Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Малинин Евгений Николаевич

– Ерунда! – В голосе белоголового изверга не было сомнения.

– Ну, почему?! – Быстро переспросил Сатс, явно собираясь возражать. Однако Вотша не дал выложить ему свои возражения:

– Представь себе, что ваши вепри вдруг вымерли, долго вы проживете без новых хозяев?!

Сатс замер с открытым ртом. Похлопал ресницами, закрыл рот и пробормотал:

– Действительно!..

– И хочу сказать тебе еще одно. – Чтобы придать своим словам большую значимость, Вотша отставил в сторону кружку с молоком. – Подумай о том, что сделают с тобой многоликие, если узнают, какие «новости» ты разносишь по Миру?!

Он снова принялся за лепешки и молоко, в Сатс надолго замолк, глядя на Вотшу остановившимся взглядом. Только спустя несколько минут, он неуверенно пробормотал:

– Но… я ведь… Мне думалось, что ты… – И хозяин дома снова замолчал.

Вотша отставил в сторону опустевшую кружку, отодвинул тарелку с лепешками и, вздохнув, проговорил:

– Понимаешь, Сатс, каждый из нас должен сам заботиться о своей безопасности, о безопасности своей семьи. Ты прав, я не побегу выдавать тебя многоликим… Сейчас не побегу. Но ты, ведь, не знаешь, в каком положении я могу оказаться? Вдруг у меня образуются серьезные долги, или я перейду в своих делах дорогу многоликому, да мало ли трудностей может быть у любого изверга в этой жизни, Так почему бы мне, или кому-нибудь другому, не воспользоваться твоей промашкой, сказанной тобой… «новостью», чтобы поправить свое положение?! Береги себя, Сатс!

Он встал из-за стола и направился к выходу. У дверей остановился и, повернувшись к продолжавшему сидеть за столом хозяину, улыбнулся:

– Я в сене переночую, а тебе спокойного сна!

В сарайчике Сатса все было именно так, как ожидал Вотша. Плотно утрамбованный ворох сена высился до самых подстропильных балок, у стены стояла лесенка, по которой он забрался на этот ворох и, вытянувшись на своем душистом ложе, довольно подумал:

«Теперь Сатс не будет распускать язык и болтать о… «вымерших» многоликих!»

И тут же ему подумалось о другом.

«Но ведь я сказал ему… правду! Конечно, я хотел его просто напугать, чтобы он не трепался о том, что происходит на Юге, но мое предупреждение обосновано – ведь, в самом деле, любой, даже самый порядочный изверг вполне может при определенных обстоятельствах рассказать многоликим о болтовне Сатса! Получается, что в каждом изверге сидит зародыш негодяя и ждет… х-м… «благоприятных условий», чтобы проявить себя! – И тут же покачал головой. – Это все – разговор с Выжигой. Это он меня настроил на такие мысли».

Вотша заворочался на сене, его мягкое ложе вдруг стало очень колючим, неудобным, захотелось встать и пройтись под ночным небом, под прохладным ветром, который, может быть, освежит голову, прогонит тяжелые мысли. Он приподнялся… и тут же снова лег на свою шуршащую постель. Там, снаружи, уже взошел над горизонтом оранжевый глаз Волчьей звезды. Вотша уже давно не верил в то, что Волчья звезда высматривает беглых извергов и выдает их многоликим, но ее оранжевый блеск по-прежнему наводил на него тоску и наполнял тревогой.

Он закрыл глаза и сосредоточился на окружавшей его тишине, на благоухании свежескошенного сена, на покое, разлитом ночью над Миром. И сон начал подкрадываться к его разуму, к его возбужденному сознанию…

Из дремы его вырвал громкий стук в калитку усадьбы. Вотша приподнялся и выглянул в слуховое окошко, которое как раз выходило в сторону ворот. Было очевидно, что стучал человек, уверенный в своем праве, и пользовался он при этом тяжеленной дубиной. Видимо, тоже самое подумали и хозяева усадьбы – свет в окошке дома зажегся немедленно, а через пару секунд распахнулась дверь и во двор выскочил наспех одетый Сатс, в его руке светился фонарь. Подбежав к воротам, он крикнул дрожащим голосом:

– Кто там?! Кто?! Не стучите, я уже открываю!..

