Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Малинин Евгений Николаевич

– Он самый, – улыбнувшись, подтвердил Вотша. – Только… постарел немного!

– Мы все… постарели. – Усмехнулся Выжига, а затем нетерпеливо добавил. – Ну, пошли, что ли?!

– Зачем «пошли»? – Улыбнулся Самур. – Мы лошадей привели. Правда, на тебя не рассчитывали, ну, да как-нибудь разместимся. Сядешь ко мне за спину – мы вдвоем лошадку не слишком натрудим!

В его голосе слышалась насмешка, но Выжига не обиделся, поскольку, касалась она и насмешника тоже.

Спустя пару минут четверо лошадей уносили пятерых извергов прочь от обрыва, с которого сняли лестницу.

Ночевали они в лесу у небольшого костерка, предварительно поужинав, а рано утром, не обременяя себя завтраком, отправились дальше. Выжига все время пути приставал к Самуру с расспросами, словно веря ему больше, чем своему давнему знакомцу, Вотше, или жадно осматривал места, по которым они проезжали.

К концу дня отряд прибыл в Лосинку. Мальчишка, карауливший их приезд, подбежал к ехавшему впереди Вотше и крикнул:

– Старик, староста велел передать, чтобы вы прямо к нему во двор ехали!

Это было неожиданно, да и устали ребята за дневной переход изрядно, однако Вотша решил, что староста зовет неспроста. Повернувшись в седле, он крикнул чуть отставшим ребятам:

– Староста нас к себе зовет, уважим старика!

– Зовет, значит, ужином угостит! – Отозвался Самур.

Вотша направил лошадь к главной площади села, где стояла усадьба старосты, и вдруг подумал, что Самур за последние два года здорово подрос, да и повзрослел.

У ворот старосты их действительно ждали. Два его младших сына забрали лошадей, а Сафат, поздоровавшись с товарищами, повел их умываться с дороги.

Вотша сразу же понял, что в его отсутствие в селе случилась какая-то беда. Обычно улыбчивый Сафат был хмур и немногословен, на шутку Самура только отмахнулся. Однако расспрашивать Сафата при всех не стал, решив, что тот недаром отмалчивается.

После того, как ребята умылись и немного привели себя в порядок, их повели в трапезную, где был накрыт стол. Там их уже ждали вернувшиеся раньше Вотши Азуз и Падур. Вотша внутренне усмехнулся – похоже, староста решил провести некое срочное совещание, и уже на нем сообщить свои плохие новости.

И все-таки, старый изверг не стал спешить, он дал Вотше и его товарищам утолить голод, рассказать о своих поездках, приглядывался во время ужина к державшемуся настороженно Выжиге, и только после того, как еда потеряла интерес для сидевших за столом, заговорил:

– Пока вы отсутствовали, у нас тут произошел… неприятный случай. – Он замялся, словно подыскивая точные и не слишком резкие слова, а потом быстро, махнув рукой, решительно произнес. – Сафат многоликого убил!.. Лиса!..

Все молча перевели взгляды на Сафата, и тот медленно поднялся со своего места.

– Как это произошло?.. – Спросил Вотша.

Староста и Сафат переглянулись, и отвечать стал старик.

Он рассказывал довольно сбивчиво, несколько раз Сафат поправлял его, но картина происшедшего вырисовывалась достаточно подробно.

Лис пришел в село два дня назад, под вечер, пришел один, повернувшись к Миру родовой гранью, потому сельские дозоры и прозевали его появление. Он почему-то прошел задами и прыгнул во двор дома старосты со стороны огорода. Сам староста как раз был во дворе и первым увидел многоликого, а тот, конечно, и не думал скрываться.

Перекинувшись человеком, он, совершенно не стесняясь своей наготы, с довольной усмешкой заявил:

– Ну что, староста, застал я тебя врасплох! Теперь ты не успеешь спрятать камешки – их, ведь, у тебя немало?! Сейчас мы прогуляемся по твоей усадьбе, и ты покажешь мне все свои похоронки. Потом ты камешки уложишь в мешок, а я потолкую с твоей дочкой о… луне! – Многоликий довольно рассмеялся. – Она, наверняка, уже выросла, да и луна к тому времени уже взойдет!!

