Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

вас, чтобы вы подтвердили, что это действительно Выскочка.

Маати изобразил позу согласия и прошел в центр комнаты. В нос ударили вонь гниющей плоти и еще какой-то вселяющий тревогу запах. Семай остался в отдалении, а Маати обогнул стол и жестом попросил перевернуть тело, чтобы он мог взглянуть на лицо.

Лекарь взял длинный железный крюк, завел его под плечо мертвеца и надавил. Послышался чавкающий звук, тело приподнялось над столом и перевалилось на спину. Отложив крюк, лекарь поправил руки и ноги утопленника.

Маати оценил состояние трупа. Бо́льшую часть пути покойный определенно проделал лицом вниз. Распухшее лицо обглодали рыбы. Это может быть Ота-кво. Или кто угодно.

На бледной раздутой груди хорошо сохранился нанесенный черной тушью рисунок. Татуировка. Маати потянулся к ней, но вовремя опомнился и отдернул руку. Тушь слишком яркая. А края рисунка слишком четкие. Снова сквозняк заполнил ноздри смрадом тления, и Маати чуть не стошнило, но он не отвернулся.

– Это удовлетворит интерес дая-кво? – спросил Господин вестей.

Маати кивнул и принял позу благодарности, а потом направился к выходу и жестом позвал Семая за собой. Лицо молодого поэта было серым и неподвижным как камень. Маати стало любопытно, приходилось ли этому юноше видеть мертвецов, а если да, то сколько и в какой стадии разложения?

Выйдя из палат врачевания на свежий воздух, они прошли через толпу, не реагируя на вопросы зевак. Семай молчал, пока они не оказались вдали от посторонних ушей.

– Мне жаль, Маати-кво. Я знаю, вы с ним были…

– Это не он, – сказал Маати.

Семай остановился и поднял раскрытые ладони, показывая, что растерян.

Маати тоже остановился, огляделся по сторонам и повторил:

– Это не он. Сходство есть, легко можно ошибиться, но это не он. Кто-то хочет, чтобы мы решили, что беглец погиб, и он хорошо все продумал. Но этот покойник – кто угодно, только не Ота Мати.

– Ничего не понимаю, – проговорил Семай.

– Я тоже. Но говорю тебе: кому-то нужно распустить слухи о смерти Оты, хотя тот на самом деле жив. Они выигрывают время. Возможно, хотят сами узнать, кто повинен во всех этих убийствах, и тогда…

– Мы должны вернуться! Вы обязаны сообщить об этом Господину вестей!

Маати растерянно смотрел на молодого поэта. Лицо юноши раскраснелось, он тыкал пальцем в сторону палат врачевания. Он был вне себя.

– Если так поступим, лишим их преимущества. Нельзя, чтобы узнали…

– Вы ослепли?! Боги! Да это же он! Это все учинил он! Все, в чем его обвиняли! И теперь у нас есть доказательства! Ота Мати вернулся в город, чтобы убить всю свою семью. И вас тоже. У него есть сообщники, которые освободили его из башни. Говорите, он и его сообщники хотят выиграть время? Они спасают ему жизнь! Как только все решат, что он мертв, его перестанут искать и он будет свободен. Вы должны рассказать правду!

– Ота не убивал своего отца. И братьев тоже не убивал. Это сделал кто-то другой.

Семай дышал тяжело и часто, как после бега, но теперь он заговорил тише – похоже, начал себя контролировать.

– Откуда вы знаете?

– Я знаю Оту-кво. Я знаю, на что он способен, и…

– Так он невиновен, потому что невинен или потому что вы его любите? – требовательно спросил Семай.

– Здесь не место…

– Ответьте! Скажите, что у вас есть доказательства, а не одно лишь желание, чтобы небо вместо синего стало красным. Ведь если у вас нет доказательств, значит вы просто слепы и позволите ему остаться безнаказанным. Маати-кво, были моменты, когда я готов был вам поверить. Но сейчас все указывает на Оту, это он устроил заговор.

Маати, чтобы не сорваться и не наговорить лишнего, крепко сжал переносицу большим и указательным пальцами.

Не надо было откровенничать при мальчишке, но теперь деваться некуда.

– Ты злишься… – начал Маати.

Но Семай его перебил:

– Вы рискуете жизнью других людей, Маати-кво. И обосновываете свое право на такой риск только тем, что якобы не можете ошибаться насчет Выскочки.

– О каких людях ты говоришь?

– О тех, кого он еще убьет.

– Ота-кво не опасен. Ты просто не понимаешь.

– Тогда просветите меня.

Эта фраза прозвучала как оскорбление и одновременно как вызов. Маати чувствовал, что кровь приливает к щекам, но при этом пытался разобраться в реакции Семая. Есть какая-то причина для таких сильных эмоций, но в чем она состоит? Эти досада и злость были направлены на что-то, о чем Маати пока не имел представления.

Он смог подавить нарастающее раздражение и сказал:

– Мне нужно всего пять дней. Прошу, поверь мне, и я предоставлю доказательства. Договорились?

Поэт по лицу юноши видел, как трудно тому принять решение. Семай рвался всему городу сообщить о том, что Ота Мати жив. Но уважение к старшим, которое ему внушали с первых дней в школе и на протяжении многих лет, пока он носил коричневые одежды поэта, перебороло это желание.

Маати терпеливо ждал, и Семай наконец коротко кивнул, развернулся и ушел, оставив его одного.

«Пять дней, – подумал Маати и покачал головой. – Что можно успеть за такой короткий срок? Надо было просить десять».

Дождь начался ближе к вечеру. Молния подсветила сине-серые подбрюшья туч, по камням застучали первые капли, а потом словно загрохотали тысячи малых барабанов.

Ота сидел у окна и смотрел, как во дворе появляются лужи и на их поверхности начинают свою пляску белые пузыри. Под порывами ветра и струями дождя сгибались деревья. Небольшие грозы редко длятся дольше полутора ладоней, но в этот раз гроза заставила Оту вспомнить его молодость – стремительную, полнокровную и мимолетную.

Он пожалел, что не обладает талантом художника и не может запечатлеть грозовой пейзаж. Была в этой картине красота, которую почему-то хотелось сохранить.

– А ты выглядишь уже получше.

Ота обернулся и увидел на пороге Синдзю. Длинные волнистые волосы наемника стали прямыми от влаги, одежда вымокла.

Ота принял позу приветствия, а командир наемников прошел к нему через комнату.

– Глаза блестят, щеки порозовели – можно подумать, что ты наелся до отвала и даже прогулялся возле дома.

– Мне правда лучше, – кивнул Ота.

– Я и не сомневался, что так будет. Приходилось видеть, как люди оправлялись и от худшего. Кстати, нашли твой труп. Уже опознали – все как мы и рассчитывали. Появилось с полсотни историй о случившемся с тобой, и ни одна не похожа на правду. Похоже, Амиит-тя очень доволен.

– Да уж, есть причина быть довольным, – вздохнул Ота.

– Но ты почему-то довольным не выглядишь, – заметил Синдзя.

– Кто-то убил моих отца и