И возродятся боги - Наталья Способина

– А что стало с Даримом? – спросила я наконец.

– Его жизнь превратилась в тяжкое испытание длиной в столетия. С нашим исчезновением его жажда лишь усилилась, ибо как стихии не могут быть без аэтер, так и аэтер тоскует по стихиям. Но, оставшись здесь, он невольно спас свою жизнь, потому что, как ты, верно, уже слышала, мы не смогли совладать со своими Силами в новом мире.

– Знаете, это такая мутная история, что я бы, пожалуй, послушала вашу версию случившегося, – мило улыбнулась я, потому что, если верить Альтару, никакой великой любви, о которой рассказывал Алвар, не существовало вовсе.

Альтар усмехнулся и, отпив из своей чашки, произнес:

– Это не самая приятная часть истории, сотканная из сплошных ошибок. Но на ошибках, как говорится, учатся. Аэтер, заключенная в Рамине, в новом мире начала вырываться на свободу. Слабое человеческое тело не могло ее удержать. А за ней, как ты понимаешь, устремились наши стихии. Ни один из нас не был готов к тому, что обуздать их окажется так трудно. Силы бушевали в новорожденном мире и бились в его границы, чувствуя аэтер, оставшуюся на Изнанке. Даже той малости, что была заключена в Дариме, хватило, чтобы ткань миров под напором наших стихий начала рваться. Когда стало понятно, что оба мира вот-вот погибнут, мы договорились создать сосуды и заключить в них большую часть наших Сил. С частью справиться легче, чем с целым. К тому моменту Рамина уже была обращена в камень, и это невольно подсказало нам путь к спасению.

– Почему обращена?

В рассказе Алвара речь шла о жертве во имя любви. Интересно, что скажет Альтар.

– Потому что аэтер, будучи не в силах удержать себя в живом сосуде, начала рассеиваться и, чтобы сохранить себя, принялась забирать наши жизни. Вольно или невольно, этого уж я не знаю. Наши тела слабели, а от этого бороться со стихиями становилось все сложнее. Харим, влюбленный и восторженно-глупый, готов был отдать ей всего себя до последней капли. И, верно, отдал бы, если бы не вмешался Гаттар. Чтобы спасти Харима, он заключил аэтер в камень. Это было чистое наитие, вызванное страхом потерять брата и носителя парной стихии. – Альтар некоторое время молчал, глядя в одну точку, а потом неожиданно усмехнулся: – Это был последний необдуманный поступок Гаттара. Он, как никто, умеет учиться на своих ошибках. Ошеломленные тем, что Рамина оказалась закованной в камень, а вместе с ней там осталась часть стихии Воды, которую успел отдать Харим, мы не сразу поняли, что тем самым нарушили равновесие. Гаттар с Харимом стали сильнее, потому что их стихии теперь каждый миг соприкасались с Силой аэтер. Но было и еще одно: после того как Харим отдал часть своей Силы Рамине, ему стало намного легче управлять стихией. Наводнения прекратились, с неба больше не лило день и ночь. Да и земля дрожала все меньше. И только пожары и ураганы продолжали уничтожать мир. Тогда-то мы и ошиблись во второй раз, решив уменьшить и свои Силы.

– Почему ошиблись? Вы же все равно не могли с ними совладать, – заметила я.

– Стоило выждать время и придумать что-то еще. Мы же поддались уговорам Гаттара. Так как его стихия единственная может принимать форму, он создал Священный Шар и Священную Чашу. Его волей по каменной руке Рамины прошла трещина, и из нее вытекла вода с растворенной в ней аэтер. Гаттар сбрызнул ею Чашу и Шар – и наши стихии устремились туда, где он их и запер. Так были созданы Святыни, и так мы стали заложниками Гаттара. О том не говорилось, но, вздумай он уничтожить Святыни, стихии вырвались бы в мир и, застань это нас врасплох, наши Силы последовали бы туда же, а на то, чтобы их обуздать, понадобилось бы время. И в эти минуты мы были бы беспомощны перед ним.

– А нельзя было защитить Святыни от этого уничтожения? – невольно увлекшись его рассказом, спросила я.

– Мы опутали их Священными письменами. Слова много значат в том мире, как ты могла заметить, но на деле нам так и не довелось проверить, насколько надежной оказалась наша защита.

– А что было дальше?

– Как ты, несомненно, слышала, после создания Святынь ткань мира стала рваться еще сильнее, потому что мы сосредоточили в одном месте то, что некогда было рассеяно. Тогда мы решили отделить Святыни друг от друга и развезти эти части подальше. Но в момент разделения случилось страшное землетрясение, и Гаттар исчез. После он уверял, что это было случайностью, но я слишком долго живу, чтобы верить в такие случайности. Как бы то ни было, выбравшись из обвалившейся пещеры, мы обнаружили, что Гаттара с нами нет.

Я вспомнила свой сон и Деву, беспомощно протягивавшую мне руки.

– Я видела это во сне, – произнесла я, и во взгляде Альтара мелькнуло что-то похожее на любопытство.

– Как это было? – спросил он.

– Страшно, – честно ответила я. – Кто был тот человек, чью руку повредило упавшим камнем?

– Харим.

– А кто из вас сказал: «Хи нами вока, хи тремо матуре»?

Альтар несколько секунд пристально на меня смотрел, а потом улыбнулся.

– Это был Гаттар. Он считал, что разделять Святыню нельзя, что тем самым мы убьем землю.

– А кто был уверен в обратном?

Я вспомнила человека с бородкой, который хохотал, как безумный.

– Я видел будущее, девочка, и я знал, что будет, если мы не разделим Святыню. Сумиран верит мне безоговорочно. Впрочем… возможно, не верит, но почти всегда готов сделать так, как я прошу. За редким исключением.

– Это он смеялся тогда?

Альтар рассеянно улыбнулся.

– Порой его забавляют неожиданные вещи, – произнес он, и я вдруг вспомнила, что спасение мира в списке планов Сумирана значилось после возвращения Альтара.

– Что было дальше? – прервала я повисшее молчание.

– Когда Гаттар исчез, Харим перестал его чувствовать, поэтому долгие годы мы считали его погибшим и тщетно искали того, в кого перешла стихия Земли. Ведь Святыня просто не смогла бы вместить все. К тому времени мы многое попробовали и уже знали, что Силу стихии можно передать любому, нужен лишь обряд. Но передадутся лишь крохи. По-настоящему Сила может перейти только в потомка.

– Вы… родственники? – с удивлением спросила я, указав на Альгидраса.

Альтар кивнул и усмехнулся:

– Впрочем, я не возьмусь сказать, в каком колене.

– Выходит, когда Будимир, или Гаттар, если угодно, говорил, что вы специально создавали четверку людей, он имел в виду, что они все – ваши потомки?

Альтар снова