За последним порогом. Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

Волевое построение работает принципиально иным способом. Владеющий как бы объединяется с Силой, убеждая её сделать то-то и то-то. В некотором роде это жульничество, но тем не менее возможности волевых воздействий намного превосходят возможности конструктов. Как только Владеющий начинает уверенно применять волевые построения, он становится Старшим. Старшие по-прежнему используют конструкты, но в гораздо меньшей степени, а к девятому рангу, окончательно с ними расстаются. Девятый ранг уже совершенно свободно использует волевые воздействия, и конструкты ему становятся просто не нужны. Впрочем, вы всё это уже знаете.

– Знаем, – подтвердил я. – Но, во-первых, не в деталях, а во-вторых, всегда интересно послушать человека, который знаком с предметом гораздо лучше.

– Раз интересно, то слушайте, – засмеялась она. – Так вот, у волевых построений тоже есть предел. Мы как бы обманываем Силу, подставляя ей свои цели, но это возможно лишь для тех целей, которые для Силы совершенно ничтожны и незаметны. Тоже на уровне фона, как и конструкты, только без попытки принуждения. Так что естественным образом возникает вопрос: а что дальше? Очень наивно надеяться, что Сила позволит нам манипулировать ею в каких-то заметных масштабах – мы для неё всего лишь ничтожные паразиты, не стоит преувеличивать собственную значимость.

– И как Высшие решают эту проблему?

– Вам рассказывали, что такое воля и как она важна для Владеющего?

– Рассказывали, – вздохнул я с разочарованием.

– Но вы не принимали эти рассказы всерьёз и пропускали их мимо ушей, – утвердительно кивнула Анна. – Не отрицайте, Кеннер, все так делают, я тоже не была исключением. Это начинаешь по-настоящему понимать, только подойдя вплотную к порогу. Очень сложный порог, но если сумеешь его преодолеть, то перед тобой открываются поистине бесконечные возможности. Сразу понимаешь, что воля может всё. Ну, потенциально. Так вот, Высшие – это Владеющие, которые умеют делать что-то собственной, а не заёмной волей. Мы по-прежнему используем Силу, но чем дальше идём по этому пути, тем меньше от неё зависим.

– Анна, но вы же не предлагаете нам прямо вот здесь и сейчас стать Высшими? – спросил я в полном недоумении.

– Нет, конечно, – покачала головой она. – Но кое-что вы, в принципе, сделать уже способны. Сейчас вы ориентируетесь на поле Силы, а я в бою с вами использовала исключительно свою волю, поэтому вы ничего и не чувствовали. Но достаточно сильный Владеющий способен чувствовать проявления чужой воли, даже не будучи Высшим. Точнее говоря, эти вещи совсем не связаны – теоретически возможно и наоборот, быть Высшим, но при этом не чувствовать чужую волю.

– То есть вы считаете, что мы на такое способны?

– Думаю, да, – подтвердила она. – Во всяком случае, попробовать стоит. Я сейчас буду транслировать вам сильные пульсации воли, а вы расслабьтесь, отрешитесь от всего лишнего и попытайтесь их почувствовать. Сразу у вас вряд ли получится, но мы будем делать это упражнение на каждом занятии.

Глава 18

– Так что же наши искусники предлагают нам сегодня? – риторически вопросил Кеннер, указывая рукой на подставку, которая при его словах, медленно вращаясь, начала подниматься.

Вспыхнули яркие лампы, осветив лежащее на бархатной подушечке украшение, и оно засверкало, отбрасывая вокруг розовые отблески. Тишина сразу же сменилась негромким гулом голосов, в котором ясно слышались восхищённые восклицания.

– Дамы и господа, перед вами подвеска «Северная заря», – провозгласил Кеннер.

Поначалу подвеску назвали «Заря севера», но это название оказалось слишком уж созвучным с названием мутной фирмы «Заря востока», торгующей высокой алхимией и непонятно кому принадлежащей. Такое сходство могло навести кого-нибудь на ненужные мысли, и Кеннер в последний момент приказал название изменить.

– В центре подвески вы можете видеть великолепный розовый бриллиант, добытый на огромной глубине в недрах Рифейских гор. Бриллиант обрамлён цветущей лозой. Сама лоза выполнена из платины, модифицированной Слезой Пожирателя, а цветы на ней вырезаны из небольших жёлтых и синих сапфиров.

