Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина

Конечно, это было игрой. Той самой, что могла бы привести нас к симпатии. А дальше, быть может, к чему-то более серьёзному. И я, как мелироанская дева, действовала строго по инструкции. Безумный спектакль длиною в свидание – настоящее испытание для изученных в обители благочестия навыков.

Лаптолина говорила: мужчинам в этом смысле гораздо проще.

Они могут сделать комплимент леди, похвалив её характер и восхитившись красотой. Они могут преподнести подарок, в конце концов.

У нас, женщин, всё обстоит иначе.

В игре, которую ты ведёшь с партнёром, рано или поздно нужно проиграть. В этом-то и весь смысл: когда он достаточно измучен борьбой, когда истомился в ожидании, настаёт момент награды. О, это особое, дурманящее ощущение мужской победы – самый желанный из всех женских комплиментов. Но это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Слишком много условностей.

Довольная собой, я тихо хихикнула, будто произошедшее было забавной шуткой, и прищурилась в поисках Маймуны. Таххарийка со скоростью дикой лани улепётывала прочь от нашего уединения. Даже удивительно, как при таких габаритах эта женщина так быстро и бесшумно передвигалась. Но далеко убежать не успела: всё-таки я была неплохим охотником.

– Маймуна! – окликнула я. И явила самую обворожительную из своих улыбок: – У вас чудесный дом. Давно я не была в таком месте. Что за интересный рельеф плит?

– Кха! – только и сказала таххарийка. Нахмурилась и посмотрела мимо меня, будто спрашивая разрешения у Ренуарда.

Должно быть, молчаливое разрешение было получено, потому что она снова просияла и спешно вернулась под свет фонарей.

– Мой дворик совсем опустел после начала войны, а я потратила целое состояние, чтобы укрепить дружбу народов. Смотри, – Маймуна прошелестела подошвами по плитам и протянула ко мне руки: – А ну, иди сюда, быстро!

От грубого приказа гневным пожаром в груди взметнулся протест, и я осталась на месте.

– Иди-иди, не пугайся, не стану я на тебя нападать, дочь Квертинда! Женщины Таххарии-хан хоть и злые, но не подлые.

Я сцепила руки за спиной и обернулась. Ренуарда у парапета не оказалось. Он уже по-хозяйски развалился на подушках под навесом и рассматривал меня из-под ресниц, будто что-то задумал. Я невинно хлопнула глазами, отвернулась и шагнула навстречу Маймуне. Но спиной чувствовала, как он смотрит. И, пожалуй, это было даже приятнее, чем чувство парения, о котором молодой Батор говорил днём. Я наслаждалась его вниманием, его желанием, его смущением. Его фантазиями, может быть.

Любопытство, как и говорил Демиург, действительно способно сгубить не одну благородную леди. Но он не добавил, что флирт и романтическая игра стоят в этом ряду на особом счету. То же любопытство, только иного рода: как далеко мы можем зайти? Насколько смелым ты можешь быть в этом чувственном соревновании? Решишься ли?

– Стой там! – приказала женщина, и я резко остановилась, опустив глаза.

Под подошвами темнела плита с изображением города. Надпись гласила: «Ирб». Чуть дальше, в полушаге, красовался «Мелироан».

– Тут Квертинд, – важно проговорила хозяйка. – Там, где ты стоишь, – Батор, юг, как и положено, – она махнула рукой. – Вон там, у оградки – север с их драконьей холодностью. Шпили и колокола Лангсорда – в центре, – продолжала указывать пальцем женщина. – А вся область за бордюром – Полуостров Змеи.

– Астрайт, – прочитала я самую большую надпись.

– Была там, благородная folihan?

– Никогда, – прошептала я.

– И не надо, – закатила глаза Маймуна. – Одни болота да Чёрный Консул. Батор лучше, точно тебе говорю, – она цокнула. – А вот послушай, что я скажу: на том берегу ручейка расположилась Таххария-хан. Перейдёшь мостик – Данужский лес – и тебя встретят жёлтые горы, дальше – Кахк с его крепостью предков, шатры старейшин на западе. Таххария-хан – великая страна, памятливая, щедрая. Только я туда не хожу теперь, доски моста прогнили. Никак руки не дойдут починить. Боюсь, не выдержит меня хлипкий путь в родной край.

Она снова рассмеялась, потряхивая пышной чёрной шевелюрой.

Я осторожно прошлась прямо по карте, выдолбленной в полу: города и горы выступали над поверхностью едва ли на высоту ладони, а реки и овраги, наоборот, утопали в камне. Даже Гриффорд тут был отмечен, и я уместилась на нем носочком одной ноги. Развела руки в стороны и, пошатнувшись, снова окинула взглядом карту Квертинда. Не знаю, насколько она была верна, но выглядела просто фантастически. Надо же, как здорово!

– А я ведь я наполовину таххарийка, – решила я завоевать этим заявлением расположение хозяйки.

– Так я и смотрю, ты похожа на меня, как дочь, – круглое лицо снова расплылось в радушной улыбке, у глаз собрались морщинки. – Вот так сразу и сказала: Сирена Эстель, ты хорошая женщина, таххарийская. Будь славна пред взором предков!

– И вы… будьте.

Под быстрыми шагами заскрипел гравий – это юные девушки, такие же смуглые и черноволосые, должно быть, настоящие дочери Маймуны, несли подносы, уставленные тарелками. Они тайком бросали взгляды на расслабленного Ренуарда, а когда приблизились – и вовсе захихикали, залились краской от его шутки и принялись расставлять угощения на низком столике.

Уходить не торопились.

– Тоже невесты, – нараспев протянула Маймуна.

И я вдруг… разозлилась.

Закусила губу, сдерживая ярость и дикое, стыдное желание напасть на ни в чём не повинных девушек, навредить им, прогнать. И даже не заметила, как ноги сами собой понесли меня к столу, как я юркнула под тень навеса и устроилась напротив моего Рени. Взяла его за руку и громко напомнила:

– Ренуард, ты собирался сделать мне предложение.

Он ответил долгим насмешливым взглядом. Кажется, даже шум океана затих в эту минуту.

Девушки тут же ретировались.

Привычная ухмылка искривила мои губы. Всё-таки хорошо иногда продемонстрировать власть и особое положение.

– Предлагаю поужинать, – ушёл от ответа польщённый Рени, но я не была против.

От запахов еды скрутило живот – я вдруг поняла, что безумно голодна. А еды было так много, что хватило бы на всех мелироанских дев и их служанок, а не только на нас двоих. Ароматное блюдо с крупными кусками мяса, сушёными фруктами и специями исходило паром в свете канделябра. Три вида лепёшек красовались румяными боками, и в середине каждой соблазнительно таяли кусочки масла. На деревянной доске громоздились куски сыра, финики, тёмный виноград и орехи. Запечённая рыба, утиные ножки с румяной корочкой, колбаски, маленькие пирожки на расписном глиняном блюде стояли вперемешку с соусами и подливками. И, конечно, здесь были рисовые шарики – особое южное лакомство простых жителей Батора.

Сглотнув слюну, я с жадностью проследила, как Ренуард наливает нам домашнего лимонада из клубники с