Как поймать монстра. Круг второй - Арина Цимеринг

Меч… На следующем листе оказалась надпись. Джемма нахмурилась: она отличалась от тех неразборчивых заметок, которые Купер оставил на своих рисунках в реальности. Эта надпись была крупной, жирной, её обвели несколько раз, размашисто, почти с яростью. Бумага в нескольких местах порвалась. Но написанного Джемма не понимала.

Марвола?.. Эд? Ир-Гдаух? Как это читать? Что это должно значить?

Она наклонилась за очередным листом, но увидела, что тот в чем-то испачкан. Что-то натекло в небольшую лужу под ним. Чернила?..

Натекало с лестницы.

Джемма медленно выпрямилась.

Это не было чернилами. Черная жидкость капала с первой ступени на пол. Джемма перевела взгляд чуть выше – на вторую ступень. Там уже образовалась большая черная лужа. Третья ступень – с нее медленно стекала густая дорожка. Чем выше были ступени, тем больше черноты скапливалось, постепенно переливаясь через край.

Взгляд Джеммы, медленный, словно увязший в этой черноте, с трудом полз выше и выше, пока не достиг последней ступени перед вторым этажом.

Наверху кто-то стоял.

– Ты тоже его ищешь, – сказал сверху детский голос.

Сердце скакнуло так сильно, что в груди защемило от боли: на секунду Джемме показалось, что это сердечный приступ.

– Он хорошо спрятался. Он умеет прятаться, – голос упал до шепота. – Но это уже ничего не изменит, звездочка.

Страх перехватил горло, не давая воздуху пробраться внутрь. Голова закружилась.

– Белтейн никогда не наступит.

Джемма не могла заставить себя поднять взгляд. Она умрет, если сделает это. Умрет от страха.

– Огни никогда не зажгутся.

Это был голос Купера. Маленького Купера. И этот голос сказал:

– Холмы никогда не закроются.

Но Купером Это не было.

21. Набирай Ватикан

Тоннель мог оказаться пиктским, так предположили Доу и Джемма, по аналогии с пиктской стеной. Но, рассуждая об этом, они не очень хорошо представляли себе, о какой именно древности говорят и насколько давно существовали пикты. Для них не было разницы между древними греками с их развитой культурой третьего-второго тысячелетия до нашей эры – и культурами охотников-собирателей позднего плейстоцена, которые еще даже не овладели земледелием. Для Нормана эта разница была колоссальной. Он даже не был уверен, что подобная культура способна прорыть такие тоннели с помощью примитивных инструментов. Освоенная пещера – да, конечно, обычное дело. Насыпные гробницы, о которых говорила Мойра: курганы, создаваемые на земле, а не под землей, – вполне реально.

Но тоннель?

Тем не менее Мойра говорила и другое. Что кельты не первыми принесли в Ирландию свои верования и упомянутые гробницы тоже были наследием тех, кто жил здесь до них. А значит, это снова возвращало Нормана к пиктам. И ко времени.

К иллюзии времени. Так она сказала.

– Вы будете чай? – спросил Киаран, проходя мимо. – Мне кажется, в доме похолодало.

– Да, спасибо, – рассеянно ответил Норман.

Мысль его крутилась вокруг этих слов и приводила к выводам, которые казались уж очень нереалистичными. Если же откинуть нереалистичность, то жители деревни могут и не подозревать, что живут в некой временной петле… Иллюзия.

Норман вспомнил лицо Кейтлин, когда она смотрела на лес. Лицо Брадана, безостановочно крутящего колодезный рычаг.

Могут ли жители быть в ловушке временной петли? А теперь – и они тоже?

Норман снова устало уставился за окно. Небо было набухшим и темным, как грязная мокрая вата. Оно заполняло все пространство окна, от рамы до рамы, и совершенно не выглядело дневным. Какие-то бесконечные сумерки.

Аномальные зоны непрогнозируемы: слишком мало изучены. А те, что теоретически могли быть изучены хорошо, находились бы под грифом секретности куда выше того доступа, что был у Нормана. Центральное управление не любило делиться своими тайнами, особенно если они касались неэтичных решений или экспериментов.

Хорошо. Допустим, здесь аномальная зона со временной петлей, о которой в курсе Ирландская служба. Но если Орла Дудж врала им о том, что они не знают о происходящем в этой области… Зачем пускать сюда чужаков, чье исчезновение вызовет последствия?

Киаран поставил перед Норманом чашку. Не глядя, он кивнул в ответ, пробормотав слова благодарности.

Он не верил в то, что, если они пропадут, Айк не будет их искать. Дело было не в наивности: будь это кто угодно другой из директората, Норман бы допустил такую возможность. Но не Айк Вулрич. Если начальница Ирландской службы соврала, у нее уже сейчас огромные проблемы. А значит, скорее всего, группа ЭГИС уже в Ирландии, и рано или поздно она будет здесь.

Норман взглянул за окно.

Аномальные зоны непрогнозируемы. Найдут ли их?

– О чем думаешь?

Он вздрогнул. Его тут же окатило волной жгучего стыда – уши мгновенно начали наливаться жаром. Вот же слабак.

Джемма, стоя перед ним, сощурилась:

– Доки-док? Согнулся весь, прям носом в тетрадь…

– Раздумываю, – он неловко постучал ручкой по блокноту, – мог ли лесник иметь отношение к ирландским охотникам. Должна же быть причина, почему Суини сорвался с места, поехав с ним сюда…

Он не стал сознаваться в предательских надеждах на спасение. Ни Джемма, да и никто из группы не уповали на прибытие других агентов. Не было в них этой беспомощности, заставляющей надеяться на кого-то извне. Вот Джемма: зевает, поворачивает к себе его дневник, спокойная как удав. Она не боялась этой дурацкой аномальной зоны. Это аномальной зоне нужно было бояться Джемму.

– Мы нашли Купера, – сказала Джемма, кладя ему руку на плечо и успокаивающе его сжимая. – Найдем и Суини. Скорее всего, тоже внизу, в катакомбах. Нужно просто изучить их получше.

Ее слова прогнали тревожную обреченность, в которую Норман сам себя заманил своими размышлениями. Он все-таки поделился мыслями:

– Я думал о том, что Айк, скорее всего, уже переругался со всем миром, пока нас ищет.

– О, этот-то! – снова возвращаясь к его дневнику, хмыкнула она. – Наверное, даже в ООН телефоны оборвал…

Она перелистнула пару страниц, разглядывая его записи.

– Слушай, – постукивая пальцами по листам, протянула она. Потом потянулась к его чашке и отпила оттуда. Поморщилась. – Этот твой Самайн… Как ты там говорил… Их четыре праздника? В этом кругу?

«Периода», – произнес голос Мойры в его голове. Но вслух Норман только подтвердил:

– В колесе, верно. Самайн, Имболк, Белтейн и Лугнасад. Что такое?

– Ну, у тебя вон, – она ткнула пальцем в страницу, – Самайн везде со стрелочками и в кружочках. Ты по-прежнему думаешь, что все упирается в октябрь?

Норман собирался объяснить, что роль Самайна, какова бы она ни была, скорее всего, окажется объединяющим фактором для всего происходящего и надо в первую очередь понять, как именно он объединяет разрозненные куски головоломки. Но Джемма уже задавала следующий вопрос:

– А что насчет остальных праздников? Белтейн, например?

– Сейчас ноябрь, – машинально пустился в объяснения Норман, – так что следующим идет Имболк, он второго февраля. А Белтейн только в мае.