Либелломания - Н. Мар

вручил мне обувную коробку с логотипом «Рю Мизл». Я открыла. Пара чёрных. Бритц сорвал этикетку:

— Сядут по ноге.

А уже на выходе мы столкнулись с эзером, которого я охарактеризовала бы как добрую, но не слишком точную копию Кайнорта. Скульптурный этюд, которому забыли взволновать волосы и ткнуть в щёки.

— Госпожа Лау, я полагаю? — кивнул он. — Верманд Бритц, доктор медицины, психиатр. Насмотрелся ваших трупов в пси-блоках. У вас чрезвычайно яркий внутренний мир. Будете живы некоторое время, кабинет посттравматической реабилитации к вашим услугам.

Я трясла его руку и не находилась, что на это ответить. Миаш тоже протянул мне тёплую ладошку и исполнил на удивление крепкое рукопожатие. Юфи чмокнула отца, после поймала мой взгляд. Я присела поцеловать её в носик. Нежная бусинка пахла тёплым мёдом, а Юфи клюнула меня в подбородок. Бранианская некошка и Верманд остались с детьми.

К вечеру Нахель рассчитывал доставить нас на Остров-с-Приветом.

* * *

Никакой общественный транспорт до Острова-с-Приветом не летал, не плавал. На гломериде, по словам Нахеля, нельзя было надеяться добраться даже до творожистых туманов. Нечто… или некто сбивал и топил машины эзеров. И он арендовал маленький шчерский тарталёт, который умел приводняться и лавировать в узких заливах. Мы летели над зеркальным ультрамарином. Мне и токамаку отвели всё заднее сиденье, откуда я пять часов наблюдала море, два затылка, слушала рок вперемешку с ноктюрнами и солдатские байки. В полдень Кайнорт приглушил музыку. Нахель основательно подготовился и проводил ликбез:

— Значит, что я выяснил про остров. С приветом он был всегда, сколько его помнят. Пытались там на заре ядерной энергетики проводить испытания — покатились аномальные цунами, подводные извержения. А лет… пятьсот назад шчеры стали высылать туда политзаключённых, вроде как в колонию-поселение. Остров был дикий и чудаковатый, но люди как-то прижились, возвращаться не захотели. Среди политических были опальные учёные. Интеллигенты основали общину, но по сути это научная база. Иногда они пускают чужих… надёжных с виду, как Жуайнифер или диастимаги. Власти следят только, чтобы они там не делали оружия массового поражения. Но им это и незачем. Они не нападают первыми. Только защищаются.

— Что-то отводит даже удары с орбиты, — припомнила я. — Это похоже на рецептор боли. Остров даёт сдачи, если в него колют, или бьют, или пугают, и спит дальше.

— Полезных ископаемых там всё равно нет, так что и пауки, и мы просто оставили его в покое.

— А пепел фламморигамы?

— Типичное священное животное, — хмыкнул Нахель. — Община приписывает чудодейственные свойства всему, от её огня до фекалий. Я тут порылся, пепел изучали на добровольцах, ни светиться, ни летать они не стали, силы не прибавилось. Ума тоже. Раны, болезни он никакие не лечит, так что Аббенезер Кут просчитался.

— Но ведь островитяне и сами учёные.

— Одичали. Немудрено в такой дыре. Да, а ещё сто лет назад туда начали спихивать больных мутикулой. Как там… мутикулярный чуврит. От него умирают в долгих корчах, и остров решили использовать как резервацию. Для доживающих. Не знаю, как это понравилось одичавшим академикам из общины.

Прививки от мутикулы начали делать лет тридцать назад. Я понятия не имела, как выглядит болезнь, а эзеры ею вообще не болели. Нахель запустил морские карты. На экранах развернулись изображения острова со спутника. Флажок «Община» горел на прыщике мыса с краю пруда, объятого кольцом полуострова, который выпирал в большое озеро и примыкал ко внутреннему краю второго скалистого полуострова, окружённого кольцом лиманов, и только перемычкой касавшегося внешнего, резного и разлапистого берегового кольца, за которым чернело море.

— Дорога на остров тоже с приветом. Внешние берега обрывистые, изрезаны заливчиками, везде извилистые щели… скалы какие-то витые. Вон, одни кружева! А пологие бухты заболочены илом. И туман по краям всё равно что творог.

— Я же не зря отдал тебе штурвал, — сказал Бритц. — Йо-Йо сказали, что на севере поспокойнее волны, широкая гавань, и есть маяк.

— Зачем островитянам маяк, если они не любят гостей? — спросила я.

— Это хороший вопрос, Эмбер. Может, сами выходят в море. Может, временами туман окутывает остров целиком, и маяк нужен как ориентир. Не знаю. Но эти двое вернулись живыми. Община настроена к пришельцам без пиетета, но и не враждебна. Не открыто враждебна. Правда, Жуайнифер и Абб испортили нам репутацию окончательно. Поэтому проверьте хромосфен и вот, возьмите эфы.

Не оборачиваясь, он протянул мне тонкую золотую пластинку, изогнутую наподобие улитки. Бритц за три часа не удостоил меня взглядом, так что мой полёт проходил в полном комфорте. Пластинка была меньше ладони. Я увидела, как Нахель лепит её за ухо, и повторила за ним.

— Это телекоординаторы, — объяснил Кайнорт. — Эфы помогают быстро и слаженно реагировать на опасность. Предупреждают ступор у новичков и другие ошибки. У меня мажорная эфа, я отдаю приказы. Ваши приборы реагируют на четыре мысленные команды. «Замри», «Беги», «Ложись» и «Стреляй». Конечно, этого мало, есть продвинутые эфы, но для сложных нужна тренировка.

— А «Беги» подразделяется на «Вправо» и «Влево»?

— В экстренной ситуации тот, кого нужно скоординировать, с высокой долей вероятности перепутает право и лево. Это лишняя информация для обработки, а ты должна не думать, а делать. Так что просто «Беги». Сама сообразишь куда. Предпочтительнее от пуль и от меня, чем навстречу. Просто наверняка опасность сконцентрируется вокруг меня. Так что тут тебе повезло. Просто сделаешь, что обычно.

— Как это происходит? — я представила, как эзер подчиняет моё тело своей воле, словно марионетку. — Я услышу голос в своей голове? Или отключусь и стану куклой?

— Не бойся, такие чудеса им не под силу. А голос или картинка — в зависимости от ведущей сенсорной системы. Формируется образ действия. Но ты поймёшь, что это оно. Если будут выполнены два условия.

— Какие?

Не успел этот вопрос сорваться с губ, как в потоке моих мыслей мелькнул плавник идеи. Такой разумной и своевременной, что мне вдруг показалось, если я не прилягу, то произойдёт что-то ужасное. И неуверенно, медленно растянулась на сиденье.

— Хватит! — страшнее всего было оттого, что это действие подчинилось мне, моему решению. — Я… я поняла.

Кайнорт обернулся, наблюдая, как я неловко поднимаюсь.

— Это не насилие, ты можешь не слушаться. Команда не имеет приоритета над твоей волей. Просто первая мысль, в критической ситуации