Стук прекратился. Вотша видел, как Сатс наклонился и отодвинул небольшой засов. Затем он поднял фонарь и распахнул калитку. В ее проеме возник невысокий сухонький старик, одетый в темное тряпье. Из-под высокой шляпы с продранной тульей торчали длинные, давно нечесаные седые космы, падавшие почти до плеч и путавшиеся с кое-как подстриженной клочковатой бородой и усами.

Увидев стоящего перед ним хозяина, старик опустил дубину, которой он колотил в калитку и завопил удивительно тонким и пронзительным голосом:

– Добрый хозяин, пусти переночевать путника, бредущего в славный город Рожон, и немогущего найти пристанище на ночь!! Мир узнает о твоем милосердии, а Мать всего сущего зачтет тебе этот добрый поступок, когда будет взвешивать на своих золотых весах накопленную тобой добродетель!!

Сатс в сердцах плюнул, опустил фонарь и хотел, было, захлопнуть калитку, но старик снова завопил:

– Почтенный изверг, неужели твои дети не называют тебя отцом? У тебя, ведь, тоже был отец, и он мог так же брести неприкаянным в ночи!! Если твое сердце вырезано из камня, подумай, что и ты сам можешь вот также побрести голодным, в рубище, а твоим достоянием будет только палка, которой ты будешь стучаться в дома бессердечных извергов!..

Сатс снова плюнул, но вслед за этим махнул рукой и, перебивая очередной, готовый вырваться у старика вопль, рявкнул:

– Входи!! Только прекрати верещать, как ограбленный обменщик!

Старик немедленно замолк и, прошмыгнув в открытую калитку, встал за спиной Сатса. Тот закрыл калитку на засов и двинулся к дому, а назойливый старикан молча семенил за ним следом.

Хозяин усадьбы увел нового гостя в дом, а скоро и свет в окошке был погашен, из чего Вотша сделал вывод, что ужин старику не предложили.

Он снова улегся, закрыл глаза и уже в полудреме подумал, откуда мог бы идти старик, если его путь в Рожон привел его к этой, заброшенной в лесном массиве деревушке?.. Однако додумать эту мысль он не успел – сон снова сморил его.

Проснулся Ратмир, как всегда, на рассвете. Съехав по сену на земляной пол сарайчика, он шагнул к приоткрытой двери. Лошадь, завидев хозяина, фыркнула и потянулась к нему запотевшей мордой. Ратмир погладил теплые ноздри лошади и посмотрел в сторону реки, которая протекала на неогороженных задах усадьбы. Воды видно не было, она пряталась под толстым туманным пологом и только изредка выдавала себя плеском начинавшей утреннюю игру рыбы.

В этот момент чуть скрипнула дверь дома, и, быстро обернувшись, Вотша увидел, как на крыльцо вышел старик. Прикрыв за собой дверь, он что-то невнятно пробормотал и начал спускаться по ступеням крыльца, но в этот момент дверь снова открылась и из-за нее выглянула хозяйка дома.

– На-ка, отец… – Негромко окликнула она старика, протягивая ему небольшой сверток. – Перекусишь в дороге.

Старик быстрым движением выхватил сверток из руки извергини, снова пробормотал что-то невнятное, а затем спросил громче:

– Так, значит, в Рожон никто из деревни не собирается?..

– Ты ж уже спрашивал, – махнула рукой хозяйка. – Никто не собирается, нечего нам сейчас там делать.

– И никто чужой через вашу деревню туда не направляется?..

– Прилипчивый ты, дед! – Воскликнула хозяйка. – Ну сколько можно одно и тоже спрашивать?!

– Столько, сколько надо, чтобы получить нужный ответ! – Проворчал старик и двинулся к калитке, бормоча под нос что-то неразборчивое.

Вотша отступил за приоткрытую дверь сарайчика и услышал, как, выходя за калитку, старик чуть слышно проворчал:

– Ничего, найдем дорогу… Конь след оставит.

Дед скрылся за воротами, а Вотша задумчиво поскреб скулу.

«Конь след оставит… Интересно, по следу какого это коня шел старик?»

Впрочем, вряд ли этот старый изверг представлял для него какую-либо опасность, а потому он вышел из сарайчика и направился к дому.

Когда он поднимался по ступеням, дверь домика распахнулась, и на крыльцо вышел заспанный Сатс. Увидев своего гостя, он неуверенно улыбнулся – вчерашняя отповедь Вотши, видимо, сильно смутила его, и хрипловатым со сна голосом проговорил: