Плащ и галстук - Харитон Байконурович Мамбурин
Плащ и галстук читать книгу онлайн
Жизнь для советского неосапианта никогда не стоит на месте. Учиться, учиться и еще раз учиться, потому что кроме специальности и будущего дела, тебе еще нужно знать себя и свои сверхчеловеческие возможности. Обязательно. Непременно. Еще вчера. Но... как говорят мудрые люди — отдыхать тоже надо. Вите Изотову постоянно кажется, что его удача отдыхает и за него и за того парня, но постепенно тревожные чувства этого прекрасного молодого человека эволюционируют, перерастая в твердую железобетонную уверенность. Но сдаваться он не планирует. Симулянт умеет превозмогать так, как другим даже не снилось, поэтому может спокойно заснуть даже там, где волки боятся срать. Но кто сказал, что отдых — это покой? Нет, увы и ах. Покой нам только снится.
…Самуил Потапов, парень в глухом мотоциклетном шлеме, покрыт сплошной темно-рыжей шерстью. Не простой, а выполняющей роль полноценной сенсорной системы. Настоящие органы чувств им практически не используются. Шерсть стричь нельзя (испытывает жуткую боль), к тому же она очень теплая, поэтому пошатывающегося Самуила быстро-быстро ведут в розовое здание. Температура, при которой ему нормально существовать: минус 15 градусов Цельсия.
…Валерия Ковинец, человек-слизь. Прямо так в документах и написано про громоздкий скафандр, который несут прямо за Самуилом. Слизь, причем, приятно-зелененькая, как "тархунчик", однородная, прозрачненькая. Проблемы у девушки такие же, какие были (и остаются) у меня, но куда хуже. К 21-му году она только научилась формировать себе тело со всеми нужными ей чувствами, а так до этого провела семь лет буквально в банке, общаясь с учеными посредством жестов и движения собственной массы.
Уважаю. Кто-то попробует её назвать Соплей — буду бить морду. Однозначно Тархунчик.
Дальше кто у нас…?
Нам, можно сказать, прислали целый транспорт молодых «вероник». То есть тех, кто закончил лечение или изучение своих необычных способностей в центрах по изучению этой ереси, а теперь готов быть выпущенным «в люди». Морально готов, потому что люди совсем не готовы к четырехметровому сутулящемуся парню в очках, который передвигается с места на место, превращаясь для этого в какое-то очень медленное и мутное излучение (или энергию). Или что-то еще. Причем, вместе с одеждой!
Даже понятно, почему весь этот пестрый паноптикум к нам. Можно сказать — дикари, города не видевшие, в цивилизацию вернулись. Тоже социальная адаптация.
— Мда, Вась, — потрепал я стоящего с открытым ртом ребенка по голове, — Теперь тут будет весело…
-Страшный мужик!
— Гладит ребенка…
— Подозрительно. Смотри какие волосы.
— Про нас все забыли. А волосы торчат.
— Как обычно забыли. Маска у него жуткая.
— Всегда забывают. Ребенок в опасности?
— Вроде нет. Но мы посмотрим.
— Приглядим.
— Жизни ребенков важны.
— И нужны.
— И нежны. Муахахаха!
— Так, что-то я не понял…, — забурчал уже я, разворачиваясь к тонким писклявым голоскам, протараторившим всю эту тряхомудию.
Эээ… Феи?
Две… феи. Ну, крупные такие, по полметра в высоту. Но летают. Парят. Широкоскулые азиатские личики, черные волосы в тугих длинных косах, кожа с легким оттенком в желтизну. Красавицы обряжены в ультракороткие зеленые платьица, подолы вовсю демонстрируют труселя. Хорошие труселя, плотные, белые, скромнее чем шорты у некоторых модниц из моего мира. Потому, видно, и подолы такие короткие. Фигня вопрос. Итак, феи. Они висят на уровне моего лица. За спиной у обеих крылышки. Пронзительно фальшивые, сразу видно, что их вырезали из плотной пленки. Причем, уже перекошенные, болтаются туда-сюда. Рожицы у «фей» не только совершенно одинаковые, но еще и злоехидные, несмотря на всю их азиатскую сущность.
— Вы кто? — довольно миролюбивым, хоть уже и слегка размышляющим на тему, где взять крупную мухобойку, голосом осведомился я.
— Что? Еще не все просмотрел?! Тормоз! — обличила меня правая близняшка, — Мы Фей Ли и Фай Ли!
— А почему лица из Узбекистана? — наклонил голову я, заставляя летающую мелюзгу хором поперхнуться и скукситься.
— Вот же проницательный!
— Ага, говнюк.
— Отомстим ему позже.
— Но сильно!
— Да!
— Хотя… можем и простить.
— Если подружит нас с мальчиком?
— Зачем нам мальчик? Пусть дружит нас с самой Окалиной!
— Точно! Подру…як!!
Что за звук? А это я, делающий очередную глупость.
— Юля! Лети сюда! — позвал я девушку призрака, с радостью вырвавшуюся из вновь собравшегося окружения. Дождавшись, пока подлетит, я сунул ей схваченных мной ранее «фей», сопровождая жест щедрости словами, — Это кукла Маша, это кукла Миша. Дарю!
Выглядела Палатенцо с двумя охреневшими миниатюрными неосапиантами в руках чрезвычайно забавно! Она даже растерянно полетела до дому до хаты, явно ховать подарки, но раздавшийся гневный писк заставил её ойкнуть и отпустить добычу. Та, взлетев на высоту метра в три, начала ругаться микроскопическими голосами, но увидев, что я снимаю с ноги тапок, псевдокитайские псевдофеи тут же куда-то смылись. Но очень ненадолго.
Так, что это вообще такое было? Я зарылся в дела. А, вот. Онахон и Охахон Умаровы, близняшки. Ох, чувствую, мы с ними наплачемся…
— Витя…, — голос всеми забытого Васи был какой-то совсем уж жалобный, — А кто все эти люди?
— Это наши новые соседи, товарищ, — преувеличенно бодро ответил я мальчику, — С некоторыми из них мы даже подружимся!
— С некоторыми? — проявил проницательность ребенок с горящей головой.
— А некоторые случайно попадут в стиральную машину, — почти пообещал ему щедрый я, глядя на бешено скачущую по двору кошку, оседланную двумя микроузбечками.
Вот дурдом.
Один взгляд и жест старой китаянки порождают слегка переливающийся радугой непробиваемый прозрачный шар, в котором две «феи» оказываются заперты с чрезвычайно злой кошкой. Шар катается, внутри него орут на разные голоса, а я начинаю улыбаться. Правда, улыбка тут же пропадает, когда я вижу высунувшийся из плюща на втором этаже «Жасминной тени» автомат. Ну, его дуло то есть.
А это еще что такое?!
Поднявшись, попадаю почти в казарму. В общем зале отдыха два военизированных подростка уже расправляют здоровенное красное знамя. Один его конец закрывает телевизор. Остальные «детки» по комнатам с напрочь раскрытыми дверьми в основном заняты чисткой автоматов и пистолетов, стоя на коленях перед кроватями, на которых это добро разложено аккуратно на газетке. Одна из девушек деловито переодевается, ни грамма не смущаясь открытой двери. Снующим туда-сюда парням откровенно фиолетово на открывающиеся виды, вполне, на мой вкус, привлекательные. А что самое жутковатое — всё тут происходит в полной тишине. Нет, лязг, скрип, скрежет, шлепки босых ног по полу, всё это есть. Но они не разговаривают.
— Товарищ лейтенант! — ко мне подошел
