Милость королей - Кен Лю

– Я не знаю. Закончив свою речь, доктор забрал голубей и ушел, а Гин еще долго пребывал в задумчивости, но потом повернулся ко мне и согласился вернуться.

– Вне всякого сомнения, это интересная история. Но, Кого, с чего ты взял, что Гин может быть нам полезен?

– Он придумал, как можно покинуть остров.

Ну и, как ты понимаешь, после этого мы сразу отправились в дом Кого.

Гин Мадзоти оказался невысоким, худощавым, с темной морщинистой кожей, очень коротко подстриженными черными волосами и темно-карими внимательными глазами, казалось замечавшими все вокруг.

Кого сказал мне, что следует проявить уважение, поэтому я вел себя вовсе не как король, а так, как веду себя всегда: с почтением к великому воину. Это мне не составило труда. Поклонившись, я спросил:

– Вы знаменитый господин Гин Мадзоти? Для меня большая честь познакомиться с вами.

– Вообще-то, я госпожа Гин Мадзоти, – с улыбкой поклонилась она в ответ, сделав женское джири со скрещенными на груди руками. – Я вернулась, потому что узнала: вы ищете соратников, способных добиваться успеха, и готовы принять женщин. Так что если вы окажете мне честь и выслушаете, то узнаете всю правду.

Ну ты можешь себе представить, какое выражение появилось на наших с Кого лицах. (И я вновь поразился твоему дару предвидения, моя Джиа!)

Поцелуй наших прелестных малышей.

Твой Куни, с восторгом».

Глава 40

Гин Мадзоти

Димуши, много лет назад

Никто и никогда не называл ее «Гин-тика». Ее мать была проституткой, которая умерла при родах, и девочка так и не узнала имени своего отца. Дом индиго, где она появилась на свет, назывался «Мадзоти».

Гин росла в борделе, а потому была его собственностью. В ее обязанности входило приносить воду и встречать гостей, мыть полы и ночные горшки. Ее часто били: за недостаточную расторопность («Ты думаешь, я буду тебя кормить за то, что ползаешь, как улитка?»), за расторопность избыточную («С чего ты взяла, что можешь отдыхать, если закончила работу?»). Однажды – ей тогда было всего двенадцать – Гин услышала, как хозяйка борделя выставляет на аукцион ее невинность. В ту же ночь девочка выбралась из кладовки, где ее запирали, забрала все деньги, которые нашла в доме, и сбежала.

Когда деньги закончились, Гин оказалась перед выбором: или продавать себя, или начать воровать. Она выбрала второе и вскоре оказалась в воровской шайке, промышлявшей на улицах Димуши.

– В нашем деле у таких девчонок, как ты, множество преимуществ, – сказал ей главарь шайки по кличке Серый Крыс.

Гин ничего не ответила, потому что внимание ее притупилось от сытости. Прошло три дня с тех пор, как она ела в последний раз, а воры до отвала накормили ее кашей.

– Ты хрупкая и не вызываешь опасений, – продолжал Серый Крыс. – Многие люди инстинктивно переходят на другую сторону, когда видят мальчишку-беспризорника, а одинокую девочку, которая просит подать на пропитание, пожалеют и потеряют бдительность. И ты преспокойно сможешь избавить их от кошельков.

Гин подумала: какой у него добрый голос. Возможно, все дело в том, что Серый Крыс оказался первым мужчиной, кто говорил с ней как со взрослой, пусть и ученицей, и смотрел на нее как на человека, а не на кусок плоти.

Конечно, работа оказалась совсем не простой, и Гин пришлось научиться драться, чтобы постоять за себя: иногда пытались украсть у нее, иногда ее ловили, и констебли не знали жалости. В шайке ее научили в полной мере пользоваться своими скромными преимуществами.

Самой большой ее ценностью было то, что от худой девчонки никто не ждал ничего плохого. Впрочем, у нее всегда имелся только один шанс, которым она могла воспользоваться. Гин не могла принимать угрожающие позы, дразниться и хвастаться, как это делали мальчишки. Ей приходилось вести себя так, словно она беспомощна, а потом, улучив момент, неожиданно наносить удар. Она старалась достать глаза, шею или пах – так надежнее. Гин ничего не имела против острых гвоздей, зубов или кинжала. «Или ты, или тебя» – таков закон улицы, других вариантов не было.

Однажды воры ограбили караван, остановившийся на захудалом постоялом дворе. Добыча оказалась неплохой: золото, драгоценные камни и дюжина перепуганных насмерть детей не старше шести лет – мальчиков и девочек.

– Похоже, торговец вез их на продажу, – сказал Серый Крыс, задумчиво глядя на свою добычу. – Должно быть, похитил у родителей в далеких землях.

Детей привезли в его дом, который также служил логовом воровской шайки, накормили и уложили спать, а перед сном Гин в спальне рассказывала им истории до тех пор, пока последний мальчишка не забылся тревожным сном.

– Ты молодец – всех успокоила, – похвалил ее Серый Крыс, перекатывая зубочистку из одного угла рта в другой. – Умеешь обращаться с детишками.

– Я сирота.

Утром Гин разбудили детские крики. Она выскочила из дома и увидела на заднем дворе кошмарную картину: дети катались по земле и выли от боли. У одного мальчика не было правой руки, а плечо стягивала окровавленная повязка; у девочки с марлей на голове на месте глаз зияли кровавые раны; третий ребенок, без ног, пытался ползти по траве, оставляя за собой кровавый след. Другие дети пока не пострадали, но воры крепко держали их у дальней стены. Дети кричали и отчаянно отбивались, но мрачные мужики, окаменев точно статуи, не выпускали несчастных.

Посреди двора стояла деревянная колода, на которой рубили дрова, и к ней была привязана девочка, которая так кричала, что ее голос уже не казался человеческим и больше напоминал вой дикого зверя.

– Пожалуйста, пощадите! Не надо. Нет!

Рядом с колодой стоял Серый Крыс с окровавленным топором в руке и таким спокойным лицом, словно не происходило ничего необычного.

– Обещаю, болеть скоро перестанет. Рук не будет только ниже локтя, зато сердобольные люди с радостью раскошелятся для хорошенькой девочки-калеки.

Гин подбежала к нему:

– Что ты делаешь?

– Разве не видишь? Вношу коррективы. Я буду вывозить их в город каждое утро, а вечером собирать и возвращать сюда. Уроды и калеки – самые лучшие нищие и принесут нам кучу денег.

Гин встала между ним и девочкой:

– Со мной ты так не поступил.

– Я увидел в тебе потенциал. – Серый Крыс прищурился. – Не вынуждай меня пожалеть о своем решении.

– Мы же их спасли!

– И что с того?

– Следует вернуть их родителям.

– Кто знает, откуда они? Работорговцы не ведут записи, а дети слишком малы, чтобы запомнить дорогу. И почему ты так уверена, что сами родители их и не продали, когда поняли, что не смогут прокормить?

– Тогда просто их отпусти!

– Чтобы кто-то другой присвоил мою собственность? А может, предложишь мне кормить и поить их бесплатно? Или я должен перестать воровать и вместо Руфидзо заняться благотворительностью? – Расхохотавшись, Крыс оттолкнул Гин в сторону и взмахнул топором.

Казалось, крик девочки продолжался вечно…

Гин метнулась к палачу и