Огненная царица - Мэй Линь

– А зачем нам храм Неба? – полюбопытствовал Сяо Гу.

– Мы ищем одного человека, – отвечал господин.

– Какого еще человека? – недовольно спросил Сяо Гу. Он как раз увидел жаровню с шашлычками, за три юаня две палочки, и почувствовал, что самое время подкрепиться. – Какого такого человека, верблюд его заплюй?

– Это один даосский мастер, звать его Ху Лиминь.

Услышав это имя, Сяо Гу замер как громом пораженный, и лицо его сделалось белее белого. Господин посмотрел на него с удивлением.

– Что с тобой?

– Дорогой хозяин, – взмолился Сяо Гу, – не надо этого делать.

– Чего не надо делать?

– Не надо к нему ходить. Учитель Ху – самый могучий даосский маг во всей столице.

– А, я вижу, ты тоже о нем слышал, – кивнул хозяин.

– Еще бы не слышать, милосердная Гуаньинь! Это такой могущественный человек, что к нему просто так, без подношений и подойти нельзя: непременно превратит в жабу или поразит молнией.

– Ничего, – сказал хозяин, – не поразит.

С этим словами они вошли в парк храма Неба.

Там, поплутав самую малость, в укромном уголке прямо у юго-западной стены они в конце концов и обнаружили великого наставника и даосского мага учителя Ху. Это был крепкого телосложения немолодой уже человек с припухшими глазами и крупными кистями рук. Одет он был в синий спортивный костюм и кроссовки. Голову его, как тонзура, венчала небольшая лысина – видно, образовалась от постоянного исхода энергии ци через макушку. Ху Лиминь молча сидел под кипарисом и занимался своим обыденным делом – выплавлял пилюлю бессмертия.

Увидев прославленного и ужасного учителя Ху, Сяо Гу сначала покраснел, потом побелел, а под конец и вовсе пошел какими-то зелеными пятнами. Он скрючился в три погибели в низком поклоне и старался не поднимать взгляда выше своих ботинок.

К счастью, учитель Ху медитировал с закрытыми глазами, так что еще не поздно было быстренько ретироваться. Сам Сяо Гу еще даже и штаны не успел намочить от испуга. И если бы, конечно, учитель Ху не метнул бы им в спину молнию или какое-нибудь особенно страшное проклятие, от которых, он знал, мужское естество втягивается внутрь живота, они бы еще могли незаметно ускользнуть…

Но глупый и самонадеянный хозяин – да покарает его всемилостивый Будда! – уже подошел к учителю и как ни в чем ни бывало уселся напротив него. Сяо Гу, дрожа, просто бухнулся головой в газон, препоручив свою душу милосердной Гуаньинь, поэтому он не видел, как глаза учителя Ху чуть приоткрылись и из них на хозяина сверкнула погибельной пропастью Великая пустота.

* * *

Что ни говори, а почтенный наставник Ху был очень непрост: умен, хитер и предусмотрителен. Хитрость его и подвела.

Он не сразу понял, кто перед ним. Решил, что очередной глупый иностранец пришел набиваться в ученики. Принял важный и неприступный вид, единым взором проник в мои намерения и оценил толщину кошелька. На лице его возникла приветливая и в то же время снисходительная улыбка.

Но мне было не до улыбок и замысловатых интриг наставника Ху. Мне нужен был его учитель, преждерожденный Чжан – двухсотлетний старец, владеющий тайнами бессмертия и вечной молодости.

Услышав это, почтенный даос даже рот открыл от неожиданности. Наглость моя была неслыханна и непростительна, извинить меня могло только мое иностранное происхождение, да и то вряд ли.

Несколько секунд Ху Лиминь с упреком глядел на меня: может, одумаюсь?

Но я не одумался.

– Так, значит, вы хотите посмотреть на учителя Чжана? – переспросил меня господин Ху таким тоном, как будто я имел наглость потребовать к себе самого Будду.

– Нет, – отвечал я довольно мрачно, – я не хочу посмотреть на учителя Чжана. Я хочу поговорить с ним.

Воцарилась пауза. Она была долгой, с трепетанием листьев на ветру и медленным движением облаков по небу.

Ху, видно, соображал, кто этот иностранный наглец и в какую сторону повернуть разговор. Было ясно, что терпение не относилось к числу его отличительных черт. Я отлично понимал, что все эти даосские старцы, несмотря на мирный вид, скоры на суд и расправу.

Проще всего, конечно, было отправить меня в нокаут, а потом сказать, что я сам споткнулся. Но его смущал мой напор, хорошее знание языка и сам факт того, что я знал о его учителе – лице глубоко законспирированном, о котором ничего не знали посторонние.

– Не знаю, есть ли у учителя мобильный телефон… – наконец покачал головой почтенный наставник Ху.

В переводе с китайского это значило, что ни о каком разговоре не может быть и речи. Мне довольно прозрачно намекали, что пора возвращаться восвояси. Но мне отступать было некуда.

– Это ничего, – отвечал я решительно. – Мне нужно поговорить с ним лично.

Если бы Ху Лиминь обладал меньшим самообладанием, он бы просто задохнулся от моей наглости. Несколько секунд он глядел на меня исподлобья, даже позабыв, что следует улыбаться.

– Зачем? – наконец спросил он. Это прозвучало слишком прямо для немолодого, воспитанного в старых традициях китайца. Он почти грубил мне. – Зачем вам нужен великий наставник?

– У меня есть к нему дело большой важности, – отвечал я.

Лицо наставника Ху сделалось черным от гнева. В переводе с китайского мои слова значили примерно следующее: «А вот это, уважаемый, не вашего ума забота!»

Сидевший в некотором отдалении Сяо Гу затрясся от ужаса – было слышно, как стучат его зубы. Видимо, он прикидывал, заденет ли его молния, которую метнет в меня сейчас мастер Ху.

Бедный Сяо Гу! В этот миг, думаю, он проклял день и час, когда мы встретились, и свою алчность, заставившую его пойти ко мне в услужение. «Всемилостивый Будда, умереть за пятьдесят юаней от электрического разряда страшной силы – об этом ли я мечтал всю свою жизнь!» – вот что было написано на его вытянувшейся от ужаса физиономии.

Может, конечно, и не стоило злить Ху Лиминя, но у меня на его счет были некоторые планы, и чтобы воплотить их в жизнь, надо было вывести почтенного даоса из терпения.

В любом случае, терял я немного, всего только расположение господина Ху. Если же учесть, что он с самого начала меня не жаловал, так и вообще ничего не терял. И напрасно паниковал Сяо Гу: если и суждено ему было умереть от молнии, то не в этот раз.

Почтенный учитель Ху, как я и думал, не стал переть на рожон. Глупых иностранцев много, не попадать же из-за каждого в полицию. Лучше потихонечку спустить дело на тормозах,