Наследие Иверийской династии. Дочери Мелиры - Нина Малкина

С некоторых пор сестринство стало для нас совершенно особенным. Объединённые общей злой тайной, связанные обещаниями, мы всё ещё желали изменить мир к лучшему. Теперь и правда – рука об руку. Или, как говорили мелироанские девы, «перчатка к перчатке». Между нами не было ни зла, ни обид, ни соперничества. Каждая из нас была должным образом преданна сестринству – и напугана возможностью однажды оказаться вне его милости. Так в одно смешались два извечных инструмента управления людьми: великая идея и страх. Они-то и были слаженно работающим механизмом, на котором стояла Мелироанская академия.

Пожалуй, на этом стоял весь Квертинд.

***

– Исключено, – однозначно отрезал Жорхе Вилейн.

С неба раздался пронзительный крик журавлиного клина, пролетающего над замком. Я проводила его взглядом и мысленно посчитала вдохи.

– Понимаю твоё замешательство, – начала я издалека, как и учила Лаптолина. – Выйти из замка академии, да ещё и в Ирб! Конечно, определённые риски есть. Но! – я предостерегающе подняла палец, когда Жорхе отрицательно замотал головой. – Вряд ли кто-то заподозрит в мелироанской деве, гуляющей по столице Батора под ручку с его наследником, ту самую Юну Горст, какой я была раньше. Близко меня видели совсем немногие из Ордена Крона, и сейчас они преимущественно мертвы. А кто жив, вряд ли сможет узнать. – Я задумалась на секунду и привела последний аргумент: – Я надену шляпку с вуалью.

Мимо неспешно прошёл павлин, обмахивая нас раскрытым хвостом. Следом по изумрудной зелени газона пронеслась Мотылёк в сопровождении своего спутника. Затем пробежала пара рудвиков с подносами, на которых лежали горки мариолей.

– Юна, – сказал Жорхе, дождавшись, когда павлин окажется достаточно далеко, а рудвики разбегутся от его взгляда – можно подумать, они могли нас подслушать! – Если бы только эти риски были препятствием для твоего свидания…

– Что ещё? – вскинула я бровь и приложилась к бокалу с цитрусовой водой.

Мы сидели на лужайке перед крыльцом Мелироанской академии в ожидании новой сестры. Я развалилась в плетёном кресле, подставив лицо ласковому солнцу и наконец-то летящему с океана ветерку, сёстры щебетали у столов с закусками. На маленьких столиках с вышитыми скатертями ютились булочки с малиновой и ванильной начинкой, глазированная клубника, миниатюрные фруктовые пироги, тончайшие сэндвичи с огурцом. Над угощением возвышались вазы с белыми розами, цветками магнолий и плодами тарокко на ветках.

– Ты знаешь, – тяжело и обречённо перевёл дыхание Жорхе.

Мелькнула быстрая тень – в распахнутых дверях замка неугомонным привидением носилась Лаптолина Првленская. Её небесно-голубое платье соперничало с сияющей лазурью черепицей башен. Подготовка к встрече сестры шла полным ходом.

– Хочешь сказать, его милость Чёрный Консул будет недоволен? – прищурилась я.

– Мягко говоря, – подтвердил Жорхе.

– Ну и пусть! – слишком громко возмутилась я, чем привлекла внимание Матриции и Финетты, беседующих о чём-то у мозаичной ограды. Девушки деликатно отвернулись, а я наклонилась ближе к стязателю, понизила голос и проговорила злым шёпотом: – Это несправедливо. Он не отказывает себе в свиданиях. И не приближается ко мне с тех пор, как я опозорила его перед консулом Батором. Он ни разу не пришёл, не поговорил со мной и даже не прислал подарка. Он… – я запнулась и вдруг вспомнила, что обо всём этом просила сама, но всё-таки закончила: – Он делает вид, что не имеет ко мне никакого отношения. Ни как ментор, ни как… – и замолчала, совершенно сбитая с толку.

На удивление, Жорхе не отпрянул, как обычно бывает, а, наоборот, придвинулся ближе. Настолько, что это стало уже неприличным. И, глядя мне в глаза, спросил:

– Ты делаешь это нарочно, чтобы заставить его ревновать?

От этого простого вопроса по спине пробежали мурашки. Это было возмутительно, глупо, слишком примитивно и так… по-женски! Хуже всего то, что это походило на правду. Но это не было правдой. Нет, совершенно точно не было! Мне в самом деле нравился Ренуард, и я видела в отношениях с ним что-то новое, что-то совершенно иное, спасительное. Я откинулась на спинку кресла, пытаясь скрыть своё замешательство.

– Нет, – ровно ответила я и посмотрела на Жорхе. В его глазах застыли смешинки, уличающие меня во лжи. И я сдалась: – Не знаю… Не знаю, Жорхе. Всё так запуталось. Я заперта здесь уже полгода в ожидании какого-то решающего момента, знака судьбы или перемен. К сожалению, я слишком хорошо знаю Квертинд и человеческие отношения, чтобы понимать, что ожидание это не закончится ничем хорошим. Для меня, – я мельком глянула на Талицию, хохочущую под цветочной аркой. – Мне хочется построить что-то настоящее, своё, не связанное с Кирмосом лин де Блайтом. И у меня получается.

– Сейчас не лучшее время, – цокнул языком Жорхе. – Ты отлично справлялась до сих пор, не доставляя ему лишних проблем.

– Но я не хочу прожить всю жизнь, опасаясь доставить ему лишние проблемы! – взмахнула я руками. – Это не может тянуться вечно. Я тоже живая и хочу жить. Хочу верить, что впереди меня ждёт нечто большее, чем вечная золотая клетка и страх кого-то разочаровать. Знаю, что неизбежно мгновение, когда мне придётся окончательно признать то, к чему толкают все вокруг – Лаптолина, знать Квертинда, его жители. Совесть, наконец. Придётся признать, что Кирмос лин де Блайт, символ и правитель Квертинда – не для меня. Он должен взять в жёны княжну и жить под прицелом общества и во благо его. Он должен поступить правильно. И когда мне придётся окончательно это признать, я хочу, чтобы мне было, куда идти. Мой мир не рухнет из-за Кирмоса лин де Блайта в очередной раз. Больше я не позволю ему это сделать.

От слов, прозвучавших так искренне и убедительно, что-то тёмное, злое и острое царапнуло изнутри. Я часто заморгала от яркого света и резко отвернулась.

А что, если Кирмос и правда узнает о свидании? Что он сделает? Ответ пришёл сам собой: ничего. Всё будет так же, как и раньше. Так же, как и сейчас. Быть может, он уже и не вспоминает обо мне, а вспомнив, брезгливо морщится. И всё, что я только что сказала, имело смысл. Куда больший, чем я полагала.

Жорхе молчал, но я кожей чувствовала его взгляд. От него леденела кожа даже под припекающим южным солнцем.

– Вряд ли он придаст этому значение, – сказала я кусту колокольчиков то, что вертелось на языке. – А если и так, то он должен знать о том, что я намереваюсь строить свою жизнь. Надеюсь, что, как мой ментор, он пожелает мне счастья. Так же, как я желаю ему, – я уже