Наследие Иверийской династии. Дочери Мелиры - Нина Малкина

меня. Так, словно требовала объяснений. Я прикусила уголки губ, надеясь, что моё напряжение походит на раскаяние или сочувствие, но никак не на попытки расхохотаться во весь голос.

***

Фидерика Лампадарио привела академию в восторг.

Скромная, деликатная и доброжелательная, талантливая и увлечённая модой, она моментально завоевала любовь сестринства. Я наблюдала за этим стремительным процессом с умилением и особой гордостью, как будто это было моей личной заслугой.

Ещё за столом-аквариумом Лаптолина Првленская объявила, что платья ко Дню Династии были сшиты госпожой Лампадарио специально для каждой из сестёр, чем вызвала громкие благодарные восторги. А уже к вечеру, когда все обитатели Мелироанской академии высыпали на лужайку перед крыльцом, чтобы насладиться прекрасным весенним вечером и десертами, Фидерика и вовсе заявила, что почтёт за честь подарить каждой сестре по свадебному платью.

Её щедрость встретили очередными аплодисментами.

Лазурные башни академии и её выбелённые стены купались в медовом свете заходящего солнца. Бассейны и разноцветные мозаичные заборы сверкали отблесками. Мягкий ветер шелестел листвой цветущих деревьев, едва слышный звук прибоя заглушался девичьим смехом и звуками рояля из распахнутых настежь дверей танцевального зала.

После тесного знакомства, светских бесед и угощений довольные сёстры и их служанки проводили закат, в лучах которого Матриция исполнила для присутствующих арию на тахиши. А после девушки разошлись небольшими группами по Саду Грёз, который я уже знала лучше, чем свой крохотный двор в Фарелби.

Зажглись фонари, подсвечивающие великолепие клумб, лавочек и беседок.

– Эти святилища Девейны и Нарцины были построены Монро Тьёлди по заказу Мелиры Иверийской, – рассказывала я Фиди и Сирене, следовавшим за мной по узкой дорожке. – Не припомню, в каком году… Нужно спросить Хломану. Но зато я знаю, что великий маг искусства был влюблён в королеву всю свою жизнь и большую часть творений создал в её честь.

Девушки подняли головы и взглянули на распускающиеся в небе каменные башни-цветы. Сверху лился мягкий тёплый свет, отчего их стеклянные лепестки отбрасывали цветные тени на колоннады вокруг своих стен и клумбы белых роз.

– Что может быть чище и прекраснее любви к своей королеве? – вздохнула похорошевшая Фидерика.

Я до сих пор её не узнавала. В новом образе, затянутая в корсет и с пышной блестящей даже в ночном свете копной волос, она больше не была той простодушной скромницей, какой я её запомнила. Теперь при виде Фидерики Уорт на ум приходило только слово «роскошная». То есть Фидерики Лампадарио, конечно. Если верить ей самой, это было ключом и первопричиной преображения.

– Только любовь разделённая, – рассудила Сирена. – Но, как я понимаю, Мелира не отвечала ему взаимностью.

– Королям не позволено любить, – многозначительно вздохнула я и устроилась на ближайшей ажурной лавочке, прямо под одной из зацветающих магнолий.

Сорвала распустившийся пурпурный цветок и понюхала его, блуждая мыслями в далёком прошлом. Теперь я позволяла себе это удовольствие слишком редко, предпочитая размышлять о будущем. Интересно, вспоминает ли прошлое Кирмос? Или ему совсем не до этого?

– Чушь, – неожиданно хмыкнула Сирена и присела рядом. – Только не говори, что веришь Лаптолине. Она ужасно коварное и злобное создание. Всю жизнь завидовала Дамне из-за её целительского дара, пока в конце концов не предала своих сестёр самым подлым образом. Она как змея в руках Девейны – никогда не знаешь, ядом или исцелением обернутся её намерения. Не обманывайся её расположением, эта тварь может ужалить тебя в самый неподходящий момент.

Девушка поправила воротничок платья, пригладила волосы. Удивительно, но теперь я увидела, как сильно мои воспоминания преувеличили манеры Сирены Эстель. Спустя часы уроков по этикету, культуре поведения и танцам, я стала многое подмечать в жестах и повадках других людей. В движениях серебристой лилии не было того изящества, которое меня когда-то восхищало. Она была порывиста, излишне манерна, и оттого её нарочитые позы и прогибы походили на кривляния. Даже в гордой осанке не было естественности – прямая спина выглядела так, будто из неё выбили позвонки и ввернули ось. А уж её выражения… Госпожа Эстель выглядела не как благородная леди, а, скорее, как та, кто очень старается ей подражать.

– Это слова не Лаптолины Првленской, – мягко улыбнулась я подруге, сглаживая острые углы. – Так говорил Голомяс. – Я сделала паузу, с удовольствием предавшись ностальгии, и сразу же удачно сменила тему: – Как там Кроуниц? Как академия?

Я вручила Фидерике цветок магнолии, и та приладила его за ухо. Но, несмотря на благодарную улыбку, я заметила, как хмуро переглянулись подруги.

– Плохо, – Фидерика не стала садиться. Руки девушки в белых перчатках обхватили плечи, будто моя новая сестра и старая подруга хотела спрятаться от грядущего рассказа. – Кроуниц теперь уже не такой, каким ты его запомнила. Люди не гуляют по Тифоньему бульвару, не выходят из домов. Путешественники не приезжают к сезону цветения маральника. Икша теперь повсюду. Большая часть горожан уехала, а те, что остались, прячутся в домах. Мои родители вместе с другими жителями переехали за стены академии, разбили палаточный лагерь в её лесах.

– Дамна хотела выбраться оттуда, но не смогла бросить людей, – подхватила Сирена. – Я веду с ней переписку последние полгода. В больнице и целительских много раненых, не хватает плазны. Они с Надалией отказались уезжать из Кроуница и помогают везде, где только могут. Магией, деньгами, трудом. Ректор Аддисад заявила, что считает своим долгом сберечь академию и Кроуниц.

– Вот кто действительно благороден без всяких подлостей, – рассудила я, и девушки согласно закивали.

– Куиджи порывался поехать туда добровольцем, но консул Лампадарио категорически против. У них конфликт, – пожаловалась Фиди. – У Куиджи сейчас… некоторые проблемы.

Фидерика потупилась, уткнувшись взглядом в носки туфель.

– Выкладывай, – я подалась ближе. – Что успел натворить Псих?

– Ничего, – пробубнила Фиди. – Он не может найти своё призвание, а любые должности в консульствах, даже самые высокие, называет бесполезным перекладыванием бумажек. Закрылся в библиотеке родового поместья, много читает и… пьёт.

– Бьёт? – оторопела я. – Кого? Тебя? Псих? То есть… Куиджи?

– Пьёт, – поправила Фидерика. – У него проблемы с алкоголем. Он не расстаётся с фляжкой, заполненной полыньим штормом, постоянно прикладывается к ней. Даже утром, – Фиди понизила голос: – Иногда я слышу, как он говорит сам с собой.

– Психу нужен хороший подзатыльник от лидера, – покачала я головой. – Давненько его никто не заставлял закапывать трупы.

– Что? – изумилась Фиди

– А? Нет, это я так… Болтаю всякую чушь. В академии, значит, нужна помощь…

Сирена странно на меня покосилась.

– Пока справляются, – леди Эстель тоже сорвала цветок магнолии, покрутила его между пальцами и сразу выкинула. – Правда, новый магистр Ревда сам похож на икша. Старый, скрюченный и такой же