Большая игра - Иван Валерьевич Оченков

спешить возвращаться в общий зал, а предпочел пригласить бывшего опекуна, а теперь и тестя, поговорить тет-а-тет в кабинете.

Он лично встречал Зимина в аэропорту по его прилете в Петербург, но дел на него, как у полноправного главы ОЗК, навалилось столько, что с учетом подготовки к свадьбе Март в некоторые дни и вовсе не ложился спать. Благо владение Силой позволяло такие экстремальные эксперименты время от времени. Летние месяцы пронеслись как один миг.

Буквально накануне вечером он провел очередное итоговое собрание и наконец смог выдохнуть. Первоочередные проблемы удалось если не решить, то отсрочить неминуемую катастрофу. Что уже было очень хорошо. Теперь он с полным правом мог отвлечься от дел и пойти под венец со своей избранницей.

Но время не ждет. И тем для разговора с Зиминым у него накопилось в избытке. Почему бы не сейчас?

Первым, как и полагается по старшинству, заговорил недавний опекун и новоявленный тесть Зимин, начав с неожиданно лирического воспоминания:

– Помню, в старших классах гимназии Саша, начитавшись Вальтера Скотта и под впечатлением от рассказов учителя истории, устроила в актовом зале рыцарский турнир. Вооружившись швабрами, они с подругой оседлали самых крепких одноклассниц и вперед, в бой на копьях… Благо подоспела классная дама и прекратила это безобразие… Такая вот тебе жена досталась. Боевая и с выдумкой…

Погрузившись на миг в воспоминания, адмирал душевно улыбнулся и, внимательно посмотрев на Колычева, заметил:

– Ты выглядишь уставшим. Много забот с предстоящей свадьбой?

– Если бы, – не удержался от кривой усмешки Мартемьян, – то есть хлопот хватает, но по сравнению…

– С чем именно? – заинтересовался адмирал.

– С ОЗК, разумеется. Вы себе не представляете, что наворотили «эффективные менеджеры» из Опекунского совета, да и не только они! Все подразделения в долгах как в шелках. Заказов едва хватает, чтобы поддерживать производство.

– Все так плохо?

– Это еще не самое ужасное. Главное, что практически во все логистические цепочки встроены какие-то непонятные посредники. Сырье покупаем не напрямую у поставщиков, а через их дочерние фирмы. То же самое и со сбытом. В результате все прибыли генерировались непонятно где, а на мою долю оставались лишь расходы.

– Погоди-ка, в таком случае получается, что ОЗК…

– Находилось на грани банкротства!

– Черт побери!

– Впрочем, потери хоть и велики, но все-таки не фатальны. Опекунский комитет ликвидировали внезапно, и причастные к разграблению компании люди просто не успели замести следы, а из следственного изолятора это делать несколько затруднительно!

– Так, значит, украденное получится вернуть?

– Во всяком случае, большую часть. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Понятно. Помощь нужна?

– Пока вроде справляемся. Кстати сказать, Семен Наумович весьма отличился в поиске украденного. Надо бы его поощрить, но пока не придумаю как. Просто дать денег вроде неудобно, а что еще…

– Ну, это как раз просто, – усмехнулся Зимин. – Сделай его акционером, и тогда получится, что, как ты выразился, «эффективные менеджеры» залезли непосредственно в его карман.

– Хорошо. Пожалуй, я так и сделаю. Однако хотелось бы выразить и личную признательность.

– Это было бы правильно, – одобрительно кивнул адмирал. – В таком случае подари ему адамант.

– Вы думаете? Он ведь не одаренный…

– Он – нет. Но у него есть сын.

– Я даже не слышал, что у Бенчика есть семья…

– Ну, семья – это громко сказано. Скорее, последствия бурной личной жизни. К слову сказать, об этом вообще мало кто знает. У таких людей, как Беньямин, много врагов, поэтому он старается держать своих близких в тени. Я сам узнал случайно и тебе говорю только потому, что ты умеешь хранить секреты.

– А сколько лет его сыну?

– Пять лет или около того, точно не знаю. А что?

– Хм, подходящий возраст для процедуры инициации. Вы ведь знаете, я кое-что могу.

– Ну да, ну да. Лечишь все болезни, от ангины до простатита, инициируешь безнадежных и поднимаешь покойников… Прости, кажется, я становлюсь ипохондриком!

– Да нет, все нормально.

– В таком случае, будь добр, пожалуйста, прекрати мне выкать. По крайней мере, в неофициальной обстановке. Мы ведь не чужие люди, не так ли? А показную вежливость оставь для тещи. Вот уж где она тебе точно пригодится.

Это было, что называется, не в бровь, а в глаз! Поначалу Татьяна Александровна относилась к будущему зятю с откровенной враждебностью, которую она и не думала скрывать. Потом, когда выяснилось, что он не просто Колычев, а тот самый, или, если точнее, самый-самый, ее мнение резко переменилось. Все-таки гросс, сенатор, да к тому же еще до неприличия богатый…

– Теперь, дорогой Мартемьян, вы можете называть меня maman, – милостиво разрешила она новообретенному зятю сразу после венчания, одарив при этом самой любезной улыбкой и сунув под нос руку, которую пришлось почтительно поцеловать.

Теперь же любимая теща сидела рядом с отцом, как бы подчеркивая, что она дочь самого Колчака. Кроме дедушки Саши в этом углу кучковались и другие почетные гости. Многих из которых Март видел впервые, но, тем не менее, хорошо знал из уроков истории. Герой недавней войны барон Врангель. Прославивший себя в одной из прошлых кампаний генерал Слащев. Чуть в стороне от них бывший военный министр Антон Иванович Деникин…

– Вот морды белогвардейские! – помимо воли вырвалось у Колычева.

– Что, прости? – не расслышал его тесть.

– Я говорю, что у нас на свадьбе очень много заслуженных людей!

– Это да, – усмехнулся адмирал. – Причем большинство из них терпеть друг друга не могут!

– Владимир Васильевич, – решил сменить тему Март, – а что в Китае, про Асано и его демонов ничего не слышно? Не появлялись снова?

Зимин хмыкнул и пожал плечами.

– Чкалов мне тоже все уши этими «чертями» прожужжал. Нет, Мартемьян, об этих аякаси больше ни слуху ни духу. Может, конечно, они где-то и злодействуют, но делают это тихо. Но я все же думаю, что вам тогда померещилось. Не бывает такого. Черти – они больше души людские смущают, служа врагу рода человеческого… Может, какие амулеты у них были особенные? Впрочем, тут гадай, не гадай, толку никакого.

– Понимаю. И все же…

– Думаю, самое время вернуться в зал, – прервал его Зимин, – что-то мне подсказывает, что с тобой хочет приватно поговорить один очень важный человек.

Глава 2

Важным человеком оказался не кто иной, как сам государь император. Александр III любил иногда прикинуться простачком, эдаким «мужиком в короне», как прозвал его, будучи еще кронпринцем, германский коллега Вильгельм III[1]. Вот и сейчас он хватил за здоровье молодых несколько рюмок, после чего позволил себе расслабиться, много шутить и