Либелломания: Зимара - Н. Мар

Насчёт глезоглифов. Послушайте, они довольно крупные. Такие удобно разглядывать именно сверху. Что, если они символизируют нечто… не знаю, космическое? Божественное?

— Нохты не летали в космос, а поклонялись только песцам, — быстро возразил Йола, пока розоволосая не разогналась воротить мегатонны версий.

— А если не они летали, а к ним? Хоть режьте — хотя нет, не режьте… — но зашифрованное место связано с пришельцами. Древними пришельцами.

— Это не приближает нас к разгадке.

Я поднялась с места, возбуждённая внезапной идеей:

— А ведь это место, которое Зимара может контролировать. Ей нужно периодически выходить, чтобы оберегать вход в тайник, правильно? Значит, рядом должно быть чёрное озеро!

— Лау права, — нехотя подхватила Дъяблокова, а я подавилась от удивления. — И если нохты знали о сердце Зимары, они наверняка оставили там памятный след. Какой-нибудь храм, стелу, пирамиду.

Все встрепенулись, а Йола одобрительно похлопал. Это сужало круг вероятных мест. Но их всё равно осталось не меньше десятка. Почти у каждого чёрного озера имелась странная скала, пещера или каменная пика, напоминавшая стелу. Осматривать всё подряд без системы и ключа можно было неделями. Йола расхаживал по воланеру, то распушал шубу, то втягивал, и хвостик-петелька на его макушке подпрыгивала в такт пружинящей походке.

— Разве что… Место у Карабарса или Аддыр-Куддыкский курган. Или этот сфинкс на озере Рыш, хотя ни в коем случае…

— Простите, минори, я не расслышала. Сфинкс?

— Да нет, ничего. Там ничего нет.

Он умолк, спрятался в кресле и погрузился в себя. Его молчание было особенной природы, скрытного толка. Я повторила про себя: «Рыш». Не знала зачем. Но то, как Йола это произнёс, пахло неприглядным секретом.

— Мы начнём с озера Карабарс, — объявил Йола. — Там есть особое место, которое оставили после себя нохты. Их предпоследний писк. Потом цивилизация резко угасла и вымерла.

— Что это конкретно за место? — спросила Эстресса.

— Оно так и называется: Место. Никто не знает, что там внутри, никому до него дела нет. Но однажды я загнал туда добычу.

На картинках со спутника, которые открыл Йола, казалось, что в Место можно попасть только со стороны озера Карабарс. Там на берегу виднелась трещина в скале, такая тёмная, что я поначалу приняла её за дефект изображения и невольно взглянула на Эстрессу. Но Йола утверждал, что загнал маньяка с другой стороны скалы. А значит, Место можно было пройти насквозь. И Йола предлагал зайти с тайного хода, о котором знал только он.

— Вы разве не осмотрели Место во время погони? — удивился Еклер.

— У меня отказали разом сателлюкс и тактический фонарь. Естественно, я не стал соваться в темноту, где затаился маньяк.

— Тогда откуда вам знать, что его там не… сожрало?

Йола медлил с ответом, но, помявшись, наконец буркнул:

— Позже этого парня подстрелил Бритц на другой стороне, прямо на озере. Его башкой Эмбер имела честь любоваться на Маскарауте. Башкой маньяка, в смысле, не Бритца. А… впрочем, и той, и другой.

Как только мы прикончили смогетти, Йола раздал капсулы энергетика и приказал рассаживаться по местам. В ответ на удивлённо вскинутые брови он возмутился:

— Вы же не думали, что мы будем разбрасываться временем? Вместо того, чтобы смотреть сны о бриллиантах, мы их найдём. Бритц — любитель дрыхнуть, я уверен, он видел, как мы упали и пропали, и думает, что может позволить себе передышку.

— Но, минори Шулли, — запротестовала Дъяблокова, — энергетики не заменяют отдых, они дают только ощущение бодрости. Если злоупотреблять депривацией сна…

— То вы свихнётесь? — насмешливо склонился к ней Йола, и розоволосая коротышка втянула шею, став ещё короче. — Человек может обойтись без сна неделю. Я собираюсь управиться дня за три. Пристегнитесь.

Йола решил обогнуть озеро на шасси: ползком, прямо под снегом. Мне же он приказал сделать так, чтобы снаружи снег оставался совершенно недвижим. Я собрала в кулак всю диастимагию. Удивительно, как податлива, резва и сговорчива была моя стихия на Зимаре. Воланер крался, как змея под одеялом. Снег по моему велению лежал покойным саваном на мёртвом теле. Меня хватило ровно на сто километров, потом я почувствовала, что диастиминовые батарейки сели. Так оно и происходило: невозможно было злоупотребить магией себе во вред. Перенапряжение грозило разве что носовым кровотечением у девчонок со слабыми сосудами. Йола кинул недовольный взгляд, и мне показалось, что вестула с диануклидами в позвонке обожгла нерв. Если бы только шмель знал о капсуле, он бы уже заставил меня перерыть всю Зимару до самого ядра и лопнуть от переизбытка сил, как сверхновая. Впрочем, мы успели покинуть берег с игледяными кустами и уйти далеко от озера совершенно незамеченными.

— Не спишь? — шепнула Эстресса, тронув мой мизинец своим.

— Не получается.

— Просто хочу рассказать тебе, пока время есть. Как оно было на самом деле.

— С той деревенькой?

— Я из кситского эмиссариата империи. Нас отправляли в новые колонии, проверять, как исполняются приказы его величества. Я давно чувствовала, что со мной что-то не так… Говорила шефу. Просила об отстранении. Он не понимал. — Эстресса судорожно вздохнула. — Или не хотел понять. В общем… на подотчётной планете меня встретили танцами, от которых горела кожа, надели венки, которые пахли смертельной паникой, угостили напитками цвета лопнувшей барабанной перепонки… Я заперлась в гостевой хижине, заткнула уши и задёрнула шторы и ждала лишь обратного вылета. И вот — вечером накануне отправления ко мне постучались. Я вышла — в полной амуниции, собиралась же улетать — а это местные решили устроить праздник в мою честь.

— Да ты что…

— С фейерверками.

— Не продолжай.

Эстресса замолчала на какое-то время. Она действительно могла не объяснять, что было дальше.

— Шеф испугался, что мои просьбы об отстранении всплывут в деле, и свалил вину на аборигенов. Якобы они напали на эмиссара, потому что не выполнили приказы императора. Мне присудили разжалование за превышение пределов допустимой самообороны. Ох… я узнала об этом, только когда получила направление на Халут, в реабилитационный центр! А не сюда… в тюрьму.

— А как ты оказалась на Зимаре? — удивилась я.

— Сначала мне там нравилось. Халут — антипод Зимары. Всё в пастельных тонах, даже нянечки и санитары. Посидела я там, подумала, — усмехнулась Эстресса. — Да и угнала грузовой астроцит с овощами-фруктами. И прямиком на Зимару. Снесла им