Смешенье (1-2) - Нил Стивенсон

пруд с фонтаном в несколько струй посреди лужайки, окружённой ажурной изгородью наподобие открытой ротонды. Я когда-то ходила туда читать. Обходя изгородь, де Жекс понял, что кто-то за ним крадётся, – по крайней мере так он говорил позже. Отец Эдуард юркнул в арку и, дойдя до воды, резко обернулся, чтобы увидеть преследователя. За ажурной решёткой смутно угадывался человеческий силуэт. «Кто бы ты ни был, покажись!» – крикнул де Жекс. После минутного колебания на лужайку выступил однорукий великан с длинной палкой, в которой де Жекс, присмотревшись, узнал гарпун. Их разделял фонтан. Де Жекса это устраивало, преследователь же хотел подобраться поближе, чтобы метнуть гарпун с более короткого расстояния и не через струи фонтана. Де Жекс позвал на помощь, но не понял, расслышал ли его кто-нибудь в уединённой части сада за плеском струй. Убийца приближался. Де Жекс не знал, что лучше: отступать вдоль пруда, держа противника на виду, или метнуться через арку в лес и бежать к людям. Долго ему думать не пришлось: кто-то всё же услышал крик и поспешил на помощь. Когда спаситель вбегал в ротонду, де Жекс на миг отвёл взгляд, а в следующее мгновение увидел летящий гарпун – убийца, поняв, что упускает свой шанс, метнул орудие через фонтан. Де Жекс попытался увернуться, но струя отклонила гарпун. Как всё произошло, не вполне ясно, но в итоге зазубренный наконечник извлекли у раненого из бедра. Остриё не задело артерию, однако повредило кость, рана воспалилась, и де Жекс с тех самых пор лежал между жизнью и смертью в версальском иезуитском монастыре.

– А что нападавший?

– Скрылся в королевском охотничьем парке. Его искали, но не нашли. Сегодня мне сообщили, что де Жекс скончался. Похоронами занимается его двоюродная сестра госпожа герцогиня д’Уайонна – возможно, тело погребут в фамильном поместье.

– Удивительная история, – сказал Даниель. – Поскольку вы ничего не делаете просто так, полагаю, вы рассказали её с каким-то умыслом?

Элиза пожала плечами:

– При дворе считают, что убийцу подослали из Лондона или какой-нибудь иной протестантской столицы. Покушение на Вильгельма могло быть задумано в качестве встречной меры. Я подумала, что альянсу будет интересно об этом узнать.

– Я передам. Альянс будет у вас в долгу.

– А я – у вас.

– Напротив, услужить вам – для меня честь.

– Вы можете услужить мне ещё, доставив его домой, – сказала Элиза, кивая на Иоганна. – Если он переживёт урок фехтования.

Иоганну быстро надоело, что крёстный сбивает его с ног, и Бар перешёл к более весёлой и менее практичной части программы: фехтовать одной рукой, цепляясь другой за ванты и болтая ногами в воздухе.

– Я полагал, его дом здесь, – заметил Даниель.

– Его дом в Лейпциге, – сказала Элиза. – История длинная – куда длиннее, чем про де Жекса и гарпун.

– Не знаю, стоит ли и мне в качестве встречной меры рассказать о кой-каких новостях с той стороны пролива.

– Мсье, я буду в восторге! – воскликнула Элиза, оживляясь. – Как не похоже на вас что-то рассказать по собственному почину!

Даниель покраснел, но продолжал:

– Мои университетские годы прошли в страхе перед графом Апнорским. Конечно, он давно погиб в битве при Огриме. Однако несколько дней назад мне почудился его призрак на одном из бастионов лондонского Тауэра. Затем я подумал, что это может быть брат Апнора, Филип, граф Ширнесский, не бывавший в Англии почти двадцать лет – он бежал во времена папистского заговора. Англия его забыла. Но, возможно, он не забыл Англию и вернулся, чтобы принять участие в покушении на жизнь короля.

– В таком случае Англия теперь уж точно его не забудет, – сказала Элиза. – Интересно, выпустят ли его из Тауэра живым.

– Будь я любителем заключить пари, я бы поставил на то, что выпустят, и он ещё до лета вернётся на эту сторону Ла-Манша. Да, его некоторое время подержат под замком. Может быть, даже будут судить. Однако доказательств его участия в заговоре не найдут.

– К чему вы мне всё это рассказали?

– Так случилось, что я однажды тоже сидел в Тауэре. Ко мне в камеру подослали убийц. Однако их не пропустил старый сержант Блекторрентского гвардейского полка, некий Боб Шафто, которого, я полагаю, вы знаете.

– Да.

– Мы с ним заключили своего рода договорённость: он поможет мне разделаться с моим кошмаром – покойным Джеффрисом, а я ему – отыскать некую девушку…

– Я знаю эту историю.

– Отлично. В таком случае вам известно, что она рабыня и принадлежала графу Апнорскому, а после его гибели при Огриме перешла, вместе с другим имуществом, к Ширнессу. Полагаю, что она по сю сторону Ла-Манша, в доме графа.

– Да. И чего вы от меня хотите, доктор Уотерхауз?

– Блекторрентский полк уже несколько лет в Испанских Нидерландах, сражается всякий раз, как альянсу удаётся наскрести денег на пули и порох. Я подумал, возможно, вы знаете способ передать сержанту Шафто весть, что владелец Абигайль в Тауэре и не может защищать свою собственность на Континенте. Поскольку в военных действиях сейчас затишье, может представиться возможность…

– Возможности уже были, но он не поспешил ими воспользоваться, – сказала Элиза, – поскольку опекал племянников и не находил способа выполнить столько обязательств сразу. Теперь племянники, наверно, уже выросли. Может быть, он готов.

– Вероятно, это очень мучило их дядю, – задумчиво проговорил Даниель.

– Да. Но в каком-то смысле упрощало ему жизнь, – ответила Элиза. – Считайте, что ваше поручение выполнено и ваш долг погашен.

– Спасибо, ваше сиятельство.

– Пожалуйста.

– …

– Что-нибудь ещё?

– Ничего такого, с чем я посмел бы обратиться к любой другой герцогине… и вообще к женщине. Однако вы интересуетесь деньгами – вот вам диковинка.

Даниель сунул руки сразу в оба кармана панталон, вытащил две пачки банковских билетов и протянул их Элизе, как на весах. Купюры были похожие, но не одинаковые. Очевидно, в последнее время лондонские гравёры без работы не сидели: билеты были оттиснуты с медных клише неимоверной сложности: многие мили линий вились в тесном пространстве плотно, как семенные канальцы в яичке. На бумажках в одной стопке красовалась богиня с трезубцем, восседающая на куче монет. «Даже по барочным стандартам – величайшая пошлость, какую я видела», – объявила Элиза. «АНГЛИЙСКИЙ БАНК» гласила надпись наверху, внизу цветисто и многословно утверждалось, что «сие» (т. е. данный кусок бумаги) – деньги. На купюрах в другой руке у Даниеля значилось «ЗЕМЕЛЬНЫЙ БАНК» и заявлялось то же самое, только ещё более напыщенно.

– Виги, – сказал Даниель, потрясая билетами Английского банка, – и тори, – встряхивая второй пачкой.

– У вас даже деньги разные?!

– Английский банк, как вы знаете, был основан два