эмир. – А какие вы можете предложить?

Внизу, пока они обсуждали знамения, тоже наметилось движение: на площадь со стороны черно-синей колонны выехал всадник на белом коне, указал на войска Аль-Сухрана и рявкнул:

– Кто посмел поднять оружие против законного эмира, сына Улуджа?! Выходи, пес, покажи свое лицо!

Толпа вокруг согласно загудела. Со стороны дворцовой стражи тоже началось некоторое волнение; однако сам визирь на открытое пространство выходить не стал, ограничился только тем, что не менее громко крикнул:

– Недостойный сын слабого владыки! Он продал Таназар иноверцам – вот мы стоим под стенами их крепости, словно не мы хозяева в нашей стране, а они!

Толпа зарокотала, соглашаясь и с этим тезисом. Капитан стражи положил руку на револьвер и кивнул своим солдатам. Те заняли позиции – как на башне, у бойниц, так и на стене, между зубцами.

– Слова предателя! – с презрением произнес всадник. – Что же ты не выходишь сюда, к нам? Боишься показать свое лицо?

Рокот горожан усилился. После некоторой заминки колонна стражей дворца расступилась, и перед ней появился старик верхом на коне – визирь Аль-Сухран. Он, правда, не рискнул слишком удаляться от своих солдат.

– Почему ты явился сюда с войском, Уссем? – строго спросил визирь. – Где твоя клятва верности?

– Она всегда со мной, – отрезал шейх. – Я пришел к тому, кому ее дал!

– То есть ко мне! – громко заявил молодой эмир и высунулся из бойницы надвратной башни.

Внезапное явление владыки произвело на горожан удивительное впечатление. Они разразились громкими криками и принялись махать факелами и фонарями так, что Элио испугался, как бы они не устроили пожар. Однако, как ни странно, это крики были по большей части изумленными и радостными, а не возмущенными.

Аль-Сухран сразу уловил настроение толпы и попытался обратить его себе на пользу:

– Наконец-то мы нашли вас, досточтимый эмир! Хвала Аллаху, вы живы и здоровы, однако скажите нам – почему вы бежали из дворца и укрылись в этом гнезде неверных?

Толпа вопросительно зашумела. Анир подождал, пока она утихнет, и невозмутимо ответил:

– Потому что в гнезде верных, то есть во дворце, я и моя семья не были в безопасности.

– О, как вы можете обвинять в этом своего верного слугу…

– Скажите тогда, что это за болезнь, от которой умер мой друг и советник, визирь Аль-Рахман – когда по телу идут синеватые пятна, а затем наступают судороги и удушье?

Наступила тишина. Даже самые недогадливые поняли, о чем эмир спрашивает своего визиря. Шейх Уссем, видимо, человек пылкий и нетерпеливый, вытащил из ножен саблю. Клинок ярко блеснул в лунном свете. Тут же его войско ощерилось саблями, копьями и дулами ружей; стража эмирского дворца сделала то же самое, но как-то без прежнего энтузиазма. Элио заметил, что многие не стали доставать оружие, а часть стражников вообще отступила подальше, и в их колонне появилась брешь.

– О, светлейший эмир, только прикажи, и я найду тех, кто это сделал! – заявил Аль-Сухран. – Однако почему ты, отец нашего народа, – с изрядной долей ехидства продолжал старик, – решил спрятаться в логове неверных? Они дороже тебе, чем мы все, хотя они только