Истина лисицы - Юлия Июльская

Норико тут же спохватилась, отпустила Хотэку, снова цепляясь за доски, и поползла мимо него выше.

А потом корабль рухнул. И палуба вновь стала из стены полом. Киоко осторожно вытащила свои посиневшие и распухшие пальцы, в которых теперь сидело по меньшей мере с десяток заноз, и осторожно их разжала. Боль была мучительная, но вроде все пальцы целы, обошлось без перелома. Плечо второй руки ныло не менее невыносимо.

– Скорее к люку! – крикнула Норико, подхватывая Хотэку так, словно ей это ничего не стоило. Киоко невольно позавидовала её силе. – Ну, что стоишь, быстрее, открывай!

Киоко подбежала и потянула на себя крышку. Норико почти скатилась по трапу вниз вместе с Хотэку, Киоко спустилась следом и осмотрелась.

– Иоши… – его нигде не было видно.

Милостивый Ватацуми, вот чей голос она слышала на палубе… Неужели не почудился?

– Где Иоши, Чо?

– Как бы вам сказать… – замялась Чо. – Кажется, он треть коку назад поднялся на верхнюю палубу, намереваясь спасти вас. И нас всех.

⁂

Иоши, едва справляясь с порывами ветра, полз в сторону фальшборта. Можно было просто отпустить руки и умереть – но он не был уверен, сойдёт ли такая смерть за жертву. Нет, Чибана сделала иначе. Чибана обменяла своё отчаяние на любовь, отдала свою жизнь за жизнь Мотохару и остальных. Его ками должен забрать Ватацуми. Он должен принять этот дар, чтобы усмирить море, чтобы позволить Киоко и остальным жить. Если они ещё не погибли… А если погибли – вернуть. Таков будет их уговор.

Вцепившись окоченевшими от холода пальцами в планширь, он подтянулся и попытался встать. Корабль кренило ещё сильнее, ноги оторвало от палубы, и он повис – хорошо, что успел схватиться.

Глубоко вдохнув, Иоши поднялся на руках и с коленями забрался на планширь. Под ним море разверзло свою пенную пасть. Оно бушевало, выло, жаждало пищи. Оно было голодно, и он был готов утолить этот голод. Пусть его отчаяния будет достаточно. Однажды он уже отдал жизнь за неё, готов отдать и сейчас. Пусть его ками отойдёт её богу. Пусть он примет его душу и станет спокоен.

– Прими же мой дар,

Ватацуми-но-ками!

Бери мою боль —

но ни душу Киоко,

ни всех остальных.

Паршивая танка. Слишком прямо, никакой красоты. Но лучше Иоши не умел, а с богами говорят только так. Да и понимают ли боги метафоры? Не стоит оставлять им простора для домыслов.

– Надеюсь, ты услышал меня, морской бог, – шепнул он волнам и, не заботясь о том, чтобы сделать вдох, отправился в Пучину отчаянных. Там, куда он летит, воздух больше не нужен.

Ветер заставит играть

– Его ки… – Норико выбежала следом за Киоко и бросилась к фальшборту. – Она вернулась ко мне.

Киоко смотрела рассеянно. Её взгляд блуждал по волнам, которые ещё не вполне успокоились, но больше не пытались потопить ооми.

– Что это значит? Он мёртв?

– Ну… Он ведь и был не вполне жив.

– Норико.

– Я не шучу. Он был не вполне жив, а потому его ки со мной. Но я не знаю, где его ками. Я её не чувствую. Ни здесь, ни в Ёмоцухира.

– То есть он умер?

Киоко смотрела так растерянно, что сердце Норико опять заныло от жалости. Она бы не стала возвращать Иоши и в прошлый раз, но боль Киоко была слишком сильной и отзывалась болью в ней самой. И что этого самурая дёрнуло опять геройствовать? Дети. В прошлый-то раз легко было изловить его душу, а сейчас…

– Он не переходил в Ёми, Киоко.

– И что это значит?

– Не знаю, – честно призналась Норико.

Она зареклась искать мёртвых давным-давно, но Иоши стал исключением, и теперь это исключение опять не привело ни к чему хорошему. Куда занесло его душу? Что он вообще делал на верхней палубе?

– Полагаю, он пожертвовал собой, – раздался сзади голос Чо.

– Ты должна была оставаться с Хотэку, – зло бросила Норико. – Хоть что-то полезное можешь сделать?

– Спрячь зубы, кошка. – Чо подошла и перегнулась через планширь, всматриваясь в пенящееся море. – Подумала, вам полезно будет знать.

– Пусть скажет, – кивнула Киоко. – Что тебе известно?

– Перед тем как он выбежал, один из кайсо рассказал нам легенду о том, как появилась Пучина отчаянных.

– Только не начинай, – взмолилась Норико. Она помнила эту глупую легенду и не верила в неё ни единым усом. – Это же сказка.

– Иоши поверил, – Чо пожала плечами и обернулась. – Видимо, решил повторить подвиг Чибаны.

Норико застонала, а Киоко выжидательно смотрела:

– Объясните.

– Чибана – девушка из Минато, – начала Норико, – которая бросилась в море, чтобы вымолить у богов прекращение шторма.

Киоко обратила глаза к небу и обречённо выдохнула:

– Какой бог станет убивать своих детей и требовать плату жизнью за спасение?

Чо засмеялась:

– Любой, Киоко-хэика. Боги всесильны и бессмертны, наверняка это очень скучно. Но… – она призадумалась. – Знаете, Ватацуми ведь помогал вам, людям. С чего бы ему нападать? Это действительно… странно.

– Рыба? – предположила Норико. – Связь с ёкаями? Если он дал оружие в войне против них, кто знает, как он относится к мирному сосуществованию на западе?

– Мы же все дети Инари, – покачала головой Киоко. – Ватацуми бы не стал…

– Но это его море, – напомнила Чо. – Драконье.

Киоко вздохнула, и Норико против воли отметила, что всего несколько месяцев назад императрица – тогда ещё принцесса – в такой ситуации рыдала бы. Быть может, и вовсе сама бы бросилась в море от отчаяния и усталости, как знать. А сейчас ничего, держится. Удивительная девочка. Даже не плачет, не скулит. Может, потому, что нет одеяла, под которое она смогла бы спрятаться с головой? И Норико тоскливо вспомнила тёплую постель. Такое одеяло и ей бы сейчас не помешало.

– Оставьте меня, – попросила Киоко и посмотрела сначала на Чо, а после перевела взгляд на Норико.

– И я?

– Да. Оставьте.

Нет, это была не просьба. Приказ. Этот тон не терпел возражений.

– Позаботьтесь о Хотэку, а мне нужно позаботиться об Иоши.

– Как, Киоко? – Норико не понимала. Иоши нет, он исчез. Она, конечно, могла не верить в легенду, но всё указывало на то, что боги приняли его жертву, и его ками сейчас у кого-то из них. Кому он её вверил? Ватацуми? Что она собирается с этим сделать?

– Я же его дочь, – шепнула она. – Наверное, пришло время поговорить с отцом.

– Ватацуми? Ты собралась говорить с Ватацуми? То есть воззвать к Инари ты