Либелломания - Н. Мар

class="p1">Они вдвоём разглядывали карточку, просвечивали её и гнули, надеясь, что разрешение просрочено или подделано.

— Что в сумке?

— Токены, чтобы не лезть под шлагбаумы.

— Шутница. Выверни карманы.

— У меня нет карманов, инспектор. Я могу идти?

Они протянули мне одноразовые стаканчики:

— На, подогрей нам кофе и свободна.

Я протянула палец. Инспектор охнул и выронил стакан. Пластик треснул от резкого расширения: кофе превратился в кусок чёрного льда.

— Ты охренела, ты что наделала?

— Не справилась с диастимагией, — я пожала плечами, будто это было обычным делом. — Могу попробовать на втором стакане, но может выйти наоборот.

— Вали отсюда, — патрульный швырнул мне карточку.

Они проводили меня взглядом до конца арки. Патруль побаивался магов. Суидам был запрещён въезд в города, бумерангов не трогали по понятным причинам, а об аквадроу ходили слухи, что мы можем вскипятить чужую кровь. Слухи эти распространяли сами шчеры. Конечно, кровь я вскипятить не могла, но разве стала бы отрицать? На пути в партер Эксиполя я дважды бросала пропускные токены в щели шлагбаумов. Моей целью был живописный сквер, освещённый воздушными корнями фарамангровых грабов. Мне приглянулась кофейня. К скверу вёл пышно засаженный галогенуевым кустарником бульвар и ажурный кованый мостик. У его начала стоял вендинговый автомат для продажи супертокенов. Фишек, которые позволяли паукам пройти в лучшие зоны города. Стоимость супертокенов должна была отбивать шчерам желание совать нос в обитель насекомых. Автоматы не принимали арахмы, чтобы уж наверняка отогнать заезжих из отшельфа. Щель проглотила сто зерпий и выкинула один золотой токен.

На другом конце моста ждал сюрприз. Шлагбаум и ещё один приёмник супертокенов. Я вздохнула и порылась в сумке. Автомат забрал ещё сто зерпий — последние свободные деньги в этом месяце, который только начался… Крякнул, что произошла техническая неполадка, и предложил попробовать ещё. Но зерпии не вернул.

— Ну, ты, недобитая слот-машина, — зашипела я, хлопнула по экрану, и дежурный сателлюкс ринулся навстречу из-под моста, чтобы прогнать нарушителя.

Тогда я постояла. Подумала… И пролезла под шлагбаумом. В сквере не было ни патруля, ни надоедливых сателлюксов. Обеспеченные эзеры не допускали лишней полицейской швали болтаться у себя перед носом. Вокруг кофейни росли галогенуи, лантерник, а позади виднелся славный дворик с верандой. Поколебавшись, я натянула вуаль пониже и направилась к парадному входу. Старую табличку «С рабами нельзя!» заменили на послевоенную «Шчеров не обслуживаем». Изнутри доносилась живая музыка. Что ж. Сегодня клиентка дала мне на двадцать зерпий больше, так что их решено было прокутить. Заставить тараканов обслуживать паучиху, а в конце вечера выпустить хелицеры и посмотреть на лицо управляющего. Пока я фантазировала, навстречу вышел швейцар.

— Добрый вечер, госпожа минори, позвольте принять у вас пальто?

— Что будет угодно госпоже минори? — подоспел официант.

— Ботулатте на чёрной вдове, пожалуйста.

— Изысканный выбор, что-нибудь ещё?

Что-нибудь ещё стоило сколько-нибудь ещё, поэтому я наклонила голову и, обворожительно улыбаясь, покачала головой:

— Сперва подождём, выживу ли я после ботулатте.

Они оба делано хохотнули, а я прошла в зал и положила шляпку на стол. В свете янтарных бра никто не замечал седые волоски у меня в кудрях. Смущённый эзер подал крошечную пиалу с чёрной лужицей кофе, покрытой паутинным облачком с капельками жжёного сахара. И, поклонившись до самой столешницы, попятился восвояси. Я пригубила собственный яд. Теоретически это было невозможно, но сердце пропустило удар и кольнуло под ребро. Они перепутали яд? Я провела тыльной стороной ладони по влажному лбу и сидела, прислушиваясь к собственному дыханию. Музыка затихала и усиливалась в такт моему пульсу, мимо летали официанты в чёрно-белом. Пригубила ещё. Приятное онемение на кончике языка и больше ничего. Только взгляд почему-то бегал по кофейне, пока не остановился на столиках в другом конце зала. Это было такое чувство… Словно ты увидел что-то мельком, но не понял, что именно. А мозг уже успел встревожиться. Так бывает, когда читаешь книгу, а на краю поля зрения по стене ползёт таракан. Ты вздрагиваешь прежде, чем сообразишь, почему. Так и ко мне сначала приполз ужас. И настойчиво крутилась в голове реклама «Рю Мизл». Их обувь нельзя было просто взять и купить. Ни за какие деньги мира. Фирма рассылала именные приглашения в коробке с белой парой. Счастливчик мог принять подарок и просто носить белые… кеды, например. Почему я сказала «кеды»? Ведь я их даже не носила. Так вот, а самым блеском был визит в «Рю Мизл» в белой паре, лишь обладателю которой позволяли купить чёрную классику. А ещё можно было обменять нетронутую белую на хорошую скидку, поэтому те, кто оставлял обе пары, считались полубогами транжирства и роскоши.

К чему я всё это…

Удар мизинцем об угол. Голым мизинцем с размаху. Острая, щемящая боль между пальцами от пореза бумагой. Вот чем была эта встреча. В конце зала под столиком виднелись чёрный «Рю Мизл» на левой и белый на правой ноге. Я боялась поднять взгляд выше, как смертельно больные боятся взглянуть в анализ крови. Ладно. Я вспотела от кончиков пальцев до краешка верхней губы. Это был он. Не смотрел на меня, должно быть, не заметил ещё.

Главное, не шевелиться.

Строчил что-то в комм, отставив чашку, сиял официантке, опять строчил… Никогда не видела, чтобы он так жизнерадостно улыбался. Думала, не умел. А ведь на Кармине я не выпускала его из виду. Похудел, черты стали жёстче, ямочки глубже. На отпущенных по-граждански волнах, прямо на макушке, качнулся завиток. В другой вселенной, не имеющей ничего общего с реальностью, я нашла бы это… не знаю. Милым? На контрасте с тем, кого я оставила в казематах, он казался слишком нормальным. По крайней мере, издалека. Стараясь не совершать резких движений, я потянулась к шляпке, чтобы удрать и больше не появляться в городском партере. В Эксиполе жили сто миллионов эзеров, а на Урьюи почти миллиард, как же так могло случиться, что мы выбрали одну и ту же кофейню в одну и ту же пятницу? Это было ужасно и смешно одновременно.

— Прекрасная минори, комплимент от гостя за пятым столиком, — промурлыкал управляющий и поставил рядом с моим ботулатте крошечную тарелочку с пирожным. — Ромовый бисквит с пралине из сладко-солёной карамели.

И удалился. Я уставилась на тарелочку. Всё-таки это было ужасно гораздо сильнее, чем смешно. Глазурь из белого шоколада на тарталетке в форме сердца. И крапинка гранатового зёрнышка в центре. Моя жизнь таяла, как