Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская

этой-то стороны Рубежа чуть не… – он запнулся и вымученно усмехнулся, – в общем, дома посижу.

Орхо вдруг нагнулся к Луцию. Близко, почти касаясь. Сдул с его лица какую-то невидимую пылинку и улыбнулся.

– Я позову тебя снова, когда в тебе не будет говорить вино.

– Я откажусь.

– Значит, подожду еще.

Луций схватил его за руку.

– Хочешь остаться? Никакой магии, – вонзая ногти в его кожу, он сверлил талорца взглядом, – пока ты здесь, ни единой ледышки, ни единой… – он сглотнул, – ни единой искры. Даже если ты один, даже со мной. В пределах Эдеса ты обычный человек. Я не шучу, Орхо, это приказ.

Помолчав, Орхо провел кончиками пальцев по побелевшим костяшкам Луция и перехватил разжавшуюся ладонь.

– Как скажешь. Тогда кипяти воду сам.

Орхо отпустил его руку и вышел из дома. Оставшись в одиночестве, Луций извлек из-за пояса свиток с разоблачением Овикулы. Вытряхнув осколки деревянной палочки, он, недолго думая, сунул пергамент под кровать. Затем уставился в окно, наблюдая за тем, как Орхо набирает воду в ведра. Морщится, наматывая на локоть веревку, убирает с лица волосы и явно раздраженно сопит.

Если просто остановиться, не дергать льва за хвост, не нарываться на неприятности, то этот хрупкий покой сохранится. Со жгучим удовольствием Луций ощутил, как в его груди снова расцветает покалывающее чувство стыда за вчерашнюю эскападу. Стыд был не в пример лучше страха. От него дышалось чаще и глубже. От него уже не хотелось бежать, хотелось оставить его главной и единственной проблемой. Пройдет со временем.

К херам Овикулу. К херам Рубеж, Вилед, Младших магов и особенно – Корвинов.

14

Удача и храбрость

Луций задрал плащ и накинул его расшитый край на голову. Солнце палило нещадно, расслаивало воздух на зыбкие волны. От ледяного вина сводило зубы. Под восторженный гул колесницы неслись по утоптанной земле ипподрома. В воздухе клубилась пыль и эйфория. Колесо повозки проскрежетало о камень трибуны – возничий не справился с поводьями, и колесницу швырнуло в стену. В следующее мгновение раздался оглушительный треск и жалобное отчаянное ржание. Правая лошадь летящей следом триги споткнулась об обломки и полетела головой вперед, ломая шею и увлекая за собой всю упряжь. Ее туша навалилась на колесницу, и та разлетелась в щепки. Толпа взорвалась бешеными воплями. Луция передернуло. Он снова приложился к бутыли. Прохладное вино прокатилось по горлу как вода, оставив на языке лишь кислый привкус.

– Сука! Минус двое, – воскликнул Арвина и откинулся на скамье, – я ставил на эту повозку.

– Я говорил, ставь на Калега. Ездит три года и всего раз сломал ногу. – Обращаясь к Арвине, Барбус Биола кричал прямо в ухо Луция, и тот отпихнул его. Байби отобрал у него бутыль и ткнул локтем в ответ.

– К херам Калега, – Луций убрал волосы со лба и хитро улыбнулся, – я ставлю на лошадей. Вон те, в красной триге, – он проследил пальцем за несущейся колесницей, – они из конюшен Брасса. Он выкупает коней, захваченных у Орды. Они быстрее и выносливее наших. Смотри!

Огромный, блестящий на солнце жеребец снес крупом лошадь из соседней повозки, даже не замедлив бег. Атакованная кобыла вильнула, возничий натянул поводья, и колесница перевернулась. Луций издал победный свист и повернулся к Байби.

– Как непатриотично, ставить на ордынских лошадей, – фыркнул Байби, – но вообще-то, именно этой тригой правит Калег.

– Значит, ни у кого нет шансов.

– Арвина, ты проиграл свою ставку еще до начала заезда.

Праймус состроил грустную гримасу, но продержался недолго, расхохотался и продолжил следить за гонкой. На ипподроме осталось всего три колесницы. Байби навалился на Луция и уперся рукой ему в колено – мужчина с передней скамьи загородил ему обзор. Луций щелкнул его по уху, но тот напряженно следил за гонкой и лишь дернул головой, щекоча Луцию нос белыми волосами, стянутыми в тугой хвост на затылке. Байби был Младшим магом и редкостным раздолбаем, заядлым игроком и кутилой. Скорее всего, он поставил на Калега все деньги, которые у него были. Как, впрочем, и всегда. Деньги не задерживались у него в карманах дольше одного дня. И все же они у него водились.

Байби зарабатывал созданием оригинальных печатей. Частные заклинания были дорогим удовольствием. Некоторые и вовсе становились бесценными, как, например, техника сновидческого тавро Авитусов. Они держались в тайне и передавались внутри семьи. Барбус Биола был гением в этом деле. Сам Луций считался одним из лучших магов в своем поколении и уступал разве что Марку Центо и Талии. Впрочем, Талии проигрывали все – она совершенствовалась в магии не из чувства долга, карьерных целей или нужды в деньгах. Ей просто больше нечем было заняться в Лотии, а в мире нет ничего более мотивирующего, чем скука. С третьим местом Луций худо-бедно мирился, но мастерство Барбуса Биолы больно било по самолюбию. Луций поставил себе цель превзойти его в Искусстве. Но пока превосходил только в пьянстве.

Зеленая колесница разбилась в центре ипподрома. Возница успел спрыгнуть и срезать поводья. Луций запрокинул голову, допил вино и потянул Байби за волосы, чтобы тот наконец отпустил его колено. Тот выругался и пересел к Праймусу. Луций уже успел потерять интерес к гонке и принялся шарить под скамьей в поисках амфоры, как вдруг раздалось громоподобное ржание и лязг металла. Вздрогнув, Луций поднял взгляд и сквозь пыль увидел, как Калега отшвырнуло к барьеру.

Кажется, карьера лучшего возничего последних трех лет закончилась переломом позвоночника. Разочарованный вздох Байби слился с гулом толпы. Белая трига выиграла гонку.

– Что там случилось? – Луций пересел ближе к друзьям, перекинув ногу через скамью, чтобы пропустить выходящих с трибун разочарованных зрителей.

– Смотреть надо было, – проворчал Биола, – твой хваленый конь взбесился, Калега выкинуло вперед.

– Ордынские кони сильнее и быстрее, но норов у них дикий, – Арвина оперся локтем на плечо Байби и ядовито улыбнулся, – не я один сегодня в пролете.

– Но мне одному сегодня нечем оплатить ужин. – Байби мрачно покосился на Праймуса, поблескивая голубыми глазами из-под густых белых ресниц. Биола был альбиносом. Поговаривали, что так боги отметили его, подарив исключительный магический дар. Луций считал, что боги одарили его светлой кожей и белыми, точно седыми, волосами, чтобы отпугивать незнакомцев в тавернах, а с магией Байби справлялся сам.

– Так и быть, ужин сегодня на мне, – Арвина встал, и его хмурые охранники поднялись следом, – в Лотию?

– Какой щедрый, – Байби встал и потянулся, хрустнув суставами, – от Лотии я не откажусь. Девицу оплатишь?

– Не наглей, Младший, – хмыкнул Луций, положив руку