Волкодав - Мария Васильевна Семенова

стрелков, объясняя им, что нянька госпожи должна была достичь того берега при любых обстоятельствах и любой ценой. Парни хмуро кивали, поднимая на левую руку щиты. Как все уважающие себя стрелки, они были способны метко бить в цель и с грузом на руке. А уж мощные сольвеннские луки с роговыми подзорами наверняка не уступали разбойничьим.

Хайгал и её провожатый бегом пересекли открытую площадку и ступили на мост. Узенький настил угрожающе заколебался под ногами. Снизу, из непроглядной клубящейся мглы, доносился глухой рокот, словно Неспящие-в-Недрах кипятили громадный котёл зловонного варева. Ветер, поддувавший оттуда, был тёплым, влажным и липким. Иногда он разрывал облака желтоватого пара, и показывались обросшие блестящей слизью каменные клыки, торчавшие из глубины…

Двое почти достигли середины моста, когда началась бешеная стрельба. Но началась не так, как ожидали галирадцы, в том числе Волкодав. Они думали, что разбойники возьмутся за няньку и воина при ней, а сольвенны заметят это и постараются им помешать. Вышло иначе. Первый же залп десятка в три стрел достался самим сольвеннам. Уж что-что, а неожиданно нападать из засады разбойники умели отлично. Их было гораздо больше, чем сольвеннов, и действовали они слаженно. Тридцать человек разом выскочило на скалы по всему краю площадки и разом спустило тетивы. Кто-то из галирадцев успел съёжиться за щитом. Кто-то мгновенно ответил и даже сшиб неприятельского стрелка, но и сам получил в спину два вершка железа на длинном древке. Ибо мало толку от щита на руке, когда стреляют чуть не со всех сторон. Кому-то срезало тетиву с лука. Кто-то просто упал и остался лежать…

И вот тогда-то стрелы полетели в двоих на мосту.

Это было убийство, расчётливое и хладнокровное. Так жестокие мальчишки, только выучившиеся владеть игрушечными луками, бывает, охотятся на кур во дворе. Вот только молодой щитоносец не пожелал умирать, как привязанная курица. Он бывал в переделках и схватках и понял, что обоим не спастись. Стрелы летели сзади и сбоку, и парень прикрыл старую Хайгал и щитом, и собственным телом. И продолжал идти, хотя с такого расстояния даже добротная кольчуга не могла защитить от прямого удара.

Галирадцы не смогли равнодушно следить из безопасных укрытий за тем, как погибал их друг. Яростно ругаясь, они выскакивали на открытое место и били в ответ. И сами попадали под стрелы.

Заплаканная кнесинка вдруг сдёрнула с лица сетку и рванулась из-за спин телохранителей, крича:

– Я здесь, здесь!.. Меня убивайте!..

Услышали её или нет, так и осталось никому не известным. Волкодав и братья Лихие перехватили государыню, не дав ей сделать и шага.

Умирающий, утыканный стрелами воин ещё шёл по мосту, ещё прикрывал собою старуху. До того берега оставалось шагов пятнадцать, когда разбойники сообразили целиться по ногам. Несколько стрел с широкими наконечниками буквально подрезали парня. Он шатнулся, падая на колени, и молча канул в просторную щель между верхними канатами и настилом. И полетел вниз, переворачиваясь и раскидывая руки, чтобы почти сразу пропасть в клубящемся тумане. Никто не услышал ни предсмертного крика, ни удара о дно.

Хайгал оглянулась, посмотрела вниз, ахнула, всплеснула руками… подхватила подол – и порскнула вперёд с удивительной прытью, которой невозможно было предположить в согбенной старухе. Не ожидали подобного и разбойники. Несколько стрел расщепило доски в том месте, где она только что стояла. Остальные с визгом пронеслись у неё за спиной, лишь одна, самая удачливая, деранула развевающийся край чёрной рубахи. Хайгал достигла берега и метнулась за камень.

– Дитятко!.. Переходи!.. – подала она голос некоторое время спустя.

– Одна не пойду!.. – отчаянно закричала в ответ кнесинка.

Ещё как пойдёшь! – чуть не сказал ей Волкодав. Но ни кнесинку переправить, ни затеять с горцами переговоры о свите и раненых сразу не вышло. Потому что конные разбойники, справившись наконец с отрядом Дунгорма, покинули сёдла, взяли галирадцев в полукольцо и полезли на них из-за камней. Началась рукопашная.

На площадку перед мостом по-прежнему было не высунуться, и галирадцы не смогли урядить плотную оборону. Разбойники нападали со всех сторон, так что бой между скалами вскоре утратил строй и порядок, сменившись ожесточённой резнёй. Галирадцы погибали и чувствовали, что погибают. Может, здесь они продержатся чуть дольше, чем продержались бы на открытой равнине. Но спастись не удастся. Как не удалось бы и там. Стрелки прыгали с валуна на валун, на выбор и почти безнаказанно убивая всех, на ком не было белых берестяных личин с прорезями для рта и глаз. Волкодав видел, как на одной из скал у самого края Препоны, где с луками и колчанами устроились двое разбойников, появился Мал-Гона. Одного стрелка могучий вельх уложил ударом меча, второй, стоявший чуть дальше, проворно обернулся и спустил тетиву. Стрела, пущенная в упор, легко прошила и кольчугу, и тело под ней, но Мал-Гона не остановился. Длинный меч блеснул ещё раз, и голова разбойника вместе с личиной и шлемом завертелась в воздухе, разбрызгивая красные бусины крови, отлетавшие, точно порванное ожерелье. Обезглавленное тело покачнулось и рухнуло с камня. Мал-Гона уронил меч и сгорбился, прижимая руки к груди. Валко шагнул в сторону, не удержался на скользкой от осевших испарений круглой каменной макушке и беззвучно ушёл вниз, в туманную небыль Препоны.

Всё это Волкодав видел мельком, вполглаза, уже вовсю рубясь с пятью какими-то головорезами, наскочившими на телохранителей из-за скал. Налётчикам не поздоровилось. Три воина слишком хорошо знали своё дело. Не зря Волкодав до седьмого пота гонял близнецов по двору галирадского крома. Всё-то они выспрашивали о настоящей битве, когда много народа. Теперь вот сами изведали, правду ли говорил им наставник. Больше не будут гадать, как сами поведут себя, ЕСЛИ. Настал час – и ребята не думая пустили в ход умение, беспощадно вколоченное суровым венном в гибкие молодые тела. Волкодав подумал о том, что тех пятерых они вполне раскатали бы и вдвоём, без него. И даже без мечей, просто голыми руками. Он оглянулся на кнесинку: девушка что было сил сжимала вельхский кинжал с позолоченной рукоятью в виде человечка. Она не расставалась с ним после боя в святилище. Она больше не плакала. Ей было страшно, ещё как страшно! Но случись драться, от неё не дождутся крика и слёз. Она кого угодно встретит вот этим кинжалом. Встретит неумело, но с отчаянной яростью…

Навстречу телохранителям пробился Аптахар с полутора десятками воинов, в основном сегванов и сольвеннов. За их щитами и спинами укрывались Иллад, Мангул с мальчишкой и четыре служанки. Мальчишка сжимал в кулаке подобранный нож.