Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы - Святослав Владимирович Макаревский

на «Беседы» и не ехать, – отмахнулся Илдвиг. – Но я же не… не собираюсь безвылазно сидеть… Чтобы революционеры радостно печатали в своих газетах о том, что я испугался? Чтобы какая-нибудь ещё Госпожа Вэла насмехалась…

– Брось, она не пишет про королевскую семью ничего плохого. Она не революционерка и вряд ли с ними связана, – фыркнул Мэйфон. – Впрочем, возможно, стоит и занять кое-чем моих помощников… Пускай узнают, кто она.

– Я думаю, Охранителям уже всё известно… – буркнул Илдвиг. – Они же у нас за цензуру отвечают… Должны же они быть в курсе, кто пишет памфлеты на высший свет Вигиона…

– Какая-то дама из высшего света, а может, даже, и мужчина.

Наутро Мэйфон уже был в доме Сельтина и попивал вместе с ним и его женой кофе. Судя по тому, что Лочиния носила домашнее платье, а принц-регент Гриджона – длинный халат, украшенный поясом с кисточками, никуда в ближайшее время уходить они не собирались.

– Вы хотите, чтобы мы перенесли «Беседы»? – выслушав его доводы, презрительно фыркнул Сельтин. – Из-за какой-то подпольной газетёнки?

Лочиния поставила на столик чашечку с кофе и вперилась в него строгим взглядом.

– По-моему, ты… несколько недооцениваешь угрозу. Всё-таки, один человек уже убит в назначенный революционерами день, а второго – убить попытались.

– Ваше королевское высочество, послушайте, пожалуйста, свою жену, – очень вежливо выцедил Мэйфон. Вальяжное и беспечное поведение Сельтина его бесило. И опять извечный вопрос: идиот или притворяется? Как и в случае с Родрагеном… И, как и Родраген, Сельтин – не идиот. С другой стороны, многие люди хорошо разбираются в одном, а в другом абсолютно ничего не смыслят. Если Родраген проявлял подозрительную тупость в своей области, то Сельтин – так-то, хоть и политик, но занимается, в основном, философией и какими-то науками. В общем, любитель поболтать обо всём.

– Хорошо, может быть, угроза и не призрачная, – вздохнул Сельтин, потянул ещё немного кофе и многозначительно прибавил, – может быть.

Принц-регент, как и жена, поставил на блюдечко чашку.

– Но, уважаемый, вы полагаете, что, если мы перенесём мероприятие, они отменят своё покушение? – вопросительно уставился он на Мэйфона.

– Да, Мэйфон, – поддержала мужа Лочиния. – Я уверена, что всерьёз принять угрозу необходимо, но мне, честно вам поведаю, непонятно, как перенос «Бесед» повлияет на революционеров? Они не смогут устроить покушение в другой день?

– Смогут, – наклонил голову Мэйфон. – Однако, если они не сумеют убить вашего брата, дорогая Лочиния, в назначенный день, провал ударит по их репутации.

Мэйфон устроился поудобнее и посмотрел на сидящих на диване собеседников.

– Охотники стремятся доказать, что государство неспособно защитить своих правителей. Что государство слабо. А слабой власти можно противостоять, её вполне реально свергнуть. Успешные покушения в назначенные заранее дни, о которых полиция и Охранители знают… они лишат властные структуры народного уважения и страха, а также доверия высокопоставленных и богатых людей. Вместе с уважением, страхом и доверием исчезнет и поддержка, а без поддержки никто не в силах править.

– У нас есть армия, – возразил Сельтин.

– Армия… – протянул Мэйфон. – Сколько полков квартируется в Вигионе и окрестностях, вам известно?

– Ещё есть форты на границе с Карнбергом. За ночь можно будет перебросить значительную часть их гарнизонов в столицу, – заметил принц-регент.

– За ночь можно совершить революцию. Тогда прибывшие гарнизоны будут сразу присягать новому правительству. Вам же известно, что в список тех, кого Охотники собираются убить, включена и королева, да не поколеблется престол её?

– Известно, – рыкнул Сельтин, так и не ответив: «Да не поколеблется!». Впрочем, лицемером этот человек не был. Вопрос – насколько он противостоит государству? Лишь в уме или и на деле тоже… Лочиния, кстати, также промолчала…

– Её постараются убить последней, заранее лишив наследников, – голосом предсказателя заявил Мэйфон. – После чего во властных структурах, панически боящихся революционеров, настанет абсолютная анархия. Люди, ещё недавно опасавшиеся не то сказать на улице, теперь будут презрительно плеваться в сторону власть имущих… Как только появятся вожди, так толпа сразу поднимется, и революция свершится.

– Если бы вы не были полицмейстером, то за такие разговоры вы бы уже сидели в полицмейстерстве, только в другом качестве, – с едва заметной иронией ответил Сельтин.

– Можете нажаловаться в СООС. Но, уважаемые, – Мэйфон взял чашечку в руку, – покушение на Аньена провалилось. Теперь он вне досягаемости революционеров…

«У них, конечно, руки длинные, но сомневаюсь, что они до Сигневерда простираются», – мысленно добавил он.

– Революционеры могут попробовать избавиться от второго претендента на трон, – закончил он и отпил кофе, давая Лочинии время подумать над его словами и ощутить беспокойство и страх за своего брата.

– Вы, Мэйфон, определитесь уже с целями Охотников, – надменно ответил Сельтин, – Либо они впечатление на народ хотят произвести своими возможностями, либо делать революцию.

– Революция без должного впечатления не получится, – объяснил полицмейстер. – Если революционеры не исполнят данного обещания, но всё же сумеют убить королеву, скажем… Упасти Господь… Народ вряд ли встанет на их сторону. Мне так мыслится.

– Вы меня не убедили, – упрямо заявил Сельтин. Вот осёл… – У людей высшего общества много дел. Если я перенесу мероприятие, то лишусь многих гостей, которые предпочтут присутствовать где-то в другом месте… Потом, придётся опять договариваться с оркестром, с поварами… Они, знаете, тоже не бездельничают, у них всё по часам расписано.

– Весь обслуживающий персонал надо будет заменить за день до проведения мероприятия! – добавил Мэйфон. – Чтобы никакой революционер не мог среди слуг скрыться! Потом, о переносе «Бесед» следует объявить двадцать третьего, ну или хотя бы двадцать второго числа… Ваше королевское высочество, прошу вас прислушаться к моим доводам… Охотники не должны проникнуть на мероприятие!

– Я могу издержки понести, – проворчал Сельтин. – Особенно, если буду менять слуг… поваров, оркестр!

Издержки! Будто бы ему содержание весь Гриджон не платит, своему принцу-регенту!

Мэйфон ещё думал, как бы повежливее выразить свою мысль, как Лочиния решила ему подсобить.

– Ты невыносим со своим упрямством! – тяжело вздохнула она, и стальным взглядом посмотрела на мужа.

– Каким упрямством? – сразу набычился тут. – Объявить о переносе за день до мероприятия! Чем же я это решение оправдаю? Не хочу выставлять себя идиотом!

Перенести мероприятие из-за угроз революционеров… Не хочу выставлять себя идиотом или, того хуже, трусом.

Лочиния вместо ответа вскочила с дивана, да так резво, что не сиди на нём ещё и Сельтин, он бы опрокинулся.

– С меня хватит! – громко заявила она. – Я больше не намерена слушать эту чушь!

Мэйфон откровенно наслаждался нарождающейся перебранкой, но показывать своих чувств Сельтину не собирался.

Тот же очень не хотел ссориться с женой, тем более такой красивой, но ещё