Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

кто-то за ними следил и, возможно, до сих пор следит за Маати; срок кабалы подходит к концу, а с рассветом он от усталости не сможет пойти на работу; Лиат до сих пор не знает о его прошлом. Как только он сосредоточивался на одной мысли, его тут же отвлекала другая и так далее. В этой путанице Ота сам не заметил, как заснул.

Лиат вышла от Марчата Вилсина прямая как струна, а внутри кипела от гнева. За всю дорогу до своей комнаты она ни на кого не посмотрела. И только там, захлопнув дверь и затворив ставни, Лиат села за стол и расплакалась.

Так нечестно! Она выворачивалась наизнанку – изучала этикет, водила подопечную на все назначения в отведенное время, участвовала в переговорах с поэтом, хотя тот фактически указал ей на дверь, а подвел ее… Итани. Итани!

Она сдернула с себя верхнее платье и, скомкав, швырнула на постель. Потом распахнула шкаф, подыскивая другое, получше. Чтобы выражало ее досаду.

«Едва ли это допустимо, – эхом звучал в голове голос Вилсина. – Подобные знакомства накануне сделки… Кто-то подумает, что мы выпрашиваем льготы после заключения договора».

Или что она – дура, которая самовольно послала дружка умаслить другую сторону, мысленно добавила Лиат. Что еще хуже, Итани – милый, нежный, улыбчивый Итани – ничего ей не сказал. Пока она работала ночами, воображая, как он сидит у себя в бараке и ждет, когда она к нему вернется, Итани, оказывается, ставил ей палки в колеса! Гулял с молодым поэтом и даже не подумал, как это будет выглядеть со стороны, чем для нее обернется!

И даже не сказал!..

Лиат вытащила строгое платье – красное с черным отливом, – натянула поверх нижнего и завязала пояс. Быстро расчесала и заплела волосы. Закончив приготовления, вздернула подбородок, подражая Амат Кяан, и отправилась в город.

Улицы еще бурлили, торговля далеко не окончилась. Солнце висело в восьми-девяти ладонях над горизонтом и давило на прохожих. Было душно, с побережья разило тиной. Итани наверняка еще работает, но она, Лиат, не будет ждать, пока злость уляжется. Нужно узнать, что он затеял. Вилсин-тя получит ответ на свои претензии, и очень скоро. Остался последний день до торга – последний шанс все исправить.

В бараке Лиат выяснила, что Итани не с остальными: поздно вернулся и сказался больным, когда Мухатия-тя пришел их собирать. Маленький хромоножка, что присматривал за койками в рабочее время, с откровенным злорадством поведал ей, как Мухатия рвал и метал.

Стало быть, Итани не боится испортить ни ее отношения с Вилсином-тя, ни собственные с Мухатией. Лиат поблагодарила мальчишку и спросила, склонившись в церемонной позе, где бы ей найти Итани-тя, коль скоро того нет на работе. Мальчишка пожал плечами и высыпал уйму названий чайных, бань и других заведений на побережье. Только через две ладони Лиат обнаружила Итани в какой-то дешевой бане и за все время ничуть не остыла.

Она ворвалась в баню, даже не сняв одежды. Разговоры, гудевшие среди высоких изразцовых стен, притихли. Мужчины и женщины провожали Лиат глазами, но она их не замечала. Делала вид, что не замечает – как поступила бы Амат. Итани расположился в боковой кабинке. Лиат прошла по короткому коридору из мокрого шероховатого камня, остановилась, сделала два глубоких вдоха, точно влажный солоноватый воздух мог придать ей сил, и толкнула дверь.

Итани сидел в бассейне, как за столом, наклонившись вперед и глядя на водное зеркало в глубокой задумчивости. Когда Лиат хлопнула дверью, он поднял глаза. В них читалась усталость и готовность к разговору. Лиат начала с вопросительной, почти негодующей позы.

– Я сам хотел прийти, любимая.

– Неужели?

– Да.

Его взгляд снова уткнулся в водную гладь. Обнаженные плечи ссутулились. Лиат подошла к краю бассейна и воззрилась на Итани сверху вниз. Он не поднимал глаз.

– Нам нужно поговорить, любимая. Давно пора. Зря я столько тянул…

– О чем только ты думал, Итани? Что ты творишь? Вилсин-тя пол-ладони объяснял, как ты позоришь меня перед утхайемом. Что ты забыл у этого ученика поэта?

– Маати, – рассеянно поправил Итани. – Его зовут Маати.

Будь у Лиат что под рукой, она запустила бы этим ему в темечко. Ей осталось только досадливо крикнуть и топнуть ногой. Итани поднял голову. Его взгляд стал четче, словно он только что очнулся от сна. Потом он улыбнулся своей чарующей, открытой, теплой улыбкой.

– Итани, ты позоришь меня перед целым двором и…

– Как?

– Что «как»?

– Каким образом наши с Маати прогулки тебя позорят?

– Люди могут подумать, будто я добиваюсь поблажек после заключения договора, – отрезала она.

Итани жестом попросил пояснить.

– Разве между сбором урожая и заполнением контрактов такого не происходит? Я думал, Амат Кяан тебя для того и посылала разносить письма с оговорками.

Так и было; правда, ей это не пришло в голову, когда через стол сидел Вилсин и смотрел с душераздирающей укоризной. Обычно подписание договора не считалось препятствием в игре «кто больше выгадает».

– В этот раз все по-другому, – сказала она. – Речь касается хая. С ним так нельзя.

– Прости, милая, – ответил Итани. – Я не знал. Но мне и в голову не приходило портить тебе переговоры.

– Тогда что ты делал?

Итани зачерпнул ладонями воду и вылил себе на голову. Продолговатое лицо северянина стало безмятежно-спокойным, он глубоко вздохнул, кивнул сам себе, точно принимая какое-то решение, и ответил. Его голос прозвучал почти буднично:

– Я знаю Маати с детства. Мы познакомились в школе.

– В какой школе?

– В той, куда придворные посылают отторгнутых сыновей. Где из них делают поэтов.

Лиат нахмурилась. Итани поднял голову.

– И что же ты там делал? – спросила она. – Прислуживал? Ты никогда не рассказывал, что в детстве был слугой.

– Я сын хая Мати. Шестой сын. Меня тогда звали Ота Мати. Только после ухода я взял себе имя Итани, чтобы семья не смогла меня разыскать. Я бросил школу, отказался от клейма, поэтому жить под собственным именем было бы опасно.

Его улыбка померкла, взгляд уплыл в сторону. Лиат не шелохнулась – не могла. Чушь какая-то. Смех, да и только. И все-таки она не смеялась. Злость разом потухла, как свечное пламя на сильном ветру, а ей осталось лишь хватать ртом воздух. Итани не лгал – она это знала. В его глазах стояли слезы. Он издал смешок, похожий на кашель, и вытер глаза тыльной стороной кисти.

– Я никому этого не рассказывал, – произнес Итани. – До сих пор. До тебя.

– Ты… – начала Лиат и осеклась. Потом сглотнула и начала