Пробуждение тьмы - Джон Демидов

— Это комната старшенького, — пояснил Дилшод, успев заметить мой взгляд. — Он если что, с братьями поспит. Не бойся, тут тихо, и бедняжку никто не побеспокоит.

Мы осторожно уложили Дарину на кровать, после чего нас настойчиво оттеснила Зухра, которая принесла с собой влажное полотенце и начала с материнской нежностью протирать её лицо, смывая кровь и грязь, при этом всё так же тихо причитая на своём языке.

Я стоял в нерешительности, чувствуя, как комок подкатывает к горлу, и наклонившись поцеловал Дарину в макушку, всё ещё пахнущую дымом сигарет и страхом той проклятой квартиры.

— Всё будет хорошо, — снова прошептал я, больше для себя, чем для неё.

Дилшод тронул меня за локоть, и прогудел:

— Идём, брат. Пусть Зухра делает своё дело. Она знает, как ухаживать и не отойдёт от девчонки ни на шаг.

Я позволил ему вывести себя из комнаты, после чего мы прошли на небольшую кухню, уставленную глиняными кувшинами и медной посудой. В центре неё стоял низкий столик, а вокруг него — разложенные на полу курпачи для сидения. Пахло зелёным чаем, душицей и ещё чем-то вкусным, что томилось в печи.

— Садись, — указал Дилшод на курпачу, и тут же спросил:

— Чай будешь?

Я молча кивнул, опускаясь на мягкий валик. Силы, казалось, окончательно покинули меня. Теперь, когда адреналин отступил, я чувствовал лишь всепоглощающую усталость и пустоту.

Дилшод налил мне из большого фарфорового чайника крепкого зелёного чая в пиалу, пар от которой поднимался столбом, согревая моё лицо.

— Спасибо, — прохрипел я, обхватывая пиалу руками. — Я… я не знаю, как вас отблагодарить… Что я могу сделать для вас?

Дилшод махнул рукой, отмахиваясь от благодарностей, и ответил:

— Не за что. Муххамад позвонил, сказал — надо помочь, и мы помогаем. Так надо. Аллах всё видит! — Он отпил из своей пиалы и пристально посмотрел на меня. — Но теперь ты скажи мне, брат. Насколько серьёзны проблемы, в которые мой брат ввязал нашу семью, помогая тебе?

Его взгляд был прямым и честным. Он не требовал, он спрашивал меня, как равный. И я не мог врать… Да и не хотел. Я отпил чаю, чувствуя, как его горьковатая теплота разливается по телу, и посмотрел в окно, в непроглядную темень подступающей к деревне ночи. Я вспомнил высохшее тело Аслана, вспомнил избитое лицо Дарины, а ещё вспомнил имя — Артур.

Я не чувствовал от Дилшода и его семьи ни капли подлости или страха. Лишь спокойную, уверенную силу и готовность принять любой ответ.

— Если ты дашь мне машину, — тихо, но очень чётко сказал я, глядя на свое отражение в тёмном стекле, — то к утру этих проблем не будет. Ни для вас. Ни для меня. Вообще.

Я повернулся и посмотрел ему прямо в глаза, давая понять, что это не бравада, а констатация факта, и теперь всё зависело от его решения.

Дилшод замер на мгновение. Его лицо, освещённое тусклым светом лампы под абажуром, стало сосредоточенным. Он отставил пиалу, сложил руки и о чём-то интенсивно задумался. В тишине кухни было слышно лишь потрескивание дров в печи и мерное тиканье старых настенных часов.

Наконец, он поднял на меня взгляд, и в его тёмных глазах читалась непоколебимая решимость.

— Машину я тебе не дам, — сказал он твёрдо, и тут же продолжил:

— Я сам поведу. Покажешь дорогу.

По его голосу я сразу понял, что любые возражения с моей стороны бессмысленны. Он принял решение и его было не отговорить.

Я хотел было возразить, сказать, что это не его дело, что это мой крест, но он перебил меня, словно угадав:

— Ты под нашей крышей. Ты гость. И твоя беда — теперь и наша беда. Мы не бросаем своих. И не прячемся за спины тех, кому помогли, поэтому я поведу, и это не обсуждается. Тебе только надо сказать — куда.

Он не сводил с меня взгляда, и в его мыслях я читал не упрямство, а железную, родовую логику чести и долга. Он взял на себя ответственность, приведя меня сюда. И теперь он был готов пройти этот путь до конца.

Я откинулся назад, чувствуя, как странное спокойствие наконец-то опускается на меня. Я был не один. В этой безумной ночи, в этом чужом мире, нашлись люди, готовые помочь без страха и упрёка.

— Хорошо, — кивнул я. — Мне нужно на Киевское шоссе. Поворот на Петрищево. Там какой-то особняк за забором.

Дилшод медленно кивнул, впитывая информацию, после чего задумчиво сказал:

— Знаю это место, нехорошее. Будем там ближе к рассвету, а сейчас поспи пару часов. Тебе это надо, а я пока подготовлю машину.

Он встал, его движения были плавными и уверенными. Я не стал спорить, потому что ощущал его правоту. После этого безумного вечера я ощущал себя невероятно разбитым, а при «знакомстве» с Артуром мне почти наверняка потребуются все мои силы: как физические, так и магические.

Я допил чай, ощущая, как его тепло и решимость Дилшода подпитывают и меня. Завтра на рассвете кто-то очень сильно пожалеет, что связался с нами.

Интерлюдия: Артур

После того как трубка в руке с голосом Аслана замолкла, Артур ещё несколько секунд сидел в кресле кабинета своего отца, с насмешливой ухмылкой глядя на потухший экран телефона. Слюнявый щенок, этот Атон-Д’Арим, и его зазнавшаяся подстилка… Наконец-то совсем скоро они получат по заслугам!

Сладкое чувство мести согревало его изнутри, приятно щекоча нервы. Он мысленно представлял, как этот нищеброд будет ползать у его ног, умоляя отпустить его девчонку, а он, Артур, может быть, и отпустит. Если там будет что отпускать после того, как Аслан и ребята с ней закончат. Особенно сильно ему хотелось увидеть унижение в глазах этой стервы, которая защищала своего ненаглядного и нивелировала Артуровы атаки.

Эти приятные мысли немного рассеяли скуку, овладевшую им после разговора с отцом о каких-то дурацких документах фонда. Артур с откровенной неохотой взялся за папки, и даже попытался вникнуть в цифры и отчёты, но они мгновенно сливались в одно скучное серое пятно. Какая разница, куда идут эти жалкие гроши? У него были дела поважнее.

В конце концов, он с раздражением швырнул папку на стол. Чёрт с ними, с этими бумажками. Ему нужно было движение. Адреналин.

Ключи от «Ауди R8» — подарка отца на последний день