Молот Пограничья. Книга II - Валерий Пылаев

я. — Ни в коем случае. Вы приложили немало усилий, чтобы выставить меня перед людьми и государем сумасшедшим мясником — и я не собираюсь в этом помогать.

— Тем лучше. В таком случае, давайте сразу перейдем к делу. — Зубов оттолкнулся лопатками от стены и шагнул мне навстречу. — Думаю, вы уже догадываетесь, для чего я здесь.

— Не имею ни малейшего представления. — Я пожал плечами. — Оба ваших брата в открытую угрожали моей семье или друзьям, а вы пошли еще дальше. И попытались убить меня прямо в городе, под носом у людей государя.

— Весьма… смелое утверждение, — поморщился Зубов. — И если уж вы позволяете себе говорить подобное — я бы хотел услышать доказательства.

— Услышите. От Павла Валентиновича — как только он допросит искателей. И заодно ваших дружинников, которые почему-то оказались в Глухом Конце посреди ночи. Занятное совпадение, не правда ли?

— Мои люди не из болтливых.

Зубов изобразил беззаботную и даже чуть наглую ухмылку. Настолько убедительно, что я сразу понял — запах жареного уже почуял. Может, в тот самый момент, как я сдал Орлову полдюжины горе-убийц, которые пришли в гостиницу по наши с Горчаковым души. Или чуть позже — когда в логове вольников попались его гридни.

— А что касается остальных, — продолжил он, — вряд ли даже ваш друг из столицы настолько глуп, чтобы считать доказательством болтовню каких-то там воров и головорезов.

— Как вам будет угодно. — Я чуть склонил голову и развернулся к двери. — Значит, нам не о чем разговаривать. Во всяком случае, пока мы снова не встретимся в ратуше. А это, полагаю, случится уже очень скоро.

— Постойте! Мы еще не закончили, князь.

Плечистая фигура заступила мне дорогу, и огоньки свечей вокруг дружно дернулись, отбрасывая не стены и потолок уродливые длинные тени. Сначала показалось, что Зубов не сумел сдержать аспект Ветра, но потом почувствовал в его Даре совсем другой оттенок — густой, тяжеловесный. Видимо, присущий тем, кто унаследовал от предков силу Камня.

— Лучше не стойте у меня на пути, — предупредил я.

— В таком случае — будьте любезны не спешить! — Зубов сложил руки на груди. — Знаю, нашу беседу сложно назвать приятной, но мы все еще можем закончить ее так, как подобает двум воспитанным людям. Я пришел сюда договориться, а не угрожать или выслушивать оскорбления.

— Вот как? — Я приподнял бровь. — И о чем же?

Этот Зубов, пожалуй, сумел меня удивить. Хотя бы тем, что ему хватило наглости явиться сюда лично. Сразу после того, как нанятые им вольники вломились в гостиницу, чтобы отправить нас с дядей и Горчаковым на тот свет.

— Мои братья… Александра всегда подводил темперамент. А Константину просто пока еще не хватает опыта. Но я — не они. — В голосе Зубова вдруг появились осторожно-вкрадчивые нотки. — Меня всегда считали человеком дела, который предпочитает обходиться без ненужных глупостей.

— Вроде покушения на наследника княжеского рода? — уточнил я, ухмыляясь. — Что ж, продолжайте, Платон Николаевич. Вы меня заинтересовали.

Зубов шумно выдохнул через нос. И я уже почти поверил, что он вот-вот даст мне повод снести ему голову. Или сломать шею — в том случае, если подаренный диаконисой меч все-таки окажется недостаточно острым.

Матушка такое наверняка не понравится. Но сама виновата — надо было думать перед тем, как изображать из себя великого миротворца.

— Я пообещаю оставить вашу семью в покое. Раз и навсегда, — тихо проговорил Зубов, глядя мне прямо в глаза. — А вы откажетесь от всех обвинений. Моих людей отпустят. Честная сделка, никакого обмана… Что скажете?

— А вольники? — усмехнулся я.

— Делайте, что хотите. Казните, вешайте, отправляйте на каторгу. Или оставьте этому вашему сыскарю — пусть хоть шкуру с них спустит. — Зубов махнул рукой, будто отгоняя назойливое насекомое. — Мне плевать.

— Плевать… В этом-то и заключается вся проблема, Платон Николаевич. — Я неторопливо зашагал к выходу из храма. — У вашего рода нет друзей — только слуги. Или те, кто готов делать за вас грязную работу.

— Друзья? — Зубов вышел за мной на крыльцо. — Думаете, у вас есть?

— Посмотрите сами.

На небольшой площади перед храмом понемногу становилось тесно. Когда я заходил внутрь, там стояли всего три машины — дядин «козлик», трофейный пикап и ржавое доисторическое чудище, на котором приехал Горчаков. Теперь же их стало вдвое больше, и наши скромные авто теснили небольшой грузовик и пара здоровенных внедорожников, рядом с которыми я насчитал почти две дюжины человек.

Его сиятельство Платон Николаевич катался по Пограничью с целым кортежем — как и подобает старшему среди братьев и наследнику родовой вотчины. Не знаю, на что именно он рассчитывал, заявившись вчера ко мне на присягу, однако не поленился притащить с собой… нет, пожалуй, даже не отряд, а маленькое войско.

Впрочем, вчера оно было бы еще вдвое больше. В Орешке всегда хватало всякого рода авантюристов, готовых послужить тому, у кого в карманах водятся хрустящие бумажки с портретом императора, однако сегодня их здесь не было.

Видимо, третий урок все-таки оказался куда убедительнее первых двух. И вольники наконец смекнули, что все попытки заработать на побегушках у моих врагов всегда заканчиваются одинаково — тюрьмой или могилой. Верность головорезов наверняка обошлась Зубовым в сущие гроши.

Вот только стоила даже меньше — и поэтому на левой стороне площади не было никого, кроме гридней с сине-желтыми шевронами на камуфляже.

Так что правая — та, где стояли наши машины — выглядела куда убедительнее. Жихарь уселся на капот «козлика», всем своим видом демонстрируя, что готов хоть сейчас сцепиться со всей зубовской дружиной разом. И на его месте я бы, пожалуй, тоже чувствовал себя в безопасности.

С таким-то тылом. Рамиля, Василия и дядю, в общем, можно было и не считать — боевые возможности Горчакова превосходили силы простых смертных многократно. Я и раньше догадывался, что старик куда круче, чем кажется на первый взгляд, но после того, что мы все видели вчера, никаких сомнений уже не осталось.

И если драка все-таки случится — мы вернемся домой. Может, и не в полном составе, но зубовские останутся лежать перед храмом все до единого, вместе со своим господином.

Судя по кислой физиономии, его сиятельство Платон Николаевич как раз думал о том же самом.