Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Малинин Евгений Николаевич

Но домовой совершенно не испугался. Видимо, он уже прекрасно разбирался в моем истинном настроении и мог отличить, действительно я разъярен или прикидываюсь. Вместо того чтобы испугаться, он вдруг стал прыгать по площадке на одной ножке, припевая: «Мы поедем в новый дом… мы поедем в новый дом…»

Потом остановился и, уставившись мне в глаза, спросил:

– Когда?..

В его глазенках было столько нетерпеливого ожидания, что меня чуть не прошибла слеза.

– Я сейчас пойду Юрке позвоню, а ты со мной минут через пятнадцать – двадцать свяжись. Я скажу, когда и где тебе нужно будет меня ожидать. Постарайся большой собакой быть, не особо благородной, но и не совсем уж дворнягой. А то я твои привычки знаю – опять будешь на жалость бить. Да еще надо подумать, как твою Анфиску протащить.

– А чего тут думать, блохой поедет… – радостно объявил он.

– Ты что, никаких блох, ни в коем случае! А то вместе со своей блохой… тьфу ты, со своей Анфиской вылетишь в два счета. Собака должна быть чистоплотной и любить купаться!

Афонька поежился, задумчиво склонил голову набок и предложил:

– Может, ей ошейником стать, противоблошиным?..

– Она что, и в ошейник может обернуться? – удивился я.

– И-и-и-х, господин. Чтобы в хозяйский дом попасть, я репьем готова обернуться, а тут благородная вещь… – раздалось вдруг из кучки мусора, наваленной в углу площадки.

Домовой бросил на мусор испуганный взгляд и начал оправдываться:

– Я ей велел тебе, господин, на глаза не показываться. Ты что-то на нее серчаешь… Ну я подумал… – Он смущенно завозил ножкой по полу и опустил глаза.

– Правильно подумал, – одобрил я его, и он тут же довольно заулыбался. – И вообще, ты с ней построже, построже… А что она меня слышала – тоже хорошо, будет знать, на что идет… – Я еще раз грозно поглядел на мусорную кучку, и в ней опять завозились.

– Значит, ты все понял?.. – повернулся я к Афоне.

– Все, все, господин! – Маленький меховой дед энергично закивал головой.

– Смотри, голова отвалится… – насмешливо бросил я, поднимаясь по лестнице.

– Ничего, не отвалится, – донеслось с опустевшей площадки, а потом словно удаляясь: – Спасибо, господин… – и еще тише: – Ты настоящий господин…

Я поднялся по лестнице и вышел в коридор. Курильщиков было уже четверо, и конкурс анекдотов в самом разгаре. Один из дымокуров, Севка Рыжов из технической группы, увидев меня, осклабился:

– Илюха! Ты чего это по черным лестницам шастаешь?

– Кабинет себе подыскивает. Отдельный… – загыгыкал не знакомый мне чернявый молодой парень.

Но у меня не было ни времени, ни желания вступать с ними в соревнование по остроумию, я только махнул рукой и направился на свое рабочее место.

Набрав рабочий телефон Воронина, я довольно долго ждал, когда там поднимут трубку. Оказалось, что время было уже первый час, и в воронинской конторе народ приступил к… ленчу. Когда трубку передали Юрке, он с набитым ртом заявил, что готов выехать за собакой хоть сейчас. Правда, с женой он связаться не успел, но принимает весь риск и всю ответственность на себя, и если собака хорошая, он ее заберет. Мы договорились, что он подъедет ко мне на Таганку через сорок минут.

И вот через сорок минут я вышел на душную, прожариваемую солнцем улицу и, дойдя до угла нашего здания, увидел спрятавшегося в тени огромного пса. По-моему, это была помесь ньюфаундленда и кавказской овчарки. Его мощную шею украшал изящный ошейник, явно купленный в каком-то шикарном собачьем магазине.

– Ну как?.. – раздался у меня в голове гордый вопрос.

– Все отлично, но ошейник мог бы быть и поскромнее. А то честный Воронин начнет твоего хозяина по всей Москве разыскивать.

Раздался горестный вздох, и шикарный ошейник на моих глазах превратился в довольно замусоленный кусок старой толстой кожи.

– Годится, – одобрил я.

И тут подкатила синяя воронинская «восьмерка».

Юрка выскочил из машины и быстро подошел ко мне. Но глаза его были прикованы к лохматому монстру, который, высунув здоровенный красный язык, устроился у моих ног.

