Небо на плечах - Алексей Анатольевич Федорочев

— Кто? — выдохнула вдова.

— Сушкин Трофим Геннадьевич. Тот самый Трофим, что «единственный нормальный из всей своры», — я правильно цитирую? Управляющий сначала Ивана, а потом уже и твой — правда, бывший, а еще душеприказчик по завещанию твоего мужа.

— Но почему?!

— Банальные зависть и жадность. А еще — возможность, как ему казалось. Это мы с тобой знаем, что Иван знал. Даже если не верить тебе, не мог он не догадываться, что Ваня не его сын, лично мне сразу бросилось в глаза сходство малыша с Гришкой. Но твои слова подтвердились — вот выписки из медицинской карточки Гавриленкова, тогда еще Гавриленко, бесплодие прописано черным по белому. И эта запись сделана задолго до вашей свадьбы.

— Ты разбираешься в этом узелковом письме? — сыронизировала Наташка, глядя на жуткий почерк в копии страницы.

— Не забывай, я тоже врач. Недоучившийся еще, но врач. Так что мне здесь все ясно. Идем дальше. Несмотря ни на что, Иван о своем диагнозе не распространялся, его можно понять — это не то, чем будешь хвастаться. Так что Трофим искренне был уверен, что ты выдаешь своего ребенка за ребенка мужа, а он тебе верит. Он, похоже, даже мысли не допускал, что Иван мог знать, что воспитывает ребенка от другого! Честное слово, Гавриленков во всей этой истории для меня совсем с другой стороны открылся! Его было за что уважать.

— Да, — всхлипнула вдова.

— Трофим заказал Ивана, рассчитывая стать опекуном Сани как ближайший родственник. Тебя он собирался выставить неверной женой и на этом основании опротестовать завещание. Не удалось. Гавриленков не стал бы тем, кем он был, если бы не обращал внимания на мелочи. Завещание железобетонное: все его состояние, а это на сегодняшний день примерно двадцать миллионов, делится на двух сыновей: Александра и Ивана. Независимо, чьи они биологически! Там такие формулировки — не подкопаешься! Тебе отходит вдовья доля — это около миллиона, и возвращается твое приданое — это еще один миллион, Иван твои деньги за это время приумножил. Вернемся к Трофиму. С завещанием он обломался, но остался твоим управляющим. Извини, но тебя обокрасть — это как у младенца конфетку отобрать. Ты бы даже не поняла, что тебя обворовывают. Это тебе не хозяйственные расходы высчитывать! — не упустил я возможности ткнуть ее носом. — Хотя ты не совсем безнадежна! Стала его тормошить, проверять, разбираться.

— Я отвлечься хотела. Думала, делом займусь, не так тоскливо станет.

— Догадываюсь. Вместо того чтобы занять тебя какой-нибудь ерундой, Трофим запаниковал. А тут как раз бумаги убитого грабителя всплыли. И в этой ситуации он, надо сказать, сам же себе и подгадил: если бы он при первом разбирательстве так старательно не доказывал в полиции, что ты кладезь всех пороков, на те записки не обратили бы внимания. Дело-то раскрытым считалось, думаешь, охота им было по новой к нему возвращаться? Но нашелся среди следаков въедливый и упертый, и следствие возобновили по новым обстоятельствам. Только к тебе эти улики привести никак не могли, тот следователь, его зовут Максим Ираклиевич Юргин, — отблагодари потом сама — почти сразу Трофима заподозрил. Хотя против тебя вроде бы больше доводов было. В общем, Трофим специально нагнал на тебя страху, чтобы спровадить подальше, а самому опустошить счета и скрыться. Тут уже мои сработали — есть у нас подразделение охотников за головами — скрутили его уже на следующий день. Он уже дал показания, так что к тебе вопросов нет.

— Значит, нам можно возвращаться?

— Вам можно было даже не уезжать, никаких обвинений тебе с самого начала предъявлять не собирались. Трофим слишком наследил, а Юргин оказался профессионалом.

— Спасибо, Егор! — облегченно расплакалась Наталья. — Спасибо!

— Погоди благодарить. Кроме поимки Сушкина я тебе ничем и не помог. Есть другая проблема.

— Какая?

— Незадолго до смерти Иван Иванович взял в банке кредит — восемнадцать миллионов под залог своей компании.

— Сколько?‥ — ахнула Наташка, округлив глаза и открыв рот. — Это же… такая сумма!

— Вот именно! Основную часть денег он сразу же потратил — закупил новое оборудование, из-за его смерти оно сейчас застряло на таможне, но это вопрос решаемый. То, что осталось, украл Трофим. Что-то он, конечно, успел потратить, но большую часть он вернет. Тоже не сразу, только после суда, сейчас его имущество арестовано. Главная проблема в том, что банк не хочет давать вам отсрочку. Как только вы вступите в наследство, вас обанкротят. И провернут это самым худшим образом — ребят отберут в приют, а тебя посадят в Яму, откуда ты ничего не сможешь сделать. К сожалению, у Гавриленкова не было покровителя, который бы за тебя поручился. А сама ты не имеешь деловой репутации, да и история с управляющим — убийцей и вором тебе ее не прибавила.

— Господи! Что же мне делать? Что же делать? Егор, а ты можешь стать моим поручителем? — с мольбой уставилась она на меня. — Горушка! Я… я найду себе нового управляющего, если ты говоришь, что не все безнадежно! Замуж снова выйду! Или, если надо, продам компанию — пропади она пропадом! Продам и верну кредит, пусть подавятся! Только не в Яму!

— Вот как раз именно в этом банке и именно я не могу! — разбил я ее надежды. — Скажем так, с кланом Потемкиных, что держат этот банк, у меня очень сложные отношения. И стоит мне за тебя поручиться, как начнут всплывать новые трудности, которые разорят тебя быстрее, чем ты успеешь встать на ноги. Подожди, дослушай! — оборвал я готовую начаться истерику. — Я тебя не брошу и, если что, выкуплю вашу компанию в день, когда вы вступите в наследство. Но у меня предложение лучше — у меня есть на примете человек, который и банкирам укорот даст, и управляющего тебе нормального найдет, и просто присмотрит за вами и вашей компанией.

— Кто это?

— Да или нет? — жестко поставил я вопрос, уверенный, что, узнав имя, она начнет упираться.

— Я не знаю!

— Наталья, два варианта: двадцать миллионов сейчас, и это становятся уже мои проблемы, или компания ценой почти в полста миллионов к совершеннолетию Вани. Покрутиться придется, но оно того стоит. Решай сама.

— Господи, что же это за человек — твой поручитель, и чем я за его доброту расплачиваться буду?

— Ты-то? — прошелся взглядом по налитой фигуре. — Уж ты-то разберешься чем!

Дом после вокзала, где усаживал семейство Гавриленковых на поезд, встретил меня запахом любимого всеми нами ромового торта — Ван расстарался. Если добавить сюда, что Ли уже успел вымыть полы и сменить постельное белье в гостевых комнатах… комментарии излишни. И вроде надо возмутиться, но сам-то! С каким удовольствием я спихнул эту заботу на чужие плечи! С каким затаенным злорадством! Пусть скажет спасибо, что не убил когда-то.

Интерлюдия вторая

Два тела сплелись на