Джон Норман - Исследователи Гора

– Ты не болен, господин? – спросила рабыня.

– Думаю, нет, – ответил я.

Я знал, что не был в чумных районах. Базийская чума, насколько мне известно, выжгла сама себя несколько лет назад. В течение многих месяцев не было отмечено ни единого случая заболевания. Самое же главное, я не чувствовал себя больным. После выпитой паги я немного опьянел и разогрелся, но жара не было, это точно. Сердцебиение, пульс, потоотделение – все в норме, я даже не задыхался. Не было ни тошноты, ни головокружения, ни нарушений зрения. Единственными тревожными симптомами был зуд в глазах и на коже. Мне хотелось разодрать себя ногтями.

– Ты кузнец или кожевник? – спросила вдруг рабыня.

– Сейчас не время выяснять детали, – отрезал я, затягивая шнуровку на морской сумке.

– Разве плохо, что девушка хочет знать касту своего хозяина? – спросила она.

– Нам пора, – строго сказал я.

– А может, ты купец? – хитро прищурилась рабыня.

– А может, я тебя выпорю? – вопросом на вопрос ответил я.

– Не надо, господин.

– Тогда пошевеливайся!

– Сейчас у тебя все равно нет времени меня пороть, правда?

– К сожалению, нет.

– Может, ты из касты земледельцев?

– Я обязательно выпорю тебя позже, – пообещал я.

– В этом нет необходимости, – отвечала рабыня. – Я буду молчать.

– Удивительная прозорливость, – заметил я. – Хватит болтать – и послушай, что произошло. Они решили, будто у меня чума. Если нас поймают, тебя истребят первую.

– Давай поторопимся! – нервно произнесла рабыня. Мы вышли из дома.

– У тебя сильные руки, – сказала она. – Это от работы с глиной?

– Нет, – процедил я.

– А я думала, от глины.

– Прикуси язык, – рявкнул я.

– Хорошо, господин.

10.Я РАССПРАШИВАЮ КИПОФУ, УБАРА НИЩИХ ИЗ ШЕНДИ

Слепой поднял на меня невидящие белые глаза. Потом вытянул в мою сторону черную, похожую на лапу птицы руку. Я положил на его ладонь долю тарска.

– Ты Кипофу? – спросил я.

Нищий молчал. Я положил еще одну монетку, и нищий спрятал их в карман. Он сидел, скрестив ноги, на плоском прямоугольном камне высотой около фута у западного края площади Утикуфу, или площади Славы. Камень был его этемом, местом для сидения. Передо мной был убар нищих Шенди.

– Я – Кипофу, – произнес он.

– Говорят, что, несмотря на свою слепоту, ты видишь все, что происходит в Шенди, – сказал я.

Он улыбнулся и потер нос большим пальцем.

– Я бы хотел получить кое-какую информацию.

– Я всего лишь старый слепой человек, – произнес он и развел руками.

– Ты знаешь все, что происходит в Шенди, – повторил я.

– Информация может дорого стоить.

– Я заплачу.

– Я всего лишь бедный, старый слепой, – затянул Кипофу.

– Я заплачу много.

– Что ты хочешь узнать? – спросил он наконец.

Он сидел передо мной на своем этеме, закутанный в старые рваные тряпки. К голой коленке старика прилипла кожура лармы. Он был стар, грязен и неопрятен. Между тем этот человек был убаром нищих Шенди. Они сами выбрали его, чтобы он вершил над ними правосудие. Я слышал, что нищие специально выбрали слепого, чтобы он не мог видеть их безобразия. Перед ним они все были равны: убогие и калеки, изуродованные и страшные, все воспринимались убаром как подчиненные одного королевства. Слышал я и другое: Кипофу был образованным, интеллигентным человеком, умеющим проявить настоящую мудрость. Это был решительный, волевой и, когда того требовали обстоятельства, беспощадный человек. Ему первому удалось навести порядок среди нищих Шенди и распределить их по территориям. Никто не имел права просить в Шенди милостыню без разрешения Кипофу, никто не рисковал залезть на чужой участок. Самое главное – каждый нищий еженедельно платил Кипофу налог.

Надо сказать, главарь нищих распоряжался деньгами по-государственному мудро: все попрошайки имели какое-никакое жилье и могли вовремя получить медицинскую помощь. Система функционировала таким образом, что каждому было выгодно заботиться обо всех. Нередко Кипофу приглашали на свои встречи даже члены торгового совета. К слову сказать, нищих в Шенди было немного. Зато каждому подавали хорошо.

– Мне нужны сведения о человеке, который выдает себя за нищего и называет себя Кунгуни.

– Плати, – сказал Кипофу.

Я положил на его ладонь еще один тарск.

– Плати, – повторил он.

Я положил на ладонь старика еще одну монету.

– В Шенди нет нищего по имени Кунгуни, – произнес он.

– Позволь мне его описать, – сказал я.

– Какой в этом смысл? Я все равно его не знаю.

Я вытащил из кошелька серебряный тарск. Кипофу как паук сидит в самом центре агентурной паутины, которой мог бы позавидовать любой убар. Все сколько-нибудь значимые события обязательно вызывали ее колебание.

– Вот серебряный тарск, – произнес я, кладя деньги на его ладонь.

– А! – откликнулся старик и взвесил монету на ладони! Затем проверил ее толщину, провел пальцем по краю и, хотя это было не золото, сунул ее в рот, провел языком по поверхности и слегка прикусил зубами. – Из Порт-Кара, – сказал он, трогая большим пальцем узор на монете.

– Этот человек маленького роста, сгорбленный, на левой щеке шрам. Он хромает и волочит за собой правую ногу.

– Мне показалось, что Кипофу неожиданно побледнел. Потом напрягся и прислушался.

Я огляделся. Никого рядом с нами не было.

– Никого нет, – сказал я.

Я много слышал об остром слухе слепых. Не иначе Кипофу слышит малейшие звуки в радиусе двадцати футов.

– У него сгорбленная спина, но это не так. Он хромает, но это не так. На щеке у него шрам, но это не так. Не ищи его. Забудь о нем и беги отсюда.

– Кто он? – спросил я.

– Возьми свои деньги, – произнес Кипофу и протянул мне серебряный тарск.

– Но я хочу знать!

– Тише! – вскинул руку Кипофу. Я замер.

– Никого нет, – произнес я.

– Вон там, – едва слышно прошептал старик. Там, куда он показывал, ничего не было.

– Там ничего нет, – повторил я.

– Там, – упрямо прошипел старик, вытягивая руку.

Мне показалось, что он спятил. Тем не менее я сделал несколько шагов в указанном им направлении. Никого. Неожиданно волосы встали дыбом на моей голове. Я понял, что это могло быть.

– Теперь он ушел, – сказал Кипофу. Я вернулся к этему убара нищих. Старик был явно потрясен.

– Уходи! – сказал он.

– Я хочу знать, кто этот человек.

– Забирай свои деньги и уходи, – покачал он головой.

– Что ты знаешь о «Золотом кайлуаке?» – спросил я.

– Это паговая таверна.

– Что ты знаешь о белой рабыне, которая там прислуживает?

– У Пембе, владельца таверны, несколько месяцев не было белых рабынь, – ответил Кипофу.