Пробуждение. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов

— завертел головой, рявкнул. — Ну! Сломанное…

За ним нерешительно повторили два или три голоса:

— Сломанное станет целым.

— Громче, комтуры. Сломанное станет целым!

Уже пять или шесть голосов рявкнуло:

— Сломанное станет целым!

— Сломанное станет целым!

— Сломанное станет целым!

В этот раз орали почти все, не считая Красноволосого, одного из орденцев за его спиной и Дарагала.

Я кивнул и рявкнул сам, немного переделывая слоган Школы Морозной Гряды:

— Ваша верность, сила и отвага заставят вновь сиять славу Ордена!

Аранви расплылся в безумной ухмылке и заорал:

— Лишь твёрдая… — спустя миг его вновь поддержал почти десяток голосов, — рука магистра ведёт нас сквозь тьму сомнений!

Я грянул:

— Ордену — слава!

Комтуры ответили:

— Его величие — наша гордость!

— Наша сила…

Они закончили:

— … его мощь!

Ох, хорошо. Я так не орал со времён Школы и уроков у Шамора и Иглиса. Кто бы знал, что комтуры, высший ранг Ордена, будут так самозабвенно орать, словно простые послушники. Хорошо, что формации Седого не выпускали наружу ни звука, ни мысли.

В звенящей тишине Красноволосый хрипло, словно в своём молчании сорвал голос, сказал:

— Ладно, ладно. Я вижу, вы все безумно счастливы, что на самом деле не предатели, а верны Ордену. Не буду больше вас переубеждать.

— Илдур, — глухо заговорил Седой. — Я не мог по-другому. Я не мог вам сказать, что нашёл магистра и возможность спасти Орден.

— Почему же?

Я ответил за него:

— Потому что никто не может ручаться, что среди вас не было настоящих предателей.

Красноволосый пошатнулся:

— О чём ты?

— Ты ведь уже всё понял.

— О чём ты⁈

— Хорошо, — кивнул я. — Хорошо. Мои слова о том, что Ордену нужно искать другой путь вернуть себе силу и доброе имя Сед… м-м-м Аранви…

— Молодой магистр, называйте меня Седым, я привык и не считаю это зазорным, — с усмешкой Седой провёл рукой по своей щетине. — В конце концов, это каждый раз напоминает мне о нашей первой встрече и том, что вы сделали для меня и всех нас.

Красноволосый дёрнулся, но в этот раз смолчал, не став в десятый раз кричать о предательстве. А мне все эти прозвища напомнили об одной забытой вещи — о двух людях, что так и стоят за моей спиной, скованные моими Указами.

Я обернулся, столкнувшись с горящим взглядом Зеленорукого. Над ним пульсировали символы условий, показывая, что он не сдался и очень, очень сильно недоволен происходящим. Это если говорить мягко.

Вздохнув, отправил мысль-приказ:

— Со мной говорить можно.

Тут же раздалось шипение:

— Ах ты…

— Давайте вы будете вести себя достойно, без криков, воплей, угроз и попыток сбежать или напасть. И тогда всё вернётся к тому, с чего мы начали.

Сказав это, я вдруг сообразил, что как раз Пересмешник даже не пытается ни сопротивляться, ни прожигать меня взглядом. Смирился, привык, затаился?

— Молодой магистр?

Я, не скрываясь, скривился. Как не вовремя. В сердцах бросил:

— Просил же не ходить со мной, Зеленорукий. Какого дарса?

Отвернулся, возвращаясь к разговору с орденцами. В этот миг Зеленорукий глухо буркнул:

— Хорошо. Принимаю, младший господин.

Я помедлил вдох, решаясь, а затем всё же стёр пару символов над головой Зеленорукого и Пересмешника. Толкнул последнему мысль-приказ:

— Если он попытается сбежать или напасть на кого-то, останови его. Живым и здоровым.

— Понял, младший господин.

Кажется, в ответ он вложил столько силы, что его услышали все под формацией. Ладно, неважно. Пока неважно.

Больше, чем под десятком взглядов повинился:

— Прошу прощения за заминку. Итак. Седой постарался убедить вас в том, что Ордену нужно искать другой путь, чтобы выжить и возродить силу.

— По большей части, он говорил о том, как нам выжить самим и сбежать от смерти и искупления вины, — в этот раз Красноволосый молчать не стал. Ненадолго хватило его терпения.

— Я, преемник магистра отделения Ордена из Второго пояса не согласен с очень многими определениями вины. Виноват ли я в том, что моим родителям не хватило силы и их изгнали из Империи? Виноваты ли вы, ученики Ордена в том, что кто-то предал Ралера Вилора?

— П-предал? — пошатнулся Красноволосый.

— Неужели ты, после стольких лет до сих пор считаешь, что это Ордену так не повезло? Полный разгром там, где вы должны были победить. Смерть наследника Императора, а затем и смерть его невесты. Всё это произошло случайно?

— Невесты и нерожденного сына, — добавил вдруг Седой.

Красноволосый отступил от меня на шаг, явно не собираясь отвечать на мои вопросы, зато вместо него заговорил Дарагал:

— Так, значит, ты считаешь, что предатели до сих пор среди нас?

— Звучит так, словно это одни и те же предатели. Нет, я так не считаю. Не думаю, что в ту битву вас предали ваши собратья по Ордену, уверен, тогда вас предал кто-то другой. Например, один из братьев Ралера или один из его телохранителей.

Красноволосый как-то встряхнулся, словно таким незамысловатым образом приходя в себя, впился в меня взглядом:

— Как ты можешь называть себя нашим магистром, если говоришь вы, отделяя себя от Ордена?

— А почему я должен объединять себя с теми, кто погиб задолго до рождения даже моих родителей?

— Что? Да тебе самому… — Красноволосый замолчал.

А вот Дарагал продолжил его вопрос:

— Сколько тебе лет?

Седой процедил:

— По моему мнению, наш магистр всё же заслужил больше почтения.