Вершины и пропасти - Софья Валерьевна Ролдугина

…Белые горы были рукотворными. Некоторые их создание приписывали Брайне, однако появились они задолго до неё, в те времена, когда земли на западе ещё не обратились в бесплодную пустыню, где бродили только смертоносные вихри морт и губительные туманы. Хроники, летописи и иные источники сгинули во тьме веков, остались сказки – и огромные, сложные барельефы, высеченные прямо в скалах. Они повествовали о хищном, ненасытном зле, которое долго-долго спало во льдах, а затем пробудилось – и обрушилось всей своей мощью на некий «город под заходящим солнцем».

Город погиб; те, кто выжил, бежали на восток – и отгородились от зла неприступными горами.

– Сейчас уже не понять, что выдумка, а что истина, – задумчиво произнёс Телор, запрокинув голову к небу и покачивая ногой. На краю сундука он сидел непринуждённо, как птица на жёрдочке, кажется, без труда сохраняя равновесие. – Что на тех барельефах иносказание, а что изображено буквально… Однако иногда туман на западе редеет, и тогда в мощную подзорную трубу у вершины горы можно разглядеть там, на пустынных равнинах, очертания необычайного города сплошь из башен. А из вечных льдов на самом севере, за белыми горами, приходят иногда твари. Иные из них напоминают наших зверей, к примеру собак в три человечьих роста, покрытых чешуёй и изрыгающих пламя, или гурнов, только рогатых, огромных, выдыхающих отраву. Другим и вовсе-то подобия нет, их и не опишешь-то: одно как большой зелёный плевок, который прыгает по скалам, второе – колючая звезда с тремя пастями… Подыхают они, к счастью, от морт-оружия так же легко, как и знакомое лесное зверьё. Ты, погляжу, не удивлена.

– Земные недра тоже полны странных тварей, вроде червя Шалпана, отчего б им во льдах не водиться, – пожала плечами Фог, стараясь не выдавать охватившее её любопытство, больше подобающее наивной ученице, чем взрослому, умудрённому киморту. – И в глубинах морских тоже. А о том, что далеко на западе, возможно, раньше жили, мой учитель тоже думал, даже написал трактат! Мол, случилось большое бедствие, вроде пятидневной войны, и пришлось покинуть эти земли… А там, за вихрями и туманами, может, до сих пор люди, но ни мы о них не ведаем, ни они – о нас.

Телор рассмеялся:

– Звучит так, словно он хотел туда отправиться однажды и проверить свои размышления… Может, ты его дело и продолжишь, если пожелаешь. Что же до Белых гор, то там есть несколько мест, где преодолеть их проще, самые-то пики укрыты облаками злой морт. И вот в тех местах и стоят гарнизоны – и охраняют покой Лоргинариума от хищных тварей. Потому-то лорга никогда и не трогает наместника севера – и потому наместник севера никогда на трон не претендует. У нас свои заботы, у государя – свои… Так было раньше.

– А сейчас?

Он вздохнул:

– А сейчас всё смешалось. И потому госпожа моего сердца, Эсхейд Белая, держит путь на юг, чтобы договориться с наместником Миррой – и, быть может, предостеречь его… Но об этом она расскажет тебе сама, – обернулся он с улыбкой, и стало ясно, что больше пока ни слова о намерениях Эсхейд с его уст не слетит. – О чём ещё тебе поведать? О Хродде? О вечных садах на склонах Белых гор? Об озере Арирамар на границе между землями ишмы и лорги, что раз в тысячу лет вместо воды наполняется огнём? Или, быть может, об отшельнике-киморте, который, как сказывают, живёт далеко в лесу – и не знает сброса уже тысячу лет, поскольку он слеп и глух?

Фог, конечно, хотела услышать всё – и сразу.

За беседой время до вечера пролетело незаметно. Через несколько часов Телор уже не пугал так, как поначалу: стало ясно, что он не чужд хорошей шутке, злопамятен, но милосерден… а ещё старается улыбаться пореже лишь потому, что не хочет пугать детей: зубы у него были мелкие, очень белые и острые, как у лесного зверя, да к тому же клыки изрядно выделялись.

«Надо ему заглянуть как-нибудь в Шимру, во дворец Великого Ишмы, – подумала Фогарта, изрядно повеселев. – Вот посмотрит на придворных красавиц, которые чернят себе зубы особой краской, и сразу поймёт, где настоящий страх, а где глупости».

А когда солнце опустилось к горизонту, а небосвод начал темнеть, и на востоке проступили первые звёзды, вдруг затрубили громко рога, задрожала земля от топота копыт. И не прошло и четверти часа, как на край луга, где остановился табор, выехал отряд – четыре дюжины всадников, все в белых плащах с эмблемой зелёной ветви. Мужчин и женщин в нём было поровну, а возглавляла его высокая широкоплечая всадница с золотыми волосами, заплетёнными в косу до самого пояса.

– Эсхейд! – закричали дружинники, сопровождавшие Телора. – Белая Эсхейд! Орра, орра!

Кто-то стучал мечом по щиту, кто-то потрясал копьём… Тарри ударил разок в бубен, но на него зашикали соплеменники, и бубен пришлось убрать.

Наконец Эсхейд остановилась и спешилась. На вид ей было лет тридцать или сорок, хотя она давно разменяла шестой десяток; серые её глаза, казалось, видели насквозь и могли читать потаённые намерения так же легко, как учёный читает книгу. Нынешнему лорге она приходилась тёткой: прежний государь, ныне покойный, был охоч до женщин и не стеснялся брать жён куда моложе себя, а Эсхейд стала последней его дочерью, самой младшей, самой любимой. Он успел воспитать её, пожаловать титул и меч – с неё, восьмилетнюю тогда, ростом – и отправить к матери, в Хродду, ровно перед тем как умер. И вовремя – потому что следом началась двадцатилетняя смута, сгубившая многих и многих…

Всё это успел рассказать Телор, который наблюдал многие события сам, а не знал по летописям и рассказам.

При виде Эсхейд он поспешно, по-мальчишечьи даже, спрыгнул с сундука, отряхнул зелёный плащ и поправил цветочный венец на голове, улыбаясь так светло, что никаких объяснений и не требовалось.

«Значит, вот какая она, госпожа его сердца», – подумала Фог, вспоминая отчего-то Вещую Унну и её киморта-северянина.

Тем временем к Эсхейд подскочили два серых зверька с крупную собаку величиной, изящного сложения, с круглыми головами и огромными глазищами; на ушах у них были кисточки, а хвосты подёргивались из стороны в сторону.

– Лесные коты, – тихо пояснил Телор, заметив замешательство Фог. – Эсхейд спасла их из пожара ещё котятами и воспитала. Не смотри, что они малы: немногие свирепей их в бою, и свою хозяйку они защищают отчаянно… У вас таких не бывает? Нет? Ну, пойдём,