Смешенье (1-2) - Нил Стивенсон

Все погрузились в безмолвие на несколько минут, но тут, по счастью, обед закончился. Они встали, пропели латинскую молитву и начали расходиться. Даниель увидел Доминика Мэшема в главном дворе и нагнал его у ворот, когда тот открывал калитку в личный садик Ньютона. Вид у Мэшема был рассеянный и торопливый, что устраивало Даниеля как нельзя лучше. Он фонарём посветил юноше в лицо.

– Скоро возвращаетесь домой, мистер Мэшем?

– Завтра, доктор Уотерхауз, как только соберу некоторые…

Даниель выждал, пока пауза станет неловкой, потом сказал тихо:

– Вы оскорбляете меня своей напускной робостью. Я не барышня, чтобы со мной кокетничать.

На юношу эти слова подействовали, как щелчок бича на лошадей. Он застыл и начал выдумывать приличествующие извинения, но Даниель не дал ему опомниться.

– Вам поручили собрать необходимое для продолжения Великого делания, которым господа Ньютон, Локк и Фатио занимаются в Оутсе. Книги, химикалии или реторты, мне не важно. Для меня главное, что вы едете в Оутс утром и можете передать мистеру Ньютону пакет, прибывший ко мне в Лондон третьего дня. Это Ньютону от Лейбница.

При имени «Лейбниц» большие зелёные глаза Мэшема стали ещё больше.

– Здесь письмо и книга. Письмо существует в единственном экземпляре и более важно. Книга, как вы можете видеть, первое издание Лейбницевой «Протогеи». Советую почитать её в дороге – узнаете много такого, о чём никогда не думали.

– А письмо?

– Считайте его увертюрой, попыткой загладить то, что случилось здесь в тысяча шестьсот семьдесят седьмом.

– Сэр! Вы знаете, что случилось здесь в тысяча шестьсот семьдесят седьмом?! – Зависть в голосе Мэшема подразумевала, что сам он пребывает в неведении.

– Я при этом присутствовал.

– Хорошо, доктор Уотерхауз, я не спущу с письма глаз, пока не передам его мистеру Ньютону.

– От письма, которое вы держите в руках, зависит будущее натурфилософии, – сказал Даниель. – Пожалуйста, сообщите этим трём джентльменам, что буду у них через два дня.

– Прошу прощения, сэр, но сейчас их там только двое. Мистер Локк уехал в… другое место.

– И вновь вы со мной лукавите. Я прекрасно знаю, что мистер Локк уехал в Апторп-хауз.

– Сэр!

Загородная резиденция сэра Ричарда Апторпа располагалась на полпути между Лондоном и Кембриджем, неподалёку от тракта, ведущего из столицы на северо-запад в Бирмингем. Ближайший городок звался Блетчли; здесь Даниелю пришлось остановиться и узнать дорогу, поскольку сэр Ричард явно не стремился сделать свой дом заметным. Унылая местность определённо располагала к тому, чтобы прятать секреты на виду. Так или иначе, Даниелю не пришлось сказать ни слова; не успел он открыть окошко, как трое младших конюхов вскочили и наперегонки бросились показывать дорогу к Апторп-хаузу. Тем временем конюх постарше завязал весёлый разговор с мистером Джоном Хэммондом. Он сообщил, что стойла Апторп-хауза давно переполнены, и сэр Ричард временно арендовал его конюшенный двор – сразу за углом – для лошадей приезжающих.

И впрямь, аллея, вьющаяся меж невысоких холмов к Апторп-хаузу, была сплошь укатана конским навозом, а когда Хэммонд остановил упряжку перед усадьбой – очередной барочной неоклассической постройкой, сплошь в мраморных языческих божествах, – Даниелю предстал лучший флот карет, какой он когда-либо видел иначе как у королевского подъезда. Гербы рассказали ему, кто в доме. Граф Мальборо, Стерлинг Уотерхауз, Роджер Комсток, Апторп, Пепис, Локк и Кристофер Рен были близкие знакомцы Даниеля. Дальше шли те, кого он про себя называл «такие, как Стерлинг», – сыновья и внуки великих торговцев-контрабандистов-бунтарей Кромвелевой эры, в том числе несколько очень богатых квакеров, владеющих обширными землями в Америке. Присутствовали люди с французскими и испанскими фамилиями: соответственно гугеноты и амстердамские евреи, осевшие в Англии за последнее десятилетие. Присутствовали несколько знатных особ, в частности, принц Датский, супруг принцессы Анны. Однако аристократы явно уступали в численности толстосумам. Среди них преобладали те, кого Даниель называл «такие, как Бойль», – сыновья лордов, которых не интересовало величие в древнем феодальном смысле этого слова; следуя духу нового времени, они отирались в Королевском обществе либо отправлялись за моря на поиски богатства или открытий.

«Вот мир, который вы создали», – сказал Даниелю мистер Уайт, возлагая на него вину за Славную революцию. Однако Даниель думал иначе. Нынешний мир создал Дрейк – мир, в котором власть приобретается рачением, умом и предприимчивостью, а не даётся по праву рождения и уж тем более по Божественному праву. Таков мир вигов, и хотя Дрейк гневно осудил бы этих людей, он не мог бы не признать, что в какой-то мере вызвал их альянс к жизни.

Ни у кого из них не было времени по-настоящему разговаривать с Даниелем, поэтому каждый чувствовал себя застигнутым врасплох, однако они радовались встрече и уважали его мнение, что для человека, страдающего Даниелевой формой трусости, было как бальзам на душу.

– Милорд Мальборо, не позволите ли проводить вас по галерее…

– Рад видеть, что здоровье вам это позволяет.

– Спасибо, милорд. В ночь, когда бежал Яков Второй, вы говорили со мной на дамбе Тауэра и выразили тревогу касательно алхимиков.

– Можете не напоминать мне, мистер Уотерхауз, я не из тех, кто забывает.

– Скажите, что вы сейчас о них думаете?

– Признаюсь, если раньше они представлялись мне таинственными и пугающими, то ныне кажутся чудны́ми и нелепыми. Однако лорд Равенскар настойчиво уверяет, что Монетный двор следует поручить одному из членов эзотерического братства. Мне не хотелось бы доверять свои деньги новому банку и связывать свою судьбу с альянсом, если наши монеты будет перечеканивать учёный, чьи идеи темны, а мотивы ставят меня в тупик.

– Так оно и будет, милорд. Однако если удастся найти компромисс между целями упомянутого алхимика и вашими, чтобы вы сошлись в средствах, пусть даже и расходясь в целях – удовлетворит ли вас такое решение?

– Подобные компромиссы постоянны на войне и в политике. Какое-то время они служат. Однако в конечном счёте неизбежны раскол и катастрофа.

– Высказывание ваше подобно Янусу, и сейчас я предпочту видеть его смеющееся лицо.

– Милорд Равенскар, завтра утром я отбываю в Оутс, чтобы изложить ваши предложения мистеру Ньютону, если вы не скажете мне сейчас, что изменили решение.

– С какой стати мне менять решение?

– Возможно, вы предпочтёте в качестве главы Монетного двора человека, который, в силу понятности своих мотивов, будет более управляемым.

– Право, я понятия не имею, о чём вы, Даниель.

– Право, вы лжёте, как сивый мерин. Временщика, хапугу понять легко. Он будет заведовать Монетным двором за жалованье, казённое жильё, власть и престиж. Однако усвойте накрепко, Роджер, Ньютону ничего этого не нужно. Да, постоянный доход