Истина лисицы - Юлия Июльская

– и её вырвало мутной кислой водой, после чего она зашлась судорожным кашлем, вместе с которым изнутри, обжигая всё, продолжало рваться то, в чём она старалась утонуть. В какой-то момент она уверилась, что вот-вот задохнётся в этом кашле, но в конце концов получилось сделать глубокий вдох между приступами. Потом ещё один. И ещё. Огонь внутри постепенно стал угасать. Было по-прежнему больно, но из невыносимой эта боль стала терпимой, и тогда Чо нашла в себе силы осмотреться.

Оказалось, всё это время рядом с ней был мужчина. Он сидел на коленях и держал ладонь на её спине, помогая избавляться от воды, а его длинные белые волосы свисали мокрыми прядями.

– Как себя чувствуешь? – в глубоком голосе звучала неподдельная забота. Таким она хотела бы слышать голос отца. Чо вдруг стало очень тепло внутри. Это было странное, незнакомое чувство.

– Неплохо, – просипела она. На лице незнакомца появилась улыбка и собрала морщинки по щекам.

– Это вряд ли, – он усмехнулся, но его глаза остались неподвижны, они смотрели куда-то мимо Чо и словно были покрыты белым налётом. – Я Иша, – он поклонился.

– Чо, – она поклонилась в ответ.

– Бабочка? Что ж ты летишь во тьму, а не на свет? – Это был искренний вопрос, и Чо вдруг захотелось плакать – она даже сама не знала почему. Но она чувствовала что-то… Что-то похожее на то, что чувствовала рядом с мамой, когда отца подолгу не было дома, когда она рассказывала сказки и укладывала её спать.

– Свет погас, – тихо ответила она. – Мне больше некуда было лететь.

– Глупости. – Иша-сан поднялся и подал руку, которую Чо охотно приняла. – Если погас один огонь – всегда можно зажечь другой и самой выбрать собственный путь. У тебя есть дом?

– Больше нет.

– Родители?

– Отец меня выгнал…

– Вот как. А мать?

– Вы не спросите, за что меня выгнали из дома?

Иша-сан медленно качнул головой.

– Если мужчина избавляется от собственного дитя – в нём нет человеческого, и причины его поступка мне неинтересны. Так что мать?

– Она… промолчала.

– Боялась?

– Наверное.

– И всё же осталась с ним?

– Я не хочу её винить. Ей… Таким, как она, и так непросто живётся. С отцом она хотя бы остаётся достойным жителем города.

– Ёкай, значит.

Чо промолчала. Она рассказывала всё без утайки, потому что ей нужна была помощь. И она очень надеялась, что Иша-сан окажется тем взрослым, который захочет помочь. Он, конечно, не должен, но надежда – очень въедливый паразит. Одной протянутой руки хватило, чтобы Чо за неё уцепилась.

– Пойдёшь со мной.

– Пойду, – ответила она, хотя это был не вопрос. Чо не спросила куда – ей было всё равно. Иша-сан излучал уверенность и чувство безопасности, которого у неё не было. Она готова была ему служить и делать всё, что потребуется, если он защитит её от мира, даст место для ночлега и будет кормить.

Уже в деревне Чо выяснила, что Ише-сану нужна была помощница в его ремесле, чтобы ходить в поля и леса и собирать травы и цветы, искать коренья. Это было то, что Чо и так любила – бродить повсюду и быть подальше от людей, при которых надо вести себя подобающе, а значит, неестественно. Так что она с радостью взялась за это дело.

О том, что она живёт у шиноби, Чо узнала не сразу, а когда глава клана попал в плен к самураям и его обязанности временно взял на себя Иша-сан. Но это открытие её нисколько не волновало. Чо продолжала делать свою работу, заваривать ячменный напиток, который Иша-сан с удовольствием пил с ней по вечерам, и вести беседы с пожилым слепцом, спасшим ей жизнь. Остальное не имело значения.

До тех пор, пока в деревню не ворвались самураи.

У шиноби тоже есть честь и отвага, только они направлены не на себя или господина, а на семью и клан. Защитить любой ценой – вот чем занимались в деревне мужчины и женщины, когда не выполняли заказы. Они держались друг за друга и закрывали друг друга перед любой угрозой. Так было всегда. До тех пор, пока отец Тору не решил, что свобода ему дороже семьи. Он раскрыл местоположение деревни, чтобы получить свободу.

В той маленькой войне они потеряли две трети жителей деревни. Иша-сан снова спас Чо, а с ней же и Тору, дав им самую быструю лошадь и отправив на север, пока взрослые шиноби и куноичи отбивались от врагов.

Они скакали почти весь день, а когда прибыли на место, их встретила старуха, которая выглядела так, словно давно должна была отправиться в могилу. Это была мама Иши-сана – бабуля Нао. Она не любила, когда к ней обращались Нао-сан, поэтому все в деревне звали её только бабулей или бабулей Нао.

Чо полюбила бабулю так же, как полюбила Ишу-сана. Её немного смущало, что она говорит не то с богами, не то со смертью: каждый день причитает «вот-вот, приду, только чай допью, только грядку прополю, только рис доготовлю…» – и так всегда. Иша-сан позже рассказал – когда уцелевшие из клана тоже перебрались сюда и обосновались на новом месте, – что бабуля Нао уже десятки лет доделывает свой бесконечный список дел, и всегда слегка торопясь, потому что пора, пора… Да всё никак не доделает.

Тогда Чо подружилась с Тору и стала с ним учиться: напросилась стать куноичи, чтобы в следующий раз – которого, все надеялись, не будет, – суметь встать на защиту тех, кто подарил ей дом и семью.

Парень нравился ей своей простотой и непосредственностью. Он много шутил, а это отвлекало от горестных воспоминаний. Находиться наедине с собой Чо больше не могла.

– Чо, даже я сыграю благородную девицу лучше тебя, – насмехался Тору над её попытками танцевать с веером. Все эти дамские дела ей не давались. Макияж, осанка, беседы, танцы, поэзия – она не умела ничего, и сколько бы женщины клана ни бились над ней, Чо хваталась за кунаи и убегала к лесу их метать. Она знала толк в ядах и противоядиях, прекрасно разбиралась в травах и сама разработала состав той смеси, которую сейчас все шиноби использовали, чтобы скрыть свой запах. Но танцы с веером – Тору был прав, это не для неё.

Лишь однажды она побывала на разведке во дворце, тогда и увидела принцессу. Ей хотелось быть полезной и испытать себя, но в итоге она чуть не провалилась, когда сама заговорила с мужчиной при дворе – кем-то из министров. Тору пришлось