Сафат заметил появление многоликого через открытое окно своей спальни, и видел, как побледнела от испуга его жена. Схватив два меча, он выскочил во двор, как раз в тот момент, когда лис в сопровождении хозяина усадьбы поднимался на крыльцо. Для многоликого внезапное появление молодого изверга было неожиданностью, он на мгновение застыл на месте и в тоже мгновение получил страшный удар кулаком в лицо! Многоликого буквально смело с крыльца с мягкую пыль двора, но он мгновенно пришел в себя. Вскочив на ноги, лис провел пальцами по разбитым в кровь губам и прошипел, обращаясь к старосте:

– Ну, что ж, старик, я хотел обойтись с тобой и твоим домом по-хорошему, но этот вонючий извержонок убил тебя, твою жену, твоих детей и спалил твою усадьбу! Что же касается твоей дочери, то она, возможно, переживет всех вас, и жизнь ее будет… «сладкой»!!

Он издевательски улыбнулся, а затем он повернулся к Сафату… Однако тот опередил многоликого:

– Ты, вонючий оборотень, хотел поговорить с моей женой «при луне», но для этого тебе придется сначала убить меня!!

И он швырнул один из мечей под ноги обнаженного оборотня.

Тот с минуту рассматривал молодого изверга, а затем его разбитые губы раздвинулись в усмешке.

– Убить тебя?.. Не премину сделать это, но ты напрасно думаешь, что я буду драться с тобой твоим поганым железом! Я тебя порву когтем, прокушу зубом, и ты будешь долго издыхать, ты будешь молить, чтобы я добил тебя, а я на твоих глазах буду забавляться с твоей женой! И хорошо, что она успела выйти замуж – мне не придется возиться с девочкой!

Он подпрыгнул, и через секунду во дворе дома старосты стоял здоровенный медведь! Глухо рыкнув, он отбросил в сторону валявшийся в дворовой пыли меч, и двинулся в сторону Сафата. Изверг перепрыгнул через перила крыльца и бросился в сторону огорода. Медведь припустился за ним, при этом он не слишком спешил, понимая, что его беспомощной жертве просто некуда ускользнуть. Однако у плетня, отгораживающего двор от огорода, Сафат остановился и положил меч на землю. Медведь, на секунду остановившись в трех метрах от изверга, глухо прорычал:

– Ты будешь защищаться голыми руками, или возьмешь свою железку?..

Затем зверь сделал два шага вперед и, заревев, встал на задние лапы!

Именно в этот момент Сафат выхватил из висевших на поясе ножен кинжал, прыгнул вперед и вонзил его медведю в брюхо!

Сафат медленно опустился на свое место, а староста закончил свой рассказ:

– Он сдох, и туша его истлела. Все произошло именно так, как ты, белоголовый, рассказывал!

С минуту в трапезной стояла тишина, а затем Сафат, не поднимая головы, произнес:

– Я виноват, Бамбарак, но я не смог… Он, ведь, хотел…

– Ты все правильно сделал!!! – Неожиданно прорычал Выжига, перебивая его. – Ты поступил, как настоящий мужчина, а не как замордованный добропорядочный изверг!

Он вскочил со своего места и повернулся к Вотше:

– Дикарь, ты не соврал, и я с тобой!! Завтра я возвращаюсь в Ласт, а через неделю приведу с собой две сотни головорезов! Дай нам свою уругумскую сталь, и мы вырежем всех оборотней этого Мира!!

Глава 9

Ратмир не полетел ни в Корнгольц, ни в Верну, он решил не сообщать о своем открытии западным лисам – те могли решиться на опрометчивый и бесполезный шаг. Сначала надо было разобраться, что такое «уругумская сталь» откуда она появилась и каким образом поражала многоликих. Ратмир полетел в Лютец, в университет.

Перелет был долог и труден, на пути разразилась непогода. Сплошной грозовой фронт встал на пути трех птиц: огромного ивача и двух больших черных воронов. Ивач, не раздумывая, ринулся навстречу буре – его могучие крылья могли противостоять разбушевавшейся стихии, а вот воронам пришлось тяжко… очень тяжко. Когда все трое все-таки приземлились на плоской крыше Звездной башни, и Тороп, и Хворост едва держались на ногах.

В Лютеце стояла неистовая, грозовая ночь, так что Ратмиру, несмотря на все его нетерпение, пришлось отложить свои изыскания на несколько часов. Он и его спутники разошлись по своим апартаментам, однако самому Ратмиру так и не удалось уснуть. Мысль о том, что в руки извергов попало оружие, способное поразить неуязвимых доселе многогранных, приводила его в ужас. Он лежал в постели с открытыми глазами, и в темноте перед ним разворачивались чудовищные картины крушения всей его привычной жизни, его Мира. Только к утру, когда грозовая чернота ночи уступила место блеклой сери подступающего рассвета, ему удалось забыться беспокойным сном, но и это тревожное беспамятство было недолгим.