Пробуждение тьмы - Джон Демидов

Молча глядя вслед уезжающему «Солярису» я навсегда зарёкся прекратить судить человека по его внешности. Когда я увидел своего водителя первый раз, то мысленно поморщился, а он мало того, что в лучшем виде довёз меня, так ещё и не дал совершить ошибок, которые потом могли бы больно аукнуться не только мне, но ещё и Дарине.

Поудобнее перехватив девушку, я отошёл поглубже в лес, и мысленно радуясь тому факту, что сегодня нет дождя, принялся ждать обещанного брата, который не особо заставил себя ждать.

Прошло наверно минут двадцать, и я услышал завывающий шум мотора, который мог издавать исключительно Советский автопром. И действительно! Через несколько мгновений окружающую тьму разрезали жёлтые лучи галогеновых фар, и на развилке со скрипом затормозила видавшая виды старенькая «Нива».

Водительское стекло опустилось, выпуская целые облака дыма, и оттуда сразу же раздался призывной мужской бас:

— Эй, есть кто живой? Вылазьте уже! Я от Муххамада!

Справедливо предположив, что вряд ли на этой развилке есть ещё кто-то, кроме нас, я осторожно вышел из леса, аккуратно неся свою драгоценную ношу. Водила, увидев нас, издал какой-то странный хрюкающий звук, и тут же выскочил из своей машины, распахивая пассажирскую дверь, и приговаривая:

— Вай, кто ж такую красотку посмел обидеть? Давай её сюда! Да осторожнее ты, не видишь что ли, что ремень тут застрял⁈

В общем с горем пополам мы всё-таки загрузились в машину, и когда я сказал, что ехать нам надо в Бутово — водила ещё раз посмотрел на Дарину, покачал головой, и сказал:

— Не, брат, не надо вам в Бутово. Чо ты с ней делать будешь, как она оклемается? Домой едем к жинке моей. Она знает что с такими бедолагами делать…

Глава 8

Петля затягивается

Друзья, кому нравится произведение и кто хочет немного мне помочь — напишите пожалуйста в комментариях к ПЕРВОЙ книге коротенький отзыв) Как правило все, кому нравится книга, быстренько всё читают и уходят, а кому не нравится — стараются высказать своё бесценное мнение от чего страдает общая картина. Спасибо всем откликнувшимся, больше не отвлекаю)

* * *

Машина рванула с места, подбросив нас на ухабах просёлочной дороги, из-за чего я инстинктивно прижал Дарину к себе, стараясь хоть немного, но уменьшить ей тряску. Водитель, представившийся Дилшодом, лихо рулил, объезжая самые глубокие колдобины, и вовсю использовал весь немалый потенциал проходимости, заложенный в старенькую «Ниву».

В обычной жизни я бы ни за что не согласился на подобную авантюру — нестись в неизвестном направлении с полубессознательной девушкой на руках по воле совершенно незнакомых мне людей, но благодаря своему новому, обострившемуся дару читать мысли и намерения, который обрёл небывалую чёткость, я к своему не малому удивлению от Дилшода, так же как и от его брата-таксиста, не чувствовал ни капли негатива.

От него веяло спокойной, уверенной силой и… искренним желанием помочь. Не из корысти, не из страха, а из какого-то глубокого, внутреннего убеждения, что так надо. Поэтому я доверился, да и выбора, если честно, у меня особого не было.

Мы ехали около часа. Сначала по разбитым асфальтовым дорогам, потом по грунтовкам, и наконец, совсем уж по лесным колеям, едва заметным в свете фар. Городской шум и свет остались далеко позади, сменившись густой, почти осязаемой темнотой и тишиной, нарушаемой только рёвом мотора «Нивы» и скрипом её подвески.

Наконец, впереди показались огни, и по их редкому приглушённому свету я сразу же определил, что приехали мы явно не в город…

И действительно. Спустя буквально пол минуты перед нами показалась деревня, застроенная одноэтажными домами. Наш спаситель уверенно завёл свою машину на территорию этой деревни, и мы проехали к самому большому из них — единственному двухэтажному дому, с резными деревянными ставнями и небольшим, но ухоженным палисадником.

Дилшод заглушил двигатель, и на нас сразу же обрушилась оглушительная тишина, пахнущая свежескошенной травой, дымком из печных труб и цветущими липами.

— Жди тут, — коротко бросил он мне и вышел из машины.

Я остался в салоне, прислушиваясь к собственному сердцебиению и ровному дыханию Дарины. Через мгновение из дома послышались приглушённые голоса, дверь распахнулась, и на пороге появился Дилшод в сопровождении женщины.

Она была высокой и стройной, одета в простое, но яркое платье, а её волосы были убраны под лёгкий цветной платок. Увидев через стекло машины окровавленную Дарину на моих руках, она ахнула, поднесла руки к лицу и начала причитать на своём языке, полным тревоги и сострадания.

Дилшод что-то быстро сказал ей, и она, кивнув, бросилась обратно в дом, а мы с нашим спасителем тем временем осторожно начали извлекать драгоценную ношу из машины. Я бережно взял её на руки и понёс в сторону дома, а он шёл рядом, готовый в случае чего подхватить девушку с моих рук.

Хозяйка — Зухра, как представил мне её несколько позже Дилшод — когда мы прошли внутрь, уже ждала нас в прихожей, держа в руках свёрнутое в несколько раз стёганое одеяло — курпачу, и настороженно смотрела на меня, гадая о том — кто мы, и что за беда привела таких гостей в её дом.

Дом встретил нас теплом и уютом. Воздух в нём был пропитан ароматами специй, свежеиспечённого хлеба и чего-то кисловато-молочного. Всё было просто, но чрезвычайно чисто. На стенах — яркие вышитые панно и ковры с традиционным узбекским орнаментом, ну и конечно же не обошлось без здоровенной печи, от белизны которой мне даже несколько резало глаза.

Полы были застелены паласами, а из-за полуприкрытой двери в соседнюю комнату доносился сдержанный детский шёпот и когда я туда посмотрел, то увидел несколько любопытных, изучающих нас взглядов.

Я мельком успел заметить как минимум пятерых ребятишек разного возраста — от подростка до карапуза, сидевших на большом полутораметровом курпаче, разложенном прямо на полу.

Они затихли, увидев незнакомца с окровавленной девушкой на руках, но в их глазах читался не страх, а скорее любопытство и дисциплинированное послушание. По малейшему движению бровей Зухры они тут же отпрянули вглубь комнаты, давая нам возможность беспрепятственно пройти.

Дилшод повёл меня по узкому коридору и распахнул дверь в небольшую, я бы даже сказал крошечную комнату. В ней помещалась лишь полуторка, застеленная чистым, но потертым бельём, и старенький советский шкаф с потёртым шпоном. На подоконнике, служившим прикроватной тумбочкой, лежала зачитанная до дыр книга и стояла фотография в рамке — на