Как поймать монстра. Круг второй - Арина Цимеринг

Есть, конечно, и другие праздники, например Йоль, но они не имеют к островным кельтам никакого отношения, это культура германских народов…

– Норман.

– Что? – Он вздохнул. – Конкретизируй вопрос и получишь конкретный ответ. Иначе я могу прочитать тебе лекцию, и ты прекрасно это знаешь.

Джемма опустилась на скамью рядом с ним и перекрестила руки:

– Хорошо-хорошо. Ладно. – Затем подперла щеку кулаком. – Так в чем прикол Белтейна?

– В сельскохозяйственных культурах…

– Норман!

– Нет-нет, – он коротко рассмеялся. Почему все думают, что ответ должен быть односложным? – Ты спросила «в чем прикол», и я объясняю, так что послушай. В сельскохозяйственных культурах, к которым относились и кельты, языческие праздники всегда совпадают с производственным циклом. – Он перевернул ручку и провел воображаемый круг по столу. – Это очень просто, на самом деле: почти все «магические» праздники привязаны к скотоводческому и земледельческому календарю. Удачно посадить урожай на будущий год, а потом удачно с него прокормиться – два главных цикла в жизни любого первобытного общества. Так что неудивительно, что это всегда два самых важных праздника: осенью и весной. У кельтов это Самайн и Белтейн.

Джемма выпятила губу.

– День празднования начала урожайного сезона? – звучало разочарованно. – Всего-то?

– А ты что ожидала услышать?

– Не знаю… День древнего божества, день какого-нибудь мистического солнцестояния, день… Короче. – Она поморщилась. – Твой Самайн заканчивается, начинается Белтейн. Это же важно, разве нет?

На этот раз Норман не спешил отвечать. Разговор о кельтском колесе года звучал при Джемме всего один раз, сто лет тому назад, в день, когда они только приехали. И Норман прекрасно знал Джемму: она, скорее всего, пропустила его мимо ушей.

– Почему ты так внезапно вспомнила о Белтейне? – спустя паузу спросил он.

– Потому что у тебя тут куча всякого понаписано, вот почему. – Джемма цокнула и отпила из его чашки. Норман мгновенно понял, что она попросту не хотела отвечать. – «Идти против солнца», «маленькая фигура», «большая фигура», боже, да у тебя почерк едва ли лучше, чем у Купера… Слушай, а если Доу думает, что нас дурачит какой-то Каспер, то на хрена этому Касперу выдавать нам такой кроссворд? Призрак-альтруист?

– Ты знаешь о подозрениях Доу?

Это вырвалось у него быстрее, чем он успел подумать.

– В смысле? – Джемма пригляделась, будто пытаясь что-то разобрать в его почерке. – Я знаю, Кэл знает, даже ты знаешь, а там и до папы римского весть дойдет…

Она не знала. Иначе бы не вела себя так – видимо, она говорила о той ссоре, что случилась у них в лесу несколько дней назад. Должен ли был Норман ей сказать? Он раздумывал над этим, глядя, как она листает его дневник, но так ни на что и не решился, потому что она неожиданно сказала:

– Мне снова приснился сон. – Джемма перелистнула страницу, не поднимая глаз. – Поэтому. Поэтому я вспомнила о Белтейне.

– Очередной сон? Дай сюда, – Норман пододвинул к себе дневник, ища чистую страницу. – И что в нем было?

– Ты что, будешь, блин, стенографировать?

Фогарти-Мэнор, бостонский дом Купера, пожар, фотография – Норман отмечал только основные моменты, встраивая их в свою цепочку рассуждений. Пересказ Джеммы был структурированным и четким, и Норман надеялся, что это хороший признак. Сны Надин никогда такими не были. Ее сны были наполнены тенями и чужим присутствием, которое она не могла описать – только чувствовала.

– Все, что я видела, и вправду было похоже на пустой дом, – озабоченно сказала Джемма. Она понизила голос, будто боялась, что их подслушают. – Ну, то есть метафорически тоже, понимаешь, о чем я?

Норман кивнул.

– Дом как бы… Оставленный хозяином. Голое сознание без следа присутствия самого Купера. Но когда я проснулась, он спал на соседней кровати, Норман.

Она пододвинулась ближе и еще тише спросила:

– И если он спал… Как его может не быть в собственном сознании?

«То, что посещает Роген во снах – или призрак Купера, или, что вероятнее, сущность, притворяющаяся Купером».

Мрачный голос Доу всплыл в мыслях вместе с ледяным воздухом пещеры, вместе с темнотой и тонкими лучами фонаря, высвечивающими каменные стены. Норману даже показалось, что в комнате и вправду стало холоднее.

– Джемма, – избегая ответа на ее вопрос, он отвел взгляд и спросил: – Но как это связано с Белтейном?

Она потерла лоб костяшками, и Норман увидел, как сильно она давит на переносицу и брови, словно пытается прогнать головную боль. Нервный холод пробрался внутрь, на этот раз пустив мурашки по рукам, и Норман поежился. Тревога снова вернулась – и на этот раз обрушилась на него с сокрушительной силой.

– Купера во сне не было. Но кто-то другой там был.

Он сильнее сжал ручку в пальцах.

– Кто?

– Слушай, похоже, что я знаю? Иначе бы уже бегала по округе и ловила ублюдка, – почти рассерженно выдохнула она. – Но он сказал, что Белтейн никогда не начнется, огни никогда не зажгутся, а холмы никогда не закроются. Очередная загадочная чушь. А когда я проснулась, Купер, черт возьми, лежал на соседней кровати, Норман. Он спал.

Норман услышал в ее голосе тревогу.

– Но внутри сна его не было. Понимаешь? Это ведь, – она вытащила через горловину куртки свой медальон и показательно ткнула им в Нормана, – приблуда для какой-то особенной связи, разве нет? Паранормальный усилитель, типа того. Он это подразумевал, Купер-с-Памятью. И связь должна укрепляться. И вот он, лежит на соседней кровати – но не в проклятом сновидении. И если его там не было…

Она подалась вперед, чуть не сталкиваясь с Норманом лбом. На этот раз ему не удалось отвести взгляд – и вблизи он неожиданно отчетливо увидел, что сосуды у нее полопались, а под глазами лежат тени.

– Тогда кто был на другой стороне этой сраной магической телефонной трубки?

Когда она оставила Нормана на кухне – пусть сидит думает, он тут голова – и вернулась в комнату, Купер уже не спал. Сидел, положив локти на колени и устало свесив голову. В комнате стоял дубак, а он сидел прямо в свитере Нормана, под которым, насколько Джемма знала, должна быть только футболка. Закрыв за собой дверь, Джемма поежилась, оглядывая заваленные вещами кровати в поисках своей куртки. Здесь не было так холодно, когда она уходила.

– Что, уже устал от местной атмосферки?

Купер со вздохом выпрямился, поворачиваясь к ней. В полутьме его лица не было видно, поэтому Джемма не могла прочитать все, что он о ней думает.

– Здесь тяжело спать, – ответил он глухим голосом, который спросонья не был похож на его собственный. – И тяжело просыпаться.

– Нашел кому рассказывать…

Джемма наконец нашла свою куртку и поспешно ее натянула. Откуда-то дуло, хотя окно было закрыто. Изо рта вырывался еле заметный пар.

Застегнувшись, она села на кровать напротив Купера – длинные ноги обоих столкнулись коленями, но если Купер напрягся, то Джемму это