Сто страшных историй - Генри Лайон Олди

к господину Сэки грязный, потный, в одних штанах до колен — то-то позору будет!

— Широно!

— Здесь, господин!

— Жди меня за воротами. Я быстро!

— Да, господин.

Одеваясь, я думал, что хорошо было бы отправиться по вызову верхом на Широно. А что? Я, конечно, тяжелее святого Иссэна, так и управа, небось, не на Эдзоти. Управа поближе будет, домчался бы с ветерком. Эх, мечты!

— На кого ты похож! Дай-ка я…

Знаете, что такое «глаз урагана»? Это когда в центре тихо, а вокруг бушует буря. Так и я: стоял тише мыши, а ураган вокруг меня бушевал вовсю. Без стеснения содрал с жертвы холщовые штаны, оставив в одной набедренной повязке. Мои босые ступни ураган укрыл в белых носках. Набросил на беднягу Рэйдена нижнее кимоно; надел и одёрнул верхнее, укороченное. Завязал узел пояса; вынудил сплясать на месте, пока ноги прятались в складчатые хакама из чёрного шёлка в белую полоску. Ловко заправил кимоно в хакама, завязал второй узел: так, чтобы узлы пояса и шнуров, поддерживающих хакама, не мешали друг другу. Не забыл ураган и про безрукавку со стёгаными плечами-крыльями.

Я и глазом моргнуть не успел, как сделался писаным красавцем.

— Шляпу дать? — спросила Ран.

— Не надо.

— А если дождь?

— Ну какой дождь! На небе ни облачка…

— А вдруг?

— Хорошо, давай.

— Плети не забудь!

— Скажешь тоже! Когда я их забывал?

Плети я взял в коридоре со стойки. Там же я забыл шляпу: ну зачем она мне?

— Промокнешь, — крикнула вслед жена, — домой не возвращайся! Понял?

Я понял. Обувая новенькие сандалии из кожи и полосок бамбука, я слышал, как в комнате родителей, одобряя дерзкое поведение невестки, хмыкает матушка. Ей вторил звонкий смех Каори, а на кухне, расположенной вне дома, шумно радовалась О-Сузу.

Все были против меня.

* * *

Дело самурая — служба. Дело всей жизни: от рождения до смерти, днём и ночью. Даром, что ли, само слово «самурай» значит «служивый человек»?

Всё остальное — дело жены самурая.

Стирка, уборка, стряпня. Шитьё, штопка. Закупка продуктов. Беременность и роды. Воспитание детей. Работа в огороде. Забота о стариках и больных. Распределение жалованья на весь год. Хлопоты по дому. Новая посуда взамен разбитой. Новый зонт взамен прохудившегося.

Да мало ли?!

Выход на улицу, за пределы двора? По праздникам. В установленные дни для молитв в храме. Ещё дозволено навестить родню, заранее оговорив сроки посещения. Никогда в одиночку — это неприлично. Кого взять с собой? Мать, свекровь, на худой конец, соседку. Если же к самураю пришли друзья, жене хозяина дома следует лишний раз не показываться им на глаза. Завести с гостем беседу? Ни в коем случае, во избежание недоразумений.

Я тысячу раз благодарил небо за то, что родился мужчиной.

Обременённые семьёй ронины, лишённые средств к существованию, искали спасения в ремеслах — изготавливали фонари или занимались рыбной ловлей. Кое-кто обучал молодежь в школах воинских искусств, как мой отец. Но по большей части ронины шли в охранники и телохранители, защищая торговые корабли от пиратов, купеческие караваны — от разбойников, богатые дома и лавки — от грабителей. Случалось, они просто придавали важности успешному торговцу самим своим присутствием рядом с ним. На домашние хлопоты у ронинов, возникни у них желание помочь жене, не оставалось времени.

Разве что у тех, чьи фонари скверно раскупались?

Чуть не забыл: мужья, случалось, рубили дрова. Я, например, рубил, и мой отец. Ещё перекрывали крышу, если не хватало денег нанять кровельщиков.

Самураи высокого ранга и знатные господа нанимали в усадьбы большое количество слуг и служанок. В этом случае тяготы по хозяйству доставались им, хотя, признаемся честно, и женам хватало с лихвой, несмотря на знатность и богатство. Слугами обзаводились и самураи низкого ранга, вроде нас. В Акаяме хватало бедняков, готовых служить за кров и пищу. Если к плошке риса и крыше над головой добавлялась перемена одежды, пусть даже нечастая, служанка полагала себя любимицей богов.

Но даже при участии О-Сузу моя матушка тонула в делах и заботах. Ран дала ей поднять голову над бурной водой, сделать глоток воздуха. Не всякая свекровь была бы благодарна невестке за такой подарок. Многие, как тайком поведала мне болтливая О-Сузу, считали иначе:

«Мы хлебнули горя, пусть хлебнет и она! Ишь, какого муженька мы подарили этой вертихвостке! Да она нам на три рождения вперёд обязана…»

Ваша матушка не такая, сказала О-Сузу, багровея лицом от гордости за хозяйку. Вашей матушке Ран как родная. Когда О-Сузу предположила, что будь Ран сыном, она значила бы для матушки поболе меня, а так всего лишь вровень — я понял, что пора уходить, не то наслушаюсь.

Молодой замужней женщине не следует ходить на рынок и в торговые ряды иначе как в сопровождении свекрови. Ран бегала на рынок, по лавкам, а также на причал к рыбакам за свежим уловом, прихватив с собой только О-Сузу, а то и одна-одинешенька, оставив служанку дома в помощь моей матушке. Если честно, обе были этому искренне рады, поскольку им не приходилось бить ноги, пытаясь угнаться за непоседой.

Молодой замужней женщине вообще незачем ходить на рынок за продуктами — бродячие торговцы всё принесут к воротам дома. Ран приучила торговцев, что ей не лень прогуляться туда, где товар и свежее, и дешевле. Переноска тяжестей? Ран обзавелась бамбуковым шестом и плетёными корзинами. Она таскала на плечах такую гору покупок, что у соседей глаза на лоб лезли от изумления. В итоге, не желая терять покупателей, бродячие торговцы первым делом бежали к нашему дому, пока товар не обветрился на улице. При виде моей жены, стоящей в воротах, они сразу сбрасывали цену.

За двадцать шагов орали:

— Госпожа Ран! Один мон[36] в вашу пользу! Целый мон, а?

Ран милостиво кивала. Или хмурила брови, и тогда один мон превращался в два. С приходом Ран мы стали тратить заметно меньше денег, и не только на еду. У моей жены прорезался талант к экономии, не обременяющей семью. Я бы даже сказал: незаметной для семьи. А может, это мы были транжиры, нуждающиеся в строгом порядке ведения дел.

Каори в Ран души не чаяла. Я перестал быть самым красивым. Самой красивой стала «старшая сестрица», она была вне конкуренции. Глядя, как по двору и дому носится неугомонный, деятельный, беспокойный вихрь, я внезапно обнаруживал, что в голову к Торюмону Рэйдену забрались мысли, недостойные самурая, чей долг — думать о службе днём и ночью.

Что, если я удачно женился?

В первые дни нашего брака я и помыслить о таком