– Вот это да!.. – только и сказал он, остановившись рядом. Затем он присел и, не отрывая глаз от собаки, спросил: – И как его зовут?

– Афанасий… – автоматически брякнул я.

Пес спрятал свой язычище и поднял на меня огромные глаза.

– Он прям из андерсеновского «Огнива», – восхищенно заявил Юрка.

– Ну что, берешь? – нетерпеливо спросил я.

– Спрашиваешь?.. – тут Юрик с сомнением посмотрел на меня и неуверенно спросил: – А он ко мне пойдет?

– Как попросишь, – ответил я. – Вообще-то он пес покладистый, но сам видишь, в нем кавказская составляющая имеется, а это кровь серьезная, так что будь с ним повежливее. Но без слюнявости, а то на шею сядет! – И я сурово посмотрел на Афоньку.

Юрка медленно отступил к своей машине, открыл дверцу и откинул переднее сиденье. Потом, обернувшись, достаточно строго позвал:

– Афанасий, садись. Поехали домой…

Пес встал, еще раз посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Воронина и с достоинством потопал огромными лапами к машине. Когда он, на удивление аккуратно и чинно, разместился на заднем сиденье, Юрка быстро закрыл дверь и, махнув мне на прощание рукой, кинулся на водительское место.

Машина отъехала, и у меня на душе стало легче. Еще одна проблема была вроде бы решена.

Я зашел в прохладный холл нашего агентства и, немного передохнув от царившей на улице жары, поднялся на третий этаж, в приемную. Верочка сидела за компьютером, который под ее быстрыми пальчиками рычал, свистел, трещал, подвывал и производил другие звуки, вообще не имеющие названия в великом и могучем. Поскольку она даже не подняла головы, я понял, что кто-то подкинул ей новую «ходилку». Я прошел к Корню в кабинет без доклада – зачем отрывать занятого человека от дела. Тот тоже расположился за своим ноутбуком – гонял свой любимый «тетрис», единственную игру, которую смог освоить, зато в совершенстве. Увидев меня, он ткнул пальцем в клавиатуру, компьютер пискнул.

– Знаешь, из милиции звонили. Сказали, что уголовное дело… как это… – он сморщил лоб, вспоминая формулировку, – по факту смерти гражданина Глянца Б.А. открывать не будут из-за отсутствия состава преступления. Врач сделал заключение, что Борисик был выпивши, принимая ванну, поскользнулся, упал, ударился затылком… – он выразительно посмотрел на меня, вспомнив, как труп от моего дуновения шарахнулся затылком о дно бассейна, – …и потерял сознание. Ну и в бессознательном, значит, состоянии утоп. Злого умысла не было, покойный все сделал сам.

– Ну и что, – спокойно, без эмоций ответил я. – Чего-нибудь в этом роде я и ожидал. Вот если бы у Борьки из живота финка торчала, тогда, возможно, люди в серых шинелях начали бы шевелиться. И то, возможно, результатом проведенного расследования явилось бы заключение, что он сам порезался.

Володька натянуто улыбнулся.

– Я к вам, Владимир Владимирович, собственно говоря, совершенно по другому делу. Что-то я себя не очень хорошо чувствую. Нельзя мне сегодня несколько ранее положенного срока покинуть рабочее место?

Он опять улыбнулся и промямлил:

– Отчего же нельзя, покинь… Ничего срочного вроде бы нет… – А когда я двинулся к дверям, забубнил мне вслед: – Не отпусти такого, а потом окажется, что сам приказ о собственном увольнении подписал…

Я повернулся в дверях, ткнув в его сторону указательным пальцем, глубокомысленно произнес: «А это идея…» – и закрыл за собой дверь. Под треск и вопли компьютера я покинул приемную, а затем, заглянув на секунду к себе в комнату и попрощавшись с ребятами, снова выскочил на раскаленную улицу. Мои часы показывали без пятнадцати два пополудни, и путь мой лежал в «Сказку».

Конечно же, я опять вооружился букетом – являться к девушке без цветов я считал вульгарным. На этот раз мне приглянулись белые лилии в окружении какой-то немыслимо зеленой, пушистой травы.

Когда я вошел со своим букетом в ресторан, стоявший в дверях дяденька-охранник разинул рот, выпучил глаза и ничего не смог произнести. Я прошествовал в маленький зал – и не увидел Людмилы. Прыщеватый молодой человек в черной паре и с подносом на мой корректный вопрос, где находится самая красивая девушка на свете, недоуменно оглядел меня и заявил, что покамест с такой не знаком.