Сергей Волков - Чингисхан-2. Чужие земли

– Эй, старуха! – грубо крикнул один из них Хоакхин. – Кто ты и где твой господин?

– Я служанка в курене Темуджина, – опустив глаза, степенно ответила женщина.

– Где твой хозяин и его братья?

– Ушли они...

– Смотри, старуха, ложь укорачивает жизнь, – крикнул предводитель меркитов. – А где ж его красавица жена?

Борте вышла навстречу меркитам.

– Что нужно вам, воины?

– Вот так прибыток! Сама Борте. Брат будет доволен! – захохотал предводитель меркитов. – Эй, старуха, я бы зарубил тебя, но дарю жизнь затем, чтобы ты сказала Темуджину: я, Тохтоа-беки, владыка удууд-меркитов, забрал твою женщину, как отец твой забрал Оэлун у брата моего Ике-Чиледу. – Он обернулся к своим воинам. – Эй, кому будет греть постель жена Темуджина? Чилгрэ-боко, ты вроде не так давно овдовел? Бери эту унгиратку себе!

Просыпаюсь от того, что кто-то теребит меня за плечо, сопит в ухо, жестким языком облизывает щеку. Открываю глаза. Собака. Обычная дворняга с шерстью песчаного цвета. Она отскакивает от меня и убегает, вывалив розовый язык и постоянно оглядываясь.

Солнце стоит довольно высоко. Утро. Щебечут птицы, журчит на перекатах вода, легкий ветерок качает верхушки можжевельника.

Нефедов лежит в стороне, в нескольких метрах от меня. Бросаюсь к нему. Крови нет. Профессор спокойно спит, чему-то улыбаясь во сне. Живой.

Чертовщина какая-то! Я отчетливо помню события вчерашнего дня. Безумных гетайров, дротики. Пронзенного насквозь Нефедова. Кровищу. И собственную смерть. Меня сперва ударили копьем, а потом добили мечом.

Но я весь целый! На мне – ни царапины! Проверяю оружие. Все патроны на месте, М-16 чистая, ни в стволе, ни на затворе нет пороховой гари.

Нагибаюсь, трясу Нефедова.

– Игнат! Вставай!

Он просыпается, несколько мгновений непонимающе хлопает глазами, потом хватается за грудь. Мы смотрим друг на друга. И, как по команде, хватаем рюкзаки и бежим вдоль реки обратно к скалам. Молча. Потому что нам обоим очень страшно.

Забившись в укромную расщелину, надежно защищенную густым кустарником, не садимся даже, а падаем на землю.

– Может, мы с ума сошли? – шепчет Нефедов.

– Оба сразу?

– Ну, а как тогда? В смысле – как объяснить? А?

Я пожимаю плечами.

– Может, газ какой. Галлюцинации…

– Ничего себе галлюцинации! – он бьет себя ладонь в грудь. – Вот сюда мне вошло! Я помню! А ты? Тебя тоже… – Нефедов сглатывает, – убили?..

– Да.

– Как?

– Насмерть!

– Дела-а… Может, попробуем подняться?

Я задираю голову и смотрю на отвесную каменную стену, уходящую в голубое небо.

– Ты ж сам говорил, что без снаряжения…

– Тогда чего делать?

Хороший вопрос. Я пытаюсь найти на него ответ с того момента, как очнулся целый и невредимый там, у реки. Где-то читал, что вообще существуют два извечных вопроса русской интеллигенции. Первый – «Кто виноват?», а второй как раз – «Что делать?». Нам, с одной стороны, проще, чем русской интеллигенции, ответ на первый мы знаем. Но от этого не легче.

– Слушай, – Нефедов понижает голос, наклоняется ко мне. – А может, ничего этого… – он обводит рукой вокруг себя, – вообще нет? Может, подмешал нам жрец какую-то дрянь в еду – и привет. Лежим мы сейчас в Пещере предков и смотрим красивые, занимательные сны, принесенные в жертву какому-нибудь махандскому богу.

