Мелодия для короля - Макс Ленски

– Ага.

– Не надо мне вот этой твоей показной вежливости! – взвился не успевший остыть король. – Терпеть не могу лесть, лицемерие и заискивание!

– Я просто говорю то, что думаю. – Микель пожал плечами и, немного помолчав, добавил: – Ты спать собираешься?

Притихший король сел рядом, стащил сапоги. Шерьер тоже снял обувь. Потом взялся за рубашку – и невольно охнул.

– Что, – усмехнулся Реми, – перетрудился, пока колол дро… – Слова застряли у него в горле.

– Не смотри так, – попросил шерьер. – Все нормально.

– Что это? Откуда?

Все тело шерьера было усеяно мелкими язвами. Некоторые уже покрылись коричневатой коркой, другие опухли и гноились. Где он успел так страшно израниться? Они же все время были вместе.

Реми пришла в голову жуткая догадка, и он принялся поспешно стягивать с Микеля остатки одежды.

– Стой, стой, что ты творишь? – заволновался Микель.

– Молчи уж, герой на пять минут. Ну вот кто тебя просил соваться к этим хорькам?

Реми подошел к секретеру, выдвинул несколько ящичков и вернулся к шерьеру, держа в руках склянку.

– Старинный рецепт. В детстве мне говорили, что это снадобье заживляет любые раны. Оно в самом деле помогало. – Он начал осторожно втирать мазь.

– Не сунься я к ним, мы бы не скрылись от погони. Ай! – Он зашипел от боли. – К тому же ты смотрел на него как завороженный…

– На кого? – растерялся король.

– На воздушный шар. У тебя были такие глаза…

Реми зарделся. Он ведь действительно не мог оторваться от этого шара. Все представлял, как бы он жил, если бы родился не в королевской семье. Сам бы выбирал, кем стать, к чему стремиться и что делать. Отправился бы на этом шаре в далекие страны, повидал бы столько всего интересного. Его будоражило ощущение полной свободы. А потом он вспомнил обещание, данное отцу, и сразу очнулся.

– Это… Я же всего на секунду… Когда ты успел заметить? – сказал он.

В глазах шерьера заплясали озорные искорки. Изо всех сил сохраняя невозмутимый вид, он торжественно произнес:

– Я же твой личный шерьер. Угадывать и исполнять желания короля – мой долг. – Он слегка поклонился.

От такого пафосного заявления король сначала растерялся, но его тут же пробрал смех.

– В таком случае, как твой король, я желаю, чтобы ты больше не подвергал опасности свою жизнь и здоровье. Уж будь любезен, исполни это мое скромное желание, раз это твой долг.

Свечи были потушены, окно плотно закрыто, сквозь шторы пробивался едва различимый свет луны. Шерьер уже закрыл глаза, когда услышал тихий вопрос.

– Почему они не зажили?

– Что?

В наступившей тишине голос Реми прозвучал словно гонг:

– Твои раны. Ты же вылечил меня тогда, в пещере. Твое тело… Оно больше не работает?

– А-а-а, вот ты о чем. Тут все просто: на меня его целебные свойства не распространяются.

– В каком смысле?

Микель вздохнул и повернулся лицом к Реми:

– Морской народ, судя по всему, обладает силой самоисцеления. Их раны мгновенно затягиваются, но окружающим обитатели вод помочь не могут. У меня же все наоборот. Я заживляю самые страшные раны у других людей, но себя даже от царапины не избавлю. Не знаю, у всех ли полукровок так работает, я их никогда не встречал. Но я рад, что могу помочь кому-то. Это гораздо лучше, чем иметь способность вылечивать себя одного.

– Но как же ты? – спросил Реми, помолчав немного. – Получается, что ты так же, как и любой обычный человек, можешь заболеть, сломать ногу, истечь кровью? Ты точно так же испытываешь боль?..

Вдруг король вспомнил пустой взгляд Микеля. Взгляд, что напугал его до легкой паники. Он поколебался и наконец произнес:

– Расскажешь, что было в академии?

Микель вздохнул. Как бы ему ни хотелось похоронить эти воспоминания навсегда, король явно не успокоится, пока не узнает правду.