Кеннер продолжал свою речь, подробно описывая создание подвески и отвечая на вопросы публики. Вопросов, впрочем, было не так уж много – толстый богато иллюстрированный буклет был приложен к каждому приглашению.

– А ваш муж неплохо справляется, Лена, – заметила императрица Мария, глядя на происходящее через одностороннее стекло.

Дамы сидели в одной из закрытых лож для тех особых клиентов, которые пожелали участвовать в торгах лично, но без огласки. Были ли заняты другие ложи, оставалось неизвестным – организаторы гарантировали анонимность таких гостей и проявлять любопытство категорически не рекомендовалось.

– Не представляю, с чем бы он не справился, – хмыкнула Лена. – Я знаю его всю свою жизнь, с самого детства, но он всё равно меня постоянно удивляет.

– Барон не только вас удивляет, – усмехнулась Мария. – Другого такого барона у нас, пожалуй, и не найти. Во всяком случае, я не знаю другого барона, кто на равных общался бы с верхушкой империи и церкви. И я даже не говорю о вашем богатстве и влиянии.

– Потому что Кеннер прежде всего не барон, – пожала плечами Лена. – Для нас это баронство практически ничего не значит, Кеннер стал бароном довольно неожиданно для себя. А для наших друзей этот титул скорее повод для дружеских шуток.

– Даже так? – императрица посмотрела на неё с интересом. – Честно говоря, мне трудно поверить в ваше несерьёзное отношение. По оценкам наших специалистов, тех денег, что вы вложили в совершенно ничем не примечательное баронство, хватило бы, чтобы поднять среднее графство.

– Просто Кеннер привык всё делать хорошо. Он когда-то сказал мне, что с удовольствием отказался бы от баронства, но там много людей, которые связали свою судьбу с нашим семейством, и он не может просто сказать им: «я решил, что мне не нужно баронство, живите как хотите». Мы, конечно, можем переместить всех этих людей и предоставить им жильё и работу в Новгороде, но это было бы очень неудобно и для них, и для нас. Так что мы всё-таки решили развивать баронство и оставить его нашему второму сыну. Разумеется, если империя вдруг под каким-то предлогом отберёт у нас баронство, мы этих людей не оставим. Потеряем кое-какие деньги, конечно, но для нашей семьи они не особо критичны.

– Граф Айке цу Ройтен предлагал императору потребовать от вашего мужа службы под началом графа Дамиана Коппа, – заметила императрица, с интересом наблюдая за Леной.

– Зачем? – искренне удивилась та. – Очевидно же, что Кеннер откажется.

– После того как он откажется, можно угрожать ему лишением титула.

– Шантаж, – немедленно догадалась Лена. – Нет, это, разумеется, не сработает, Кеннер не позволит себя шантажировать. Он сразу же откажется от титула, у меня нет в этом ни малейших сомнений. Император получит баронство обратно, но зачем это может ему понадобиться? Каких-то других плюсов для него я здесь не вижу.

– Вот и император тоже никаких плюсов не увидел, – кивнула Мария. – Особенно учитывая то, что баронство вернётся не ему, а папе. Не стоит слишком серьёзно относиться к затеям графа цу Ройтен.

– Но, если я правильно помню, граф цу Ройтен является эрцканцлером империи? – с лёгким недоумением спросила Лена.

– Прежде всего он является старым другом императора Конрада, – тонко улыбнулась императрица. – Мы с Дитрихом любим нашего отца и свёкра, но эта любовь не обязательно распространяется на его друзей.

Лена понимающе прикрыла глаза.

– А вы, Альма, не собираетесь участвовать в аукционе? – Лена обратилась к герцогине, резко меняя тему.

– Я бы хотела, – вздохнула та. – Но Оттон, увы, не готов делать мне такие подарки. Кстати, у вас есть какие-нибудь предположения, какой будет итоговая цена?

– У меня нет никаких идей на этот счёт, – покачала головой Лена. – Могу только предположить, что цена будет выше ста тысяч. Люди, которые сюда пришли, знают, за сколько была продана «Рифейская роза» и готовы выложить как минимум такую сумму.

– Для меня это многовато, – покачала головой герцогиня. – Но я, конечно, куплю сегодня что-нибудь из украшений попроще.

– Да и для меня тоже многовато, – грустно сказала Лена. – Я прямо запала на «Рифейскую розу», но своих денег мне не хватило, а муж не проявил желания купить её для меня. Он вообще был против, чтобы я участвовала в аукционе. Сказал,