– Да уж, красивые, – меня передергивает. – А зачем ему это надо?

– Ну, мало ли. Ты – пророк Пилилак. Может, они не хотели, чтобы ты уходил?

Я задумываюсь. Версия, выдвинутая профессором, вполне имеет право на жизнь. Стоп, а Телли? Разве можно любить человека, находясь в бреду? И тут же приходит следующая мысль, еще более абсурдная: а может, вообще все, что случилось со мной за последние месяцы – иллюзия? Некий гигантский фантом? Наследство, конь, разрыв с Надей, Бики, сумка, милиция, беседа со следователем КГБ, отчисление, армия, Афган – все это не по-настоящему?

– У меня сейчас мозги закипят, – жалуюсь я Нефедову.

– Ты сильно удивишься, но у меня тоже, – хмурится профессор.

Время идет. Мы вяло завтракаем, увязываем рюкзаки – и молчим, погруженные в собственные мысли. Наконец я не выдерживаю:

– Давай так: мы сейчас потихонечку выбираемся из этой щели и по краешку движемся вдоль гор. Обойдем всю долину по периметру. Не может быть, чтобы нигде нельзя было выбраться наверх!

– Увы, джентльмены, – раздается над нашими головами сипловатый голос. – Из этот долина нет выход.

Я бросаю рюкзак, хватаюсь за оружие. Нефедов каким-то чудом успевает взять свою М-16 раньше и теперь водит стволом поверху, пытаясь разглядеть говорившего.

– Ноу, джентльмены, – сипит голос. – Не надо оружье! Я есть мирный человек. Я есть майор британской королевской армия.

Первое как-то плохо вяжется со вторым, но я опускаю М-16.

– Покажись, – требует Нефедов.

– Момент, – сверху сыпется песок, раздается характерный скрип камня под подошвами подкованных ботинок, и в метре над нами из-за скалы появляется голова, украшенная седыми бакенбардами с пышными подусниками.

– Позвольте представиться, – человек церемонно снимает шляпу. – Джеймс Бейкоп.

Эту фразу он произносит практически без акцента, но вообще по-русски майор говорит так себе – жует слова, неправильно склоняет, путает окончания.

Нефедов внимательно разглядывает нашего нового знакомого. Я тоже молчу. Пауза затягивается.

– О, я понимать ваше недоверие. Вы удивляться, да? Я видел вчера бинокуляр ваш борьба, – майор смеется. – Ви успеть стрелять. Немногие тут успеть стрелять первый раз. Обычно просто погибать.

– Смешно ему, – шипит Нефедов. Свою винтовку он так и не опустил.

Джеймс Бейкоп тем временем продолжает говорить. Чувствуется, что он давно ни с кем не общался:

– Если ви хотеть, то идти туда, норд-ост, йес? Я вас там встречать, приглашать мой дом. Кушать бекон, пить джин, чай, говорить.

– Пойдем, что ли? – спрашиваю я у Нефедова.

Профессор хмурит брови. Он не верит этому английскому майору. Тогда я спрашиваю начистоту:

– А если там засада? Имейте в виду, мы будем стрелять сразу. И положим всех.

Бейкоп хохочет, от души, до слез. Отсмеявшись, он наклоняется и доверительным тоном сообщает:

– Джентльмены, в этом нет никакой необходимость. В хроноспазм все человек бессмертен…

Глава девятая

Княгиня Ольга

Джин – редкостная гадость. Я и обычную водку-то не особо люблю, а когда у этой водки вкус новогодней елки – б-р-р-р… Джина у майора много, целый ящик. И ящик консервированного бекона в овальных банках с британским коронованным львом. Еще есть галеты, мешок бобов, жестяная коробка чая, крекеры и сигары. Бекон вкусный. Галеты – так себе. Сигары божественны. До чая мы еще не добрались.