В Россию с любовью - Сергей Анатольевич Кусков

— Это политика, — поняла она меня и сочувствующе улыбнулась. — Все королевские дома обмениваются мужчинами, так надо для генетического разнообразия. Папочка наш из германских княжеств, если ты запамятовал; тебя готовят к испанскому трону — будешь королём дружественной державы. И как ты понял сегодня, там, за океаном, не Салем, но нравы жёстче, чем у нас. И там не будет меня, которая прикроет от всех напастей. — Она меня снова обняла, прижавшись всем телом. — Что я буду без тебя делать?

Да что б я знал, как ответить на этот вопрос.

Глава 8

…И сильно плачут

Глава 8.…И сильно плачут

— Дорогая, пожалей меня.

— Ты жалок!

(Из Интернета)

Оля, после того, как выполнила миссию по наблюдению за проблемным братишкой, вернулась к работе — у неё куча дел в разбойном приказе. А батя вроде как после завтрака свалил в Женеву, на какую-то конференцию по линии художественных искусств. Он же у нас активист, и как доходит до «свалить в Европу» — только успевай с дороги убираться. Так что за обедом встретились только мы, три одиночества — Маша, я и Женя. И Женя была не в духе.

— Что-то случилось? — спросил я, когда она не ответила на несколько невинных (в масштабах общения с нею) подколок. Ковыряла вилкой в тарелке и не реагировала на то, за что обычно пускала в меня лёгкий огненный шарик.

— У неё трагическая любовь!.. — сдала сестру Машка, картинно закатив глаза к небу и подняв тональность до возвышенно-печальной.

— Да? — Я оживился. — И кто же этот несчастный, которому так не повезло вляпаться? Как зовут, из какого рода?

— НесчастНЫЙ? — не поняла Маша и недоумённо округлила глаза.

— Да. Нет? — я понял, что чего-то не понял.

— Нет, — покачала она головой. — Это Аня Голицына. Дочка мужа главы клана, единственного мужчины в правительстве.

— Который глава посольского приказа? — Кое что ко мне за три месяца просочилось.

— Ага. А ты что, про неё ничего не знаешь?

Я пожал плечами.

— С момента как открыл глаза — не поинтересовался, кто у средней сестрёнки в любовницах. А что знал до этого…

Кивок — понятно. «Прощён».

— И всё же, царевна. Умница-красавица! И опустилась до розовой любви? — подколол я Женю, с издевкой, ибо реально было противно. Как-то гадко, склизко. Некая часть «я» при словах о «розовой любви» прокручивала перед глазами картинки делающих друг с другом всякое рисованных девочек с огромными голубыми глазами в жёстком мини и в сетчатых чулках на подвязках, в чём уж где, но здесь точно не ходят. Но другая часть сознания этого же «я» подсказывала, что это фигня всё. Настоящие лесби — страшные бабищи, злые, как черти, неуравновешенные, сдвинутые по фазе, с мощным брутальным телосложением и частенько короткой стрижкой, с которыми лучше дел не иметь от слова «совсем». Ничего красивого, да и… Воротит при одной мысли.

— Много ты понимаешь, мелкий! — фыркнула Женя, неожиданно подав голос.

— Аню замуж выдают, — снова сдала горести сестрёнки Маша.

— Муж не шкаф, подвинется? — предположил я. — Тем более связь не с другим мужчиной, а женщиной, изменой в продвинутых семьях может не считаться?

— Ага, в основном. А как же старшие жёны?

— А что с ними не так? — недоумённо выкатил глаза я, снова не врубаясь.

— Ну, Аню берут третьей женой. Потому, что она хоть и дочь князя, но, скажем так, её отцом старшие с её мамой поделились, сама она из младшей ветви. Очень младшей. Сильно.

— И так бывает? Типа, мужчина — собственность всего боярского рода? — усмехнулся я. Ибо «ветвь» — это семья, ячейка общества с единым мужчиной на несколько жён. А тут родила от мужа главы всего рода, от «герцога», а не своего условного «графёныша», а скорее даже «барончика» их семьи.

— Княжеского, — поправила она. — А то! Что происходит внутри рода — дело рода. Но только с таким раскладом Ане сложно нормального мужа подобрать. С одной стороны — гены хорошие. С другой — далеко от главной ветви. Вот и компромисс — третья жена, но в уважаемую семью. А значит, там будет старшая жена, и вторая. Со своими порядками. Не погуляешь.

— Даже с царевной? — нахмурился я. Ибо принадлежность к правящей династии у меня автоматически вызывала образ индульгенции за все будущие шашни со всем высшим светом.

— Погулять — можно, — сформулировала непонятную мне мысль Маша, назидательно подавшись вперёд. — Но это, скажем так, разовая акция. Может двухразовая, трёхразовая, но в целом конечная. Была бы она старшей женой — нет предела совершенству, продвижение рода за счёт связей с царской фамилией и всё такое. А третьей… Разок, ну другой — бывает, дело молодое, а потом тень на семью, надо прекращать.

— Капец страсти! Шекспир прям! — Меня не впечатлило, я откровенно веселился. Мне бы их проблемы.

— Ты вспомнил Шекспира? Это хорошо! — Машка расплылась в улыбке. — Мне он тоже нравится. Последний автор Старого Мира. Кстати, в Большом театре, вроде, «Макбета» с сентября ставят. А у Никитских ворот — «Ромео и Джульетту». Сходим?

— А то! — Класс, ну хоть что-то общее у памяти «я» с реальностью. Но закрывать тему не хотелось — надо бы кое-кого добить. Или хотя бы расшевелить.

— Обалдеть, моя сестра — и какая-то поганая лесбиюха! — фыркнул я. — С её-то ресурсом иметь любого кавалера этого подлунного мира, и ей за это ничего не будет.

Я нарывался, но в рамках нашей с Евгенией постоянной язвительной войны. Во всяком случае, так думал, задирая её. Но забыл, что мудрость: «Если тебе плохо — сделай так, чтобы другим стало хуже» — в арсенале у сестрёнки есть, и владеет она ею в совершенстве. А главное, недооценил её горя. Реального горя без кавычек, когда человек дуреет и делает вещи, за которые может и раскается… Когда-нибудь потом. Но сейчас ему на всё плевать. И ТАКУЮ Женю я увидел впервые.

— Много ты понимаешь в отношениях, мелкий, — фыркнула она и подняла глаза… Полные горечи и ненависти. Ещё чуть-чуть, и выстрелит из них словно лазерами из дешёвого фильма. — Убери-ка ты из своего