– Это началось примерно через полгода после моего поступления. Там был один учитель… старой закалки. Он считал, что телесные наказания – наилучший способ воспитания. Если ему казалось, что ученик прилагает недостаточно усердия и почтения, нас… удостаивали наказания. Там была особая комната. Нас отводили туда, привязывали и… воспитывали.

Реми вздрогнул. Его никогда не наказывали. Откровенно говоря, с него, наоборот, сдували пылинки. Наследник престола, любимый сын, достойный король. Слушая Микеля, он ощущал ничтожность своих проблем.

– Тот человек у каждого находил слабые места. Раз за разом причинял такую боль, что иные не выдерживали. От его «воспитания» многие ломались. Становились непохожими на себя.

Все оказалось страшнее, чем Реми мог себе представить. И зачем только он полез не в свое дело.

– И ты не боролся?

– В самый первый раз, когда он удостоил меня чести посетить ту комнату, мне было десять. В тот день я разорвал веревку и попытался сбежать. Наказание оказалось чудовищным. Никогда больше не пробовал сопротивляться. Я еще не знал, на что способен, а тот человек уже понял, что я могу выдержать куда большую боль, чем другие его ученики. Он начал выискивать поводы для проведения со мной воспитательных работ. В каждом моем слове, в каждом поступке он находил что-то, идущее вразрез с уставом академии. И всякий раз он придумывал новые способы истязать меня.

– Я не замечал на твоем теле шрамов.

– Ты просто не знал, где искать.

Микель услышал возню, а затем Реми осторожно коснулся его плеча. Он чувствовал, что должен что-то сказать, подобрать правильные слова, но понятия не имел – какие. Сочувствие казалось неуместным. Все эти события произошли много лет назад и принадлежат прошлому. Вот только они повлияли на Микеля, сделали его тем, кто он сейчас.

– Ну а потом? Ты отомстил ему, когда повзрослел?

– Потом я… привык. Так привык его бояться, что не мог заставить себя хоть что-то предпринять. Чтобы выдерживать пытки, которые он изобретал, я научился отключать все чувства. Иначе я бы просто сошел с ума. А потом появился Генри.

Сердце короля дрогнуло. Опять этот Генри, загадочный друг, который все изменил. Юноша затаил дыхание, боясь спугнуть внезапную откровенность.

– Мы с Генри подолгу говорили обо всем и очень скоро начали доверять друг другу. Когда я рассказал ему об особенностях моего тела, он ничуть не удивился. Думаю, к тому времени Генри уже давно о чем-то догадывался, но из деликатности молчал. – Микель перевел дыхание и продолжил: – И вот однажды я пришел к нему сразу после «воспитательной комнаты». То наказание было самым жестоким из всех. Боль была настолько нестерпимой, что пробилась даже сквозь мою защитную стену. Когда мучитель отлучился, чтобы сменить орудие пыток на более изощренное, я понял, что больше не вынесу. Не помня себя от страха, я вырвался из сдерживающих меня цепей и сбежал. Я не мог вернуться в свою комнату: там бы он мигом меня нашел. Не зная, где еще спрятаться, я кое-как доковылял до мастерской Генри. Он не стал задавать лишних вопросов, просто молча промывал мои раны, пока я говорил. Потом накормил и велел ложиться спать. Наутро, когда я проснулся, его не было. Он пришел через несколько часов. Оказалось, он ходил к руководству академии. Понятия не имею, что он им сказал, но на другой день наш мучитель бесследно исчез. С тех пор я больше никогда о нем не слышал.

– Надеюсь, он сгнил где-нибудь в очень страшном месте, – прорычал Реми, – и умирал долго и мучительно.

– Все хорошо, Реми. Я это пережил.

Король сильнее сжал руку:

– Спасибо, что рассказал мне.

– Спасибо, что выслушал.

Глава 34, в которой выясняется один нюанс

Ночь прошла на удивление спокойно. Когда Реми открыл глаза, он увидел Микеля, мирно посапывающего на тесной софе в углу, и не смог сдержать улыбки.

– Мой бедный, уставший шерьер, – шепнул юноша едва слышно, – отдохни еще немного.

Не желая будить его, Реми тихо поднялся и выскользнул из комнаты. В гостиной он встретил смотрителя. Повисло тревожное молчание. Они оба были упрямы, потому не сразу начали разговор. Наконец старик сказал:

